Халявные баксы. (Части 22,23,24,25.)

здесь, в который уже за день раз, грустно вздохнуть.
Бутылку водки у Паши мы только располовинили, и я ушел, к его удивлению, пообещав  ближе к вечеру вернуться. Было  у меня дело для головы трезвой – встретиться с главным геологом, поговорить с ним по душам.
По душам получилось, но без обычного в прошлом удовольствия. Потому что и он мне говорил вещи не радостные, как партия на глазах разваливается. И я его ничем хорошим порадовать не мог, делами артельскими.
«Во-время ты с ребятами в старатели подался», - это он в завершении разговора, - «До зимы хоть что-то заработаете. А мы здесь и не знаем, придется ли проект на работы следующего года писать!»
Домой от Игоря Георгиевича я вернулся затемно, и не включая света – на огонек мог завалиться любой знакомый – завалился в кровать. Больше не только говорить, а и думать о неприятностях не хотелось.
С утра прокатился на копейке до Мирного – отправить Варюхины денежки ее родичам, заодно пробежался по магазинам, убедился, что в них в основном пустые полки. Заехал в пивбар, с надеждой отовариться пивком – плюнул, чертыхнулся, и вернулся в машину – в запредельной очереди нужно было стоять часа три не меньше. Пустым вернулся в партию, поставил машину в гараж.
Из обязательных работ оставалось написать письмо жене, и вместе с моим авансом отнести Лене, который отправит их с оказией в город. И надо было с этим делом поспешать, потому что кто-нибудь из моих приятелей, а может быть и не один, должен вот-вот объявиться, с предложением отметиться в теплой кампании   - время уже шло к обеду.  Поэтому я тут же устроился за столом с ручкой в руках. И хорошо, сделал – не прошло и десяти минут, как в комнату, зная что жена далеко в городе и ругать их некому, без стука ввалились Леня, Дока и Паша. Не заметив с ними Владимира, я не удивился – завуч школы после долгой разлуки точно не выпустит мужа из семейного круга, причем  до последней минуты, да и с камнями, привезенными Докой, он должен определиться.  Как и ожидал, ребята предложили «кампанию», теперь у Доки, и мы сразу пошагали к его дому, все кроме Лени – тот побежал к себе спрятать врученный мною пакет с письмом и деньгами.
То, что было дальше, кампанией назвать язык не поворачивался. Обед был, обычный обед, с приглашенными на него мрачными занудами. И разговоры велись занудливые, без смеха, приколов, анекдотов и всего-всего, что повышает настроение. Нечему было радоваться! И даже Дока, с его постоянными прикольными   анекдотами, и хохотушка Ниночка развеселить гостей не сумели. Так и просидели  пару часов, толком ни разу не улыбнувшись, и из-за стола вылезали с видимым облегчением.   Ни   у кого повода для радости не нашлось! Вот тебе и перестройка!
Через час мрачный  Дока  вез меня на Урале в артель – Владимира с нами жена не отпустила, считая что в семейном кругу, раз есть возможность, (то-есть, до машины) он должен быть до последней минуты.
«Знал бы, что хренотень такая творится – не уезжал бы из артели. Только настроение испортил, разговорами дурацкими!» - так вот оценил дела текущие у нас дома и в государстве в целом.

                  Часть двадцать пятая.
 
Последние события, начиная с общего собрания старателей и кончая нежданным двух дневным отдыхом,  все эти разговоры о рублях и баксах, о развале в стране производства и геологии в том числе, на время вытеснили из моего сознания заморочки по поводу известных нам с Докой двух смертей, и их предполагаемых исполнителей. Наверное, как и у напарника – тоже отмалчивался, и вопросов насчет закопанного жмура, носившего красный женский полусапог, не задавал. До вечера, пока мы не прикатили в лагерь, чем могли вкусненьким угостили Варюху, рассказали ей об убожестве в Мирненских магазинах, и уже готовились в кровать, удивляясь почему машина с работягами, и Владимиром тоже, где-то задерживается.
«Может сломались?» - высказал я Доке худший вариант.
«Никуда не денутся», - успокоил напарник, - «в Мирном я нашу бортовую видел, Милочкин рулил. Ну а раз здесь его нет, значит тоже в Мирном задержался». Дока покрутился на кровати, и задал провокационный вопрос:
«Насчет жмура что решил? Дальше что делать будем?»
«Придет время – и определимся», - успел я сказать, пока дверь  открывалась. В домик начал ввинчиваться пропаший Владимир, с громадным рюкзаком за спиной.  Первый   раз за два дня отдыха попал мне и Доке на глаза!    
Коллега в настроении пребывал отличным. Затолкав рюкзак под кровать, с размаху на нее уселся, и с улыбкой, будто два последних дня были лучшими в его жизни, не промолчал о полученных впечатлениях:
«Отлично отдохнул! Почаще бы такие выходные устраивали!» - и обвел нас лучезарным взглядом.
Я только усмехнулся: а как иначе, весельчак  то наш из кровати два дня не вылезал, и ни с кем, кроме жены, не разговаривал, делами партийскими не интересовался. У Доки мысли пошли по другому направлению: для начала молча похлопав глазами, он непроизвольно выдал и кое-что из собственных скрытых желаний:
«Чего не радоваться! Сорок грамм золота огреб! То-то два дня скрывался – камни молотил, «клопиков» отмывал! Времени выпить с друзьями не нашлось!»
К удивлению, Владимир не выразил возмущения, как делал всегда, ежели   его  понапрасну обвиняли, а принял вид страдальца.
«И вам никто не мешал образцы отбирать», - негромко и с видом серьезным бросил в сторону Доки, недолго помолчал и добавил уже и для меня тоже, - «Это вас еще не прижало, честных из себя строите. А другим уже и деваться некуда, потому что честно не заработаешь. Все вокруг друг друга облапошить стараются!»
Я не знал, как и ответить, хотя понял,  что Дока попал в яблочко: два дня приятель наш с камнями возился, если еще и не успел, то для извлечения из них золотишка много чего сделал. То-то таким веселым из партии объявился. И больше не для дела, а для продолжения разговора, вопросик Владимиру все же задал:
«В партию  все твои камни привезли, или еще остались, в сопках лежат?»
«Все», - старатель наш недолго посопел, - «мешков пробных мало, не во что затаривать».
«Из партии их привез?» - кивнул я на громадный рюкзак под кроватью золотоковырятеля. На что Владимир качнул головой, а я понял, что процесс незаконного обогащения за счет благородного металла поставлен у него на поток. Но и это не все: необычное молчание Доки свидетельствовало, что и у того мыслишки насчет такого же незаконного деяния в голове витают, пока   в неопределившемся варианте.