- Типа того?
- Да был.
- Мне кажется, девчонка теряет реальность, понимаешь, когда твой мир уходит у тебя из под ног, твоя психика начинает давать сбои и самое безобидное из всего этого - слёзы.
«Пожалуй, не стану говорить ему о её беременности», - сообразил Алексей.
- Иногда я чувствую тоже самое Стас, добавил он, после чего продолжил: - Дальше я и Лина отошли от выхода к какому-то дереву, обвешенному разноцветными светодиодными лампочками, и вдруг, ни с того ни с сего, как мне показалось, она разревелась у меня на глазах, стала просить, чтобы я не уходил и побыл некоторое время с ней. Это было так неожиданно, я растерялся. Катя стояла неподалёку от нас и пристально смотрела за всем происходящим. Со стороны это, наверное, выглядело, как будто пьяная подруга вдруг признаётся в любви и получает отказ. Это было так громко, до сих пор в ушах отдаёт. А я как-то холодно отреагировал, сказал что-то типа:
«Успокойся, всё будет отлично, давай завтра я тебе позвоню, иди домой» и, похлопав её по плечу, развернулся и ушёл. Ну, какая же я тварь после этого! В тот момент я так растерялся, что нашёл для себя этот выход единственно верным.
- Что с ней, может быть, возьмём её с собой? - озабоченно промолвила Катя, когда Алексей подошёл к ней.
- Да ладно, она пьяна, не думаю, что это что-то серьёзное.
- Ну, это же неправильно, ты говорил, что вы неплохо ладите вместе.
- Да, она мне как старшая сестра.
- Так догони её, мы можем прогуляться втроём!
Лина недолго думая ушла прочь, петляя по улицам, как маленькая собачонка в поисках хлеба. Ноги её слегка заплетались от чрезмерной дозы выпитого, периодически она останавливалась, чтобы всхлипнуть и пропустить новую волну слёз.
- Я не пойду. Ей действительно сейчас лучше побыть одной и успокоиться. Завтра, я поговорю с ней, когда она будет адекватна. Пойдём вниз, к воде!
И они ушли. Шли ровно, нога в ногу, никто их не видел и никто не знал, куда они идут. Снова вдвоём, одни во всём мире. И вновь, на улице стояла мёртвая тишина, как в первый день свиданья.
Скромно, молчаливой походкой, немного дуясь на него из-за того, что он так поступил с той девушкой, а он, наверное, злился на себя ещё больше, но был убеждён, что сделал правильный выбор. Лёша долго и муторно переваривал в себе эти чувства, а луна, та самая, что подымается каждую ночь, подыгрывала и подыгрывала. Её мелодия звучала по всему небу, звёзды били ключом белого света.
- Хочешь ко мне? - нежно сказала Катя.
- Сейчас?
- Можно и сейчас. Родители на даче.
- Ты точно хочешь этого?
Он остановился и приобняв её, поглядел ей прямо в глаза. Она легко улыбнулась и ответила:
- Ну почему бы и нет?!
- Ты самая лучшая девушка, какую я когда-либо встречал. Понимаешь ли ты насколько? - Он обнял её ещё крепче и поцеловал в лоб.
- Ну, если я тебе не приснилась, то я очень рада этому.
- Да вот же, как будто сон. У меня слов нет, я схожу с ума по тебе, схожу с ума... Кстати, помнишь тот старый театр, на площади у фонтана? - неожиданно спросил Алексей.
- Помню, конечно, там сейчас идёт реставрация, все съехали оттуда на время.
- Вот-вот, сейчас там никого нет. Мы можем залезть на самую широкую лоджию в нашем городе, которая находится на втором этаже этого театра и, выходит на центральную трассу.
- Ты спятил? Там уже сигнализацию провели, и в любом случае все двери на замках!
- Да, я спятил... но это же так по-шпионски, - давясь в улыбке сказал он и будто все прошлые мысли, которые ещё минуту назад кололи его в сердце, растворились в ничто.
До театра было буквально две улицы. Последняя, достаточно хорошо освещалась и поэтому, они пошли в обход - по городским клумбам. Помяв весь газон и сорвав пару недавно распустившихся цветков, они обошли то самое здание театра, и подошли к его чёрному входу. Он первый отворил дверь и неспешно, в азарте неожиданно нахлынувших приключений на то самое мягкое место, они начали подниматься по новой, побелённой винтовой лестнице с ярко лакированными перилами из персика. Наконец, оказавшись у самой макушки театрального зала, они, отворив боковые стеклянные двери, установленные в толще бетонной стены, словно освободившись от гнёта темноты, вылетели прямиком на невероятно огромный балкон, находящийся над самой оживлённой улицей центра города.
- Обалдеть! - сказал она и от удивления, увиденного пейзажа каменных джунглей, блестящих и горящих в огнях ночных, замерла.
- Это то, что мы называем нашим городом. Невероятный вид - добавил Лёша.
Город горел. Город сиял. Он купался в огнях, охвативших его здания и улицы. Машины как маленькие точки, периодически пролетали вдоль трассы, оставляя за собой трассирующую линию света. Горящие и мерцающие вывески, свет окон, уличные фонари и фонари набережной - всё это добавляло непередаваемый свет к ночной жизни, прежде серого и угрюмого города. Многоэтажные высотки скорее были чем- то вроде гор, а уличные фонари, чем-то вроде пальм.
