Глава 1.
В лето красное, 16..надцатого года, которое современникам не запомнилось чем-то особенным, лейтенант королевских мушкетёров, месье д'Артаньян заехал на Украину, в Запорожскую Сечь. Месье изыскивал для Франции новых союзников супротив османских владык и, сочувствующих им, элементов. Не понравился тогда кардиналу Мазарини чем-то турецкий султан. Обычно было наоборот( враг христианский не каждый день враг христианскому королю, а враг божий не каждый день враг Папе Римскому). Чем мог султан так насолить кардиналу? Не пробежала ли, о ту пору, между ними какая-нибудь бесстыжая Эммануэль, от вида которой помутился не один мужской ум?
Заехал, значит, господин лейтенант в казацкую республику. Приняли его по первому разряду. Увидели казаки, что человек месье хороший - вояка и бузотёр, угостили горилкой. Выпил француз угощение и упал спать. Путешествие выдалось долгое, многотрудное, в опасных местах, с опасными людьми - устал лейтенант.
Утром месье проснулся, голова тяжёлая - от земли не оторвать. Сердобольные станичники подняли его на руки, отнесли к бочке и макнули в соляной раствор, чтобы очухался и было кого показывать есаулу.
Есаул Полубок по-французски говорит плохо, совсем не говорит. д'Артаньян по-украински говорит тоже плохо, больше молчит, щёки надувает и глазами вращает. Короче, они друг друга поняли. В полное восхищение привели есаула гасконские усы. Взирая, есаул стонал на них от счастья.
Француз в скитаниях поизносился. Казаки подарили ему кобылу, седло, ручницу и аркан. Есаул вызвался лично проводить дорогого гостя до границ казачьего войска. Домой месье собрался, очень соскучился. Но, вот какая незадача, местный чёрт Кука был на есаула зол за некие прежние контры, подменил им в тумане одну дорогу на другую. Едут они, едут. Три дня едут. В горы залезли, в тёмный лес. Заблудились, наверное.
- Эко диво! - воскликнул Полубок, задирая голову на скрученную жгутом ёлку.
- Шер ше ля фам! - изрёк француз глубокомысленное, подкручивая ус.
- Оно так! - согласился Полубок.
Долго ли, коротко ли, на узенькой дорожке повстречалась путникам она самая, как и положено - "фам" - добрая девица, премиленькая на фактуру, бойкая на язычок.
- Ой! - воскликнула она. - Женишки пожаловали!
Есаул приосанился, мужчина статный. Однако, у д'Артаньяна усы круче, имя и подданство иностранные.
- А заждалась я вас, родненькие! - затянула девица плаксивую волыну. - Ой, одна я всё одна, высоко в горах, глубоко в лесах. Змей Горыныч ходить повадился. Давеча к сожительству понуждал.
- Змей Горыныч? - взыграла горячая кровь в есауле. - Да я его как капусту!
Змей Горыныч себя ждать не заставил. Тут как тут, лёгок на помине. В засаде сидел, за пригорком.
Выскочил криминал сей в белой жилеточке, белой шляпе и белых перчатках. Щёголь какой-то, а не гад пресмыкающийся. Дохнул он на есаула жаром. Есаул взопрел и повалился на землю без чувств.
д'Артаньян, человек южный, к повышенным температурам устойчивый, шпагу выпростал, кинулся на чудовище пихаться.
Час пихались, два пихались, на третий притомились.
- Ты откуда такой неформат? - спросил Змей, переводя дух.
- Шарль де Батц де Кастельморо д'Артаньян, граф. К вашим услугам.
- Француз! - сообразил Змей. - Далеко тебя занесло. Ты послушай, что я тебе скажу. Ты девку-то забирай. Надоела она мне, ляд с ней. А взамен лошадку свою оставь, отощал я на сухомятине.
д'Артаньян задумался, сравнивая девку и кобылу. И девку жаль, и кобылу терять нельзя. Может, ещё попихаться?
Покуда месье размышлял, оклемался есаул. Вот, беда, с явным помутнением рассудка. оклемался и насел на Змея с телячьими нежностями - лобызаться, обжиматься - всего Змея, с макушки до пяток, слюнями извазюкал. Змей, верно, с испуга, кряхтит и терпит.
Пользуясь этой оказией, месье потянул девку за ёлку, снять интимный эксклюзив. Хитрец господин мушкетёр, хитрец и пройдоха. Впрочем, девка особо не сопротивлялась, видно, страсть как засохла по мужскому обществу.
И всё бы ничего, и все при своих интересах, да пробегал мимо Серый Вочище, которого, по его дремучему сознанию, что-то возмутило в манерах и поведении галантного кавалера. Или не возмутило. Просто решил отметиться, из чувств зависти и ксенофобии.
У дремучего сознания скорость обращения"мысль-действие" неуловимо коротка. Пробегая, Серый Волчище цапнул весёлого француза за ягодицу. Крик, вопли, шум. Серый Волчище бочком, бочком и в кусты.
д'Артаньян лежит на траве, кровью обливается.
- Что случилось? - глаза у Змея и есаула круглые. Волчищу они не видели, поэтому ничего не понимают, смотрят на девку. Девка смотрит на них с выражением лица"сама в шоке".
д'Артаньян изнемогает, уже не кричит, верещит тонким голоском как глуздырь.
Наверное, месье так бы и истёк кровью, окончив дни свои в печальной пустоши, о которой в Париже никто и подумать не мог. Горыныч спохватился.
- Есть у меня зелье кровоостанавливающее, ранозаживляющее. От бабушки и дедушки осталось. Пахнет пакостно, действует моментально.
- Так, что же ты стоишь? - удивился Полубок. - Неси скорей!
Змей Горыныч убежал, вернулся с довольным видом и глинянным корчажцем в лапах. - На всех хватит!
- Нам на всех не надо. нам надо на одного, - назидательно молвил есаул.
- И на одного хватит! - лучился радостью Змей, запуская внутрь сосуда щедрую пятерню.
- Щас мы тебя вылечим, дорогой наш товарищ и друг, - Змей бухнул французу на больное место комок зелёной слизистой массы, от запаха которой девица и есаул побледнели.
д'Артаньян взвыл и дёрнулся.
- Не шевелись! - придавил его Змей. - Сейчас уляжется, отвердеет. Походишь какое-то время без портков, покуда само не отвалится. Чуешь?
- Ую,ую! - рыдал француз.
- Это всё ерунда. Был у меня пикантный случай с благородным рыцарем-разбойником Гербертом фон Шмоттке. Ему голову в драке оттяпали, начисто. Головы, увы, я так и не нашёл, а тело, пожалуйте, по Литовскому шляху до сих пор разгуливает ночами. Занятное зрелище. Будете в тех местах, непременно взгляните. Рекомендую.
Есаул высказал мнение, что от подобного зрелища можно поседеть раз и навсегда.
- Да что вы! - возразил Змей. - Герберт, он безобидный, тихий. Как голову потерял, так никого и не трогает.
- Ну, да. Ну, да, - почесал есаул в затылке(байки и мы горазды затравливать). - А нет ли у тебя, уважаемый... - сдвинул он брови .
- Чего? - насторожился Змей.
- Ну, чего-нибудь анестезирующего. После потрясений сегодняшнего дня, неплохо бы... Как вы считаете?
- Промочить горло? - догадался Змей. - Конечно, есть! Как не быть! Бражка устроит?
- Устроит! - расцвёл есаул. - Неси скорей!
Змей убежал, вернулся, сгибаясь под тяжестью липовой кадушки, в которой, при желании, вполне можно было бы засолить небольшого кита.
- А пожрать у вас есть? - не оставлял надежды Змей, заглядывая на верховое животное, подаренное казаками мушкетёру.
- Пожрать? - шмыгнул носом есаул.- Ну, чего-нибудь придумаем. Правда, Василиса? - и подмигнул девке левым бельмастым глазом.
- Я не Василиса! - возразила девка.
- А кто? - устремился продолжить знакомство есаул.
- Я Лариса!
- Лариса? - удивился есаул.
- Вот-вот, Лариса она! - сказал Змей с досадой. - Упрямая как коза. Забирайте, пока не поздно. Всю печёнку мне исчервоточила. Приблудилась откуда-то в прошлую среду, а говорит, будто я её умыкнул прямо из-под венца, не то у царя, не то у князя. И до того меня достала, что я сам уже начинаю ей верить.
- Хм ! - презрительно фыркнула на это девка.
*** *** ***
В итоге, закуска всё-таки нашлась. Может быть, не столь изобильная, как хотелось бы, но по сытности вполне адекватная ситуации.
- Я однажды видел херувима, - сказал Змей для поддержания беседы.
- Кого? - обомлел есаул.
- Херувима, - твёрдо стоял на своём Змей. - На небе, в облаках.
- Ты не ошибаешься?
- Как возможно? - светился чистотой искренности Змей. - Что, по-вашему, я херувима не сумею отличить от кого-то другого, тем более, в небе?
Полубок задумчиво пошевелил усами. Сомнительно, весьма, чтобы поганый удостоился чести лицезреть силу небесную. Но, с другой стороны, кто его знает. Сам Полубок в облаках не бывал. Что там происходит, ему не ведомо и проверить слова Змея не дано.
- А я видел живого арапа, - сказал Полубок, не желая признавать за Горынычем столь серьёзное превосходство. - Сидел у вдовы Солохи на печи, чёрный как кот. Клялся, что шахтёр, уголь добывает.
- Я, - сказал лейтенант, послушав их похвальбу( добротная у Горыныча бражка, подменяет собой услуги толмача. На треьей кружке проблема языкового барьера была исчерпана досуха). - Я видел учёную свинью, которая умела считать до двадцати одного.
- И что? До двадцати одного даже я умею считать.
- Сначала видел, потом кушал, - объяснил д'Артаньян.
Есаул и Змей молчали, тугодумы. Лариса, улыбаясь загадочно, молвила с придыханием. - А вы интересный.
- Я не только интересный, - порозовел от удовольствия лейтенант. - Я ещё и перспективный( о чём это он?). Я двадцать лет на службе при королевском дворе. Знаю всех фрейлин Её Величества. А которых не знаю, тех и знать нечего.
Есаул и Змей лейтенанта не поняли, переглянулись. Есаул предложил тост за понимание и за применение понимания на практике, то есть за всё хорошее между людьми. Ну, и не только, между людьми. А также, между людьми и горынычами.
