«Спринтер» мчался на полной скорости, быстро поглощая исчезающие километры. Черная ночь развернулась непроглядным покрывалом, скрывая звенящие тишиной поля, перелески. Пустынная дорога знакомо петляла плавными поворотами. Из приглушенных динамиков тихо лилась медленная спокойная музыка. Аня дремала, тихо свернувшись на заднем сиденье. Ольга, откинувшись на спинку кресла, сидела, прикрывая рукой усталые глаза. Дима, внимательно всматриваясь в бегущее навстречу шоссе, вспоминал приветливых омских ребят: «Значит, предъявляют Флинту! Видимо это его проделки. Разве не знал, что за Черкеса, и тем более за Калгана отвечать придется? Да и город на ушах, куда столько трупов? Меня заказали! А я причем? Вроде же решили все вопросы? Как там Валька? Эх, жаль не позвонить! Все слушают мусора…»
Далеко впереди показалась стоящая поперек дороги «шестерка». «Что за новости? – Дима напряженно потрогал рукоять «Макара». – Что еще за гопники? Надеюсь, до стрельбы не дойдет?» В кармане куртки лежало оружие в каком-то смысле пострашней пистолета. Один умелец смастерил ему простой электрический фонарик. Простой, да не обычный. Две небольшие, но мощные батарейки питали током лампу дальнего света от автомобиля. Плотный луч пробивал тьму расстоянием в триста метров. Ослепляющий эффект был настолько непереносимым, что лиходеи тут же падали от острейшей боли в глазах. Что было с ними потом, неизвестно. Но ожог сетчатки был гарантирован. Он лишь один раз, в такой же ситуации применил это бесшумное чудо-оружие. Гнал новенький «Крузер» от самой Находки. Где-то под Хабаровском тормознули его разбойники с большой дороги. Договориться так и не смогли. Дима даже из машины не выходил. Когда уезжал, оба валялись на дороге, в исступлении крича и закрывая глаза руками. И вот опять. Он сбавил скорость. Остановился метрах в двадцати от стоящих «Жигулей». Ольга с Аней проснулись, смотрели встревожено.
– Давно, девочки, в цирке не бывали? – Дима был спокоен. – Сейчас послушаем концерт.
– Дима осторожнее, прошу тебя!.. – Ольга взволнованно смотрела на него.
– Хорошо. Все будет нормально!
Один грабитель направился к нему. Другой остался возле машины.
– Платить нужно за проезд!.. – лысая толстомордая харя заглянула в салон: – О-о, да тут телки! – наглая образина расплылась в ухмылке. – Значит тройной тариф!
– А не много тебе будет, козлище?
– Что?.. Дерзкий такой? – лиходей выхватил из-за пазухи обрез.
– Слышь, остолоп, я тоже в Новосибе получаю, чего мы, из-за ста баксов воевать будем? – он хотел дать ему шанс. – Отгоняй свою шушлайку и не парь мне голову!
– Ну-ка, деньги давай!.. Все! – бандит направил на него оружие. Торопливо взвел курки. Глаза озлобленно и яростно сверкали в ночной темноте. – Я стрельну!.. У меня дробь в обоих стволах!
– Ладно, бродяга! Я с тобой по-хорошему хотел. Сюда смотри… – Дима вытащил фонарик.
Злодей широко открыл глаза. Сильнейшая ослепительная вспышка, будто белая искрящаяся молния, вырвалась из направленного параболоида рефлектора. Головорез взвизгнул, выронил заряженный обрез и рухнул вниз. Катался по дороге, закрывая обожженные глаза и злобно выкрикивая проклятья. Дима не спеша вышел из машины, пнул валяющийся обрез. Тот отлетел в кювет, булькнув в глубокой луже. Сразу же направился к «шестерке», на ходу вытаскивая пистолет. Мысль о заряженных крупной дробью стволах только сейчас в полной мере дошла до него: – «Если бы этот урод в салон стрельнул, все, три трупа!..» – Он как представил убитых Аню и Ольгу, кровь кипящей волной ударила в голову. Разбегаясь, бросился к второму грабителю. Тот испуганно юркнул в салон автомобиля и все не мог включить от волнения скорость. Выстрел: заднее стекло разлетелось вдребезги. Еще выстрел: свистящий воздух вырывался из пробитого колеса. Водитель выскочил, в страхе пал на колени:
– Не убивайте, дяденька!
– Ну-ка! Бегом! – направил на него ствол.
Тот перепуганным зайцем прыгнул в придорожные кусты. Дима для острастки пальнул еще по машине, разнес ветровое стекло на мелкие осколки. Столкнул «шестерку» с дороги, освободил проезд. Успокоился немного. Подошел к лежащему в слезах, жалобно скулящему громиле:
– Эх, терпила! Просили тебя! Живи без глаз теперь.
Завел «Спринтер», зло включил передачу, с пробуксовкой, осыпав лежащего мелким колючим гравием. Девушки сидели испуганные, онемевшие, потерявшие дар речи. Первой очнулась Анюта. Радостно взвизгнула, кинулась обнимать и чуть не задушила от переполнявших эмоций. Кое-как удержав машину на трассе, он сбавил скорость.
– Димочка! Ты прямо как Рэмбо! Как я испугалась! Здорово ты с ними расправился! Так им и надо!
Ольга влажными широко открытыми глазами смотрела на него. По щекам струились слезы.
– Оля, что с тобой?.. Почему ты плачешь? – Аня не верила своим глазам. – Мы все живы и здоровы!
– Он ослепнет? – Ольга, не отрываясь, смотрела на него. – Зачем… так?
– Оля! Ты что, Оля! Он хотел стрельнуть в нас! У него дробь была, мы бы все погибли! – Аня с удивлением смотрела на сестру. – Тебе что, жалко его что ли?
– Я не знаю!.. – она громко, отчаянно разрыдалась. – Опять с нами что-то ужасное случается! Я думала, больше не будет проблем…
– Послушай, Оленька! – Дима одной рукой крепко обнял, прижал ее к себе. – Что мне осталось делать? Это ведь отморозки, беспредельщики! Да я ему, если хочешь, жизнь спас! Рано или поздно все равно пристрелили его, или в тюрьме сгнил бы! А сколько еще горя принести успел! Может быть, сколько чистых невинных душ успело бы загубить это хамло! Почему ты думаешь о нем, и совсем не думаешь о других людях? О себе, своей сестре, родителях, наконец? Эти подонки еще легко отделались. Я говорил уже: никого никогда не убивал, но знай, если понадобится, за тебя, за Анечку – рука не дрогнет! Завалю любого в любом количестве! Мне без вас жизни нет!.. Я по-другому стал смотреть на жизнь после встречи с тобой, Ольга! Для меня теперь хотя бы свет в небесах засиял, смысл появился! Это ты все во мне перевернула! Я не знаю, как дальше случится, но я хочу быть с тобой! Всегда, Оля!.. Мы прошлым летом с Черкесом виллу ему в Испании покупали, я рядом небольшой двухэтажный домик взял. Сдается сейчас. Море рядом, солнце!.. Триста штук зелени на черный день, на Болеарских островах лежат. Зачем мне все это без тебя, Оля! Я ведь тоже… под Богом хожу. В тот раз мне сильно повезло. Врагов предостаточно! Зачем мне все? Оля? Кому я вообще нужен? Мать осталась, работает, нестарая еще… Я любить хочу! Тебя!
Он нещадно гнал «Спринтера» высоко подскакивая на крутых мокрых ухабах, глубоко встревоженный, разгоряченный искренним признанием. Многое неуловимо менялось. Взгляды, мировоззрения, жизненные реалии. Чувствовал ответственность за этих девушек, за их судьбу, за их дальнейшую жизнь. Ольга плакала, все сильнее прижимаясь к нему. Очень тревожилась за него, боялась, что может случиться как с Антоном. Повторения она уже не перенесла бы…
Аня с восхищением смотрела на Диму. Он был для нее героем, спасителем, кумиром. «И Витя-Ежик такой же!.. Сильный, смелый, благородный!.. Как Айвенго!» – она с восторгом вспоминала сегодняшний вечер.