- Ведь такой он настоящий, а не тот, каким мы привыкли его видеть днём, - сказал Лёша. Это невероятно, но будто ночь и вправду обнажает не только людей. Перед ней все бессильно и даже неживое, она чарует своей красотой тот самый рельефный и рябой камень, сглаживая его пороги и ямки, делает его одной частью с пейзажем темноты.
- Так они ещё не закончили. Будет третий этаж, а на крыше - кафе. Ты представляешь, кафе под открытым ночным небом, наверху одного из высоченных зданий в городе?
- Нет, не представляю. Но хотелось бы. Очень хотелось бы...
Небо обжигало взгляд своей яркой плеядой, собравшихся в кучу звёзд. Оно было повсюду. Балкон открывал перед ними невероятный вид всего, что спрятано от дневных глаз. И как же это было здорово, как же это цепляло, и сердце, оно замирало на миг, когда порыв свежего воздуха бил в лицо, разлетаясь после, на сотню тысяч потоков, уносящих за собой все запахи большого города.
- Наверное, я сплю, - сказала она.
- Тогда это самый замечательный сон Кать, добавил Алексей и крепко поцеловал её в губы.
****
- И знаешь... мне бы очень хотелось оказаться там вновь. Очень.
Алексей сидел за столиком и, смотря куда-то в пустоту, ковырял зубочисткой белую бумажную салфетку. Он сидел один и когда поднял голову, удивился тому, что Стаса не было рядом.
- Хм, может быть в туалете, - прошептал Лёша, и аккуратно отодвинувшись от края стола, направился к уборной.
Внутри комнаты свет начал мигать, как только он вошёл. На белом подоконнике стоял какой-то непонятный цветок, с фиолетовыми бутонами. Посмотрев несколько секунд на редкое растение, он произнёс:
- Стас! Ты куда там делся? Я тебе блин рассказываю, сижу, а ты смылся.
В ответ тишина. Потрескивание лампы было достаточно настойчивым. Алексей успел заметить, как мигающая комната будто бы пульсировала в такт его сердцебиению.
- Чёрт! Стас! Какого ты играешь со мной?
Алексей пошёл вперёд, приоткрывая дверцы кабинок. Первая - пусто, вторая - пусто, третья - пусто, четвёртая - пусто, пятая... а нет, в четвёртой.
- О нет! - Вскрикнул парень, когда увидел под ногами следующую картину:
его друг, почти полностью съехав с унитаза, лежал едва ли в сознании, рефлексивно двигая левой ногой. На правой его руке, на локтевом сгибе свисал ослабленный резиновый жгут, из полураскрытой ладони торчал маленький пакетик, а на кафеле, чуть прикрытый концом рубашки, лежал использованный шприц.
«Да как же это так?» - подумал парень. По коже его пробежал мороз. Он понимал, что если сейчас суда кто-нибудь зайдёт, то он очень сильно встрял. Да и вообще, они же просто сидели и общались, просто общались. Это произошло настолько быстро, что мозг даже ещё не успевал осознавать всей той ситуации, в которой оказался Алексей.
- Видишь Лёшенька сколько стоит свобода! - невнятно промямлил Стас и со рта его повалила густая пена, в перемешу с обильным потоком слюней - Я думал, что ты меня поймёшь, а ты так и не понял.
- Что ты наделал! - в бешенстве крикнул Алексей и попытался приподнять абстрагированное от этого мира тело друга.
«Скорая, где чёртов телефон», - проносилось в его голове.
- Нет, это ты спал. Но скоро проснёшься! - сказал Стас, как вдруг дверь в туалет открылась и в дверном проёме нарисовался... Павел, тот самый Павел, что продавал Стасу наркотики, тот самый, что не прощает обид, тот странный мальчик с мутным взглядом.
«Какого... он - то тут как оказался?»
Спешно рыская по карманам в поисках телефона, Алексей замер. Ужасающий приток животного страха словно сковал его тело.
- Привет парни, - радостно крикнул он.
Мысли Алексея были настолько разбиты, что кроме как того, что он сходит с ума и, что сон, в который он поверил как в сон, вновь берёт над ним верх, в голову ничего другого не приходило.
- Лёх, а ты не бойся, я и тебе принёс. Вы же со Стасиком так похожи, прям как одно целое, как два голеньких яичка, - ехидно проговорил Паша и по лицу его скользнула дикая улыбка. Лицо вошедшего приняло бесноватый вид. Глаза неистово блестели, а сам он, словно рос с каждым новым шагом. И тут, мигавшая доселе лампочка взорвалась. Мгновенная вспышка яркого света на секунду охватила комнату, а после... от неё осталась лишь сковывающая и ужасающая тьма.
Алексей стоял. Он слышал дыхание, приближающегося к нему Павла. Он адекватно понимал, что то, что с ним сейчас происходит, ненормально и искренне верил, что это всего лишь очередной кошмар, очередной произвол его сознания... но почему-то, это сознание сыграло сейчас слишком злую шутку.
«Это должно скоро закончиться» - прогонял он вновь и вновь в своей голове. «Она сказала, что я спал!!! Катя сказала, что я спал!!!».
Павел подошёл уже совсем близко. Он встал напротив него, лицