Халявные баксы. (Части 47 - 52.)

желающим лишние украшения реализовать. Сейчас деньги всем нужны, вот и несут к нам украшения. Ты то что здесь толкаешься?»
Я оглянулся вокруг – вроде никого лишнего нет, что бы мой драгоценный пузырек отобрать. Но на всякий случай сконцентрировался. И после этого бизнесмену ответил:
«Украшений у меня нет. Есть золотишко отмытое», - и еще раз зыркнул по сторонам.
Глаза у бизнесмена загорелись:
«Покажи!»
Достал из кармана пузырек, покачал перед его носом. Бизнесмен вцепился мне за руку, потащил за собой.
«Давай отойдем», - тоже напрягся, потому что его коллеги начали к нашему разговору прислушиваться, и потянул меня в сторонку к ближайшей подворотне. Пошел за ним, на всякий случай стараясь незаметно оглядываться, что бы заметить, не идет ли за нами пара-тройка амбалов, с намерением мой пузырек экспроприировать. К счастью, никто сопроводить нас не пытался.
За ближайшим домом в безлюдном дворе бизнесмен задал важный вопрос:
«Почем продать хочешь?»
Зная, что у меня пятьдесят грамм золота, назвал стоимость по текущему курсу с вычитом десяти процентов в доход бизнесмена. Тот покачал головой:
«Дорого! Никто столько не даст!» - и назвал сумму в два раза меньше. Я молча сунул пузырек в карман:
«Не пойдет!» - и сделал вид, что собираюсь двор покинуть.
«Подожди!» - бизнесмен еще раз ухватился за меня и попытался удержать, - «Давай по-хорошему! Взвесим золото, определим цену по курсу, и из нее тридцать процентов мне за посредничество. Меньше никто не берет, да и золото у тебя точно незаконное, с ним и погореть можно! А за риск платить полагается!»
На тридцать процентов я был не против, и на продолжение торгов согласился. Бизнесмен тут же извлек из гигантского кошелька аптекарские весы, и на скамейке мы вначале взвесили пузырек с содержимым, потом его без содержимого, высыпав золото в кулек из бумаги. После чего бизнесмен со мной рассчитался, нагрев на стоимость пары бутылок водки – денег, видите ли, у него не хватило. И на прощанье сделал предложение:
«Следующий раз прямо ко мне подходи. Куплю без проблем, сколько не принесешь. Вижу, что дело у тебя налажено, и не один под солнцем паришься. Вон как загорел, точно не в городе!» И мы разбежались.  
   
                          Часть сорок восьмая.

Полученных денег с лихвой хватало на оплату двух месяцев аренды генератора. Необходимую сумму я отложил, а остальные разделил на три части. Свою отдал жене, и на следующий день после обеда (два часа простоял на заправке!) отъехал в партию. К вечеру был там, сразу отнес  Доке отложенное на аренду и его долю из остатка, после чего заглянул к Владимиру, обрадовал и того нежданным приработком.  Был он небольшим, но перетянутую резинкой пачку гринписовец взял с удовольствием, просмотрел купюры на свет – проверял не фальшивые ли. И с непонятной для меня гордостью изрек:
«Наконец то! Я ждать перестал, когда мы первую деньгу поимеем!» - перевел счастливые глаза на меня, - «И сумма приличная, за такую можно повкалывать!» - как будто мы этого не делали раньше!
К обеду Дока успел заплатить за аренду генератора, выбрать из нескольких  поновей и размером поменьше, съездить в Мирный к знакомому и взять у него на день тележку-прицеп к Уралу. Везти тяжелую железку к землянке с молотилкой можно только на ней – в люльку никак не вмещалась.  
Перекусив, добавили в люльку канистры с водой и бензином, и покатили в степь. К вечеру генератор установили в густом кустарнике между двумя в рост человека камнями, тщательно замаскировали с открытых сторон, и сделали пробный пуск. Все прошло успешно – и на этом  сегодня закончили. Домой вернулись в глубоких сумерках.  Договорились, что я на Минске завтра возвращаюсь к молотилке и работаю день, а технарь в партии решает проблему с бензином, теперь его нужно много – по паре канистр на день, не меньше.
Поработал я на отлично. Делов то! Пару раз залил горючку в бак, разок проверил уровень масла, разок долить воды в радиатор. Все это и работой считать нельзя. Силу прилагать пришлось при загрузке дробленки в молотилку – поднимать мешки по десять кг. Сделал десять загрузок, по два мешка каждая. В сумме поднял двести килограмм, потом столько после истирания в те же мешки затарил и оттащил из-под молотилки в сторонку. И тут же понял: дня через три в землянке ступить будет некуда, из-за этих мешков. Придется решать, что с ними делать.
В свободное время – когда молотилка по сорок минут крутилась и мне нечего было делать -  побегал вокруг, послушал, как шумит движек и на какое расстояние звук доносится. Все нормально, по крайней мере, я раньше незваных гостей увижу, чем они нашу работу услышат. Посмотрел на сайгу, гуляющую вокруг, навестил будку со скважиной, где попозже собирались отмывать золото из истертого материала.  Никого лишнего – ни людей, ни машины или мотоцикла – за весь день не заметил. Кругом тишина и покой, лишь рядом с землянкой слабое постукивание работающего движка. И только ближе к вечеру, когда стих ветерок и установилась абсолютная тишина, заметил, что стада и семейки сайги неожиданно двинулись от горизонта, за которым скрывалась партия, в мою сторону, причем дальние можно сказать бежали, как это сайга делает в случае опасности. На всякий случай с бугра, где сидел на камне так, чтобы видеть окрестности, спустился к движку и его заглушил. А когда на бугор вернулся – заметил вдали полоску пыли. Кто-то катил по проселку. Спрятался за камнем – незваный гость явно рулил в мою сторону, через тройку минут разглядел мотоцикл, дальше определил его как Урал, а еще через пару минут в водиле разглядел Доку, и в люльке Чапу, утром которому на моем Минске места не нашлось.  И зачем они здесь, на ночь глядя?
Не доезжая со стороны бугра до нашего схрона метров двести, Дока загнал мотоцикл в кусты и заглушил. Пошагал ко мне с рюкзаком на плечах и с канистрой в руке. Чапа опередил его галопом, с хода начал прыгать и лизать меня в лицо, демонстрируя радость встречи.  Дока же подошел степенно, поставил на землю канистру, помахал рукой:
«Тяжелая, зараза!» - в воздухе пахнуло бензином.
«Зачем приехал?» - поинтересовался на всякий случай, - «Делать в партии нечего?»
«А!» - Дока махнул рукой, - «Нинка ночью дежурит, дома никого. Скучно стало, вот и приехал!» - снял с плеч рюкзак, - «Поработаю здесь ночью, а утром домой. Вот», - кивнул на рюкзак, - жратвы привез. И спальник на всякий случай в люльке лежит. Твой, между прочим, тоже».
«Мой то зачем?» -  улыбнулся Доке, прекрасно поняв его намерения и надежды.
«Ну… вдруг и ты останешься», - не глядя на меня покрутил головой, вроде что-то рассматривая на горизонте, - «у меня и пузырь есть», - теперь с надеждой на меня глянул, - «И у тебя  дома тоже никого!»
Действительно, что делать в партии? Сидеть одному, ждать с моря погоды? Лучше здесь,  с другом и напарником. Мороз пока не предвидится, снег тоже. В спальнике полный комфорт!
«Для начала заводи движок – я его из-за тебя вырубил, когда мотоцикл заметил. А я пойду молотилку включать!» - и пошагал к землянке. Чапа за мной.
Запустив производство, мы сходили к Уралу, принесли не к  землянке, а к наблюдательному пункту на бугре спальники, потом истертый в молотилке материал из нее высыпали, загрузили новую порцию дробленки, включили электродвигатель. Теперь у нас сорок пять минут свободного времени.