Перед рассветом добрались, наконец, домой. Встревоженная мама всю ночь не спала, выскочила встречать. Увидев, что все в порядке, расплакалась, обнимая дочерей. Разбудили спящего отца и долго, с удовольствием распаковывали покупки. Аня, переполненная разными впечатлениями, взахлеб рассказывала родителям о невероятных похождениях. О роскошных дорогих магазинах, о сияющем огнями ночном клубе, благоразумно умолчав о жутком ночном инциденте на дороге. С восхищением описала молодого таинственного незнакомца по имени Виктор.
– Смотрите, что он мне подарил! – восхищенно показала родителям игрушечного ежика. – И шампанское, и шоколад и цветы! Вот он какой! Такой же как… – чуть не проболталась. – Как Антон! Красивый, добрый, щедрый! Я ему понравилась! – она была вне себя от радости.
Ольга с трудом держалась на ногах. Умылась, переоделась, шепнув Диме: я жду тебя! с наслаждением юркнула в постель. У него сильно забилось сердце, он даже растерялся. Ждал этого, внутренне готовил себя, представлял, желал безумно. Слушал оживленное щебетанье сестры, сам отвечал на вопросы родителей и все думал, и думал о ней, и о том, что вскоре случится. Неожиданная робость переполняла душу. Казалось кто-то неведомый, необъяснимый, всемогущий, по великой милости дарит возможность прикоснуться, прильнуть к чему-то чистому, неискаженному, блистающему непорочной доверчивостью. Чудилось, будто держит он в своих руках что-то хрупкое, мягкое, живое. Грезилось: одно неосторожное движение, взгляд, одна неточная мысль – и все исчезнет, пропадет, сгинет, распадется на крохотные атомы. Пространство сожмется до ничтожной крошечной точки, все вокруг лопнет и разорвется, стремительно умчится и не будет ничего. Ничего впереди… Не заметил, как оказался у закрытых дверей спальни. Взялся за ручку и остолбенел: за дверью слышался горячий Ольгин голос…
Он сидел, безвольно опустив руки. Бессмысленным взглядом смотрел, как в предрассветном сумраке полностью обнаженная, жарко мечется по расстеленной кровати любимая женщина. Неистово распаленная, глубоко погруженная в чудовищную сумасшедшую страсть, с неукротимым азартом яростно, сильно изгибающаяся, излучающая невероятно пленительное яркое свечение, вся словно пронизанная тонкими искрящимися лучами, совершенно отрешенная, трепетная, зовущая, неизведанная, взволнованно шепчущая страстные пьянящие фразы. Слова сливались в сплошную непрерывную интонацию, тело растворялось в безумном мистическом ритме, лицо сияло прекрасной загадочной иллюзией.
В спальной комнате становилось все светлей и светлей. Распаленное женское тело гибкими немыслимыми траекториями исполняло танец любви. Шумное прерывистое дыхание сменялось долгими протяжными стонами, губы издавали будоражащие звуки, руки будто искали кого-то в пустоте. Напряжение возрастало с каждой секундой, в сгустившемся воздухе остро ощущался запах озона. В углах комнаты, под потолком пробегали быстрые фиолетовые молнии. Электрические импульсы слабо потрескивали над самой разметавшейся девушкой и, появляясь во множестве из ниоткуда, бесшумно взрывались, осыпая шипящими сверкающими искрами. Внезапно она окуталась сияющим сиреневым облаком, изогнулась в бредовом экстатическом трансе, вскочила с широко открытыми глазами. Звонкий крик разорвал тишину, и первый луч восходящего солнца скользнул в открытое окно.
Дима смотрел на это безумное фантастическое действо, не в силах пошевелиться. Когда все закончилось, и Ольга затихла, уснув счастливым глубоким сном, он подошел к ней, сел рядом, накрыл одеялом. Долго глядел в спящее лицо, нежно гладил шелковистые, отливающие свечением волосы. Противоречивые мысли пчелиным роем кружились в голове. Он гнал их, пытался расслабиться, забыться, не думать ни о чем.