Убедившись, что мы никуда уезжать не собираемся, Чапа побежал гонять сайгу, успевшую подойти к нам довольно близко, ну а Дока развязал свой рюкзак и начал вынимать из него вкусные изделия Ниночки. Последним достал продукт собственного изготовления – бутылку знакомой самогонки. Скучать нам не пришлось.
За ночь к истертому материалу добавили еще двести кг – в землянке уже для него и места не оставалось. Под утро и я поработал – дал напарнику поспать тройку часов. Хотя пришлось на отдых  уговаривать. И по светлому, когда перекусили и попили чайку, предложил перевезти истертый материал к луже, где мы золотишко уже отмывали. И в ней мешки утопить, на время, потому что работать в землянке становится невозможным, а выносить мешки и прятать где-то рядом, мне не хотелось. Мало ли что. Дока не только согласился, а и развил идею:
«Перевезем, и сразу золотишко отмоем, что бы мешки в воде не прятать. Возись потом с ними», - такой вот он, скор на решения. Хотя и я  на вариант согласен. Только как на это посмотрит Нинуля, когда Дока только вечером объявится дома? И словно читая мои мысли, напарник успокоил:
«Нинка после дежурства день дрыхнуть будет, обо мне и не вспомнит!»
Пришлось нарушить правило – подъехать на Урале к землянке. Не носить же десяти килограммовые мешки к нему за двести с лишнем метров. Люльку загрузили по максимуму, несколько мешков привязали к заднему сиденью. И покатили к луже, Дока на Урале, я на Минском. Чапа восседал в люльке на мешках – знакомое для него дело.
Прямого проезда к луже не существовало – были причудливые следы машин геологов и меня в том числе, когда приходилось и людей сюда привозить, и спецтехнике передвигаться. Знакомые места, многократно исхоженные и изъезженные по работе, а потому ехал первым, и внимательно смотрел вперед -  не пропустить опасный участок, который нужно проезжать на первой скорости, причем на малом газу. Что бы не сломать голову. Пологая дайка пересекала давние следы машин, и если с нашей стороны был просто подъем, не очень и заметный, то обрывался он крутым уступом.  Естественный трамплин, место запредельно опасное – одна из партийских машин в прошлом пострадала, из-за балбеса шофера, и сейчас я смотрел вперед во все глаза, что бы трамплин не пропустить.
Возле него остановился, Дока за мной тоже. Вдвоем к трамплину подошли, напарника он впечатлил:
«Ни фига себе! Если не знать – шею запросто сломаешь!»
«Место запомни, и скорость всегда снижай!» - это я на всякий случай, что бы у Доки опасное место получше отложилось в голове.
Через пару километров было еще одно место, которое лучше назвать не опасным, а сложным. С нашей стороны это вначале сухое русло, где не просто разогнаться, и за ним крутой и длинный подъем на верх сопки. На груженом Урале нечего было и пытаться подняться, это я знал точно. Здесь и машины пустые вверх если и выскакивали, то со второй-третьй попытки, а потому перед сухим руслом был отворот вправо, и по большому полукругу сопку огибал, заставлял делать лишних пару километров. Но по безопасному проезду. При возвращении же – а в геологии это дело обычное: куда привезли, оттуда и увозят – шофера эти пару километров компенсировали, ехали не по объезду, а  проскакивали сопку  по прямой, с использованием крутого спуска. Мы конечно, на объезд в нужном месте свернули.      
Наконец лужа. Дока начал разгружать мотоцикл, я нашел и поволок к воде спрятанные в кустах шланги, растягивая их и расправляя. Потом  с Чапой занялся отмывкой, а Дока укатил к землянке за остатками истертого материала.
Отмыть к вечеру успели половину, вторую пришлось припрятать, но не в воду, а в кустах, и рядом с местом работы. Шланги тоже далеко не отнесли, сил уже не оставалось. Решили вернуться сюда завтра, в надежде, что за наше отсутствие никто лужу не навестит и следы работы не заметит.
В партию вернулись засветло, и сердобольная Ниночка сразу усадила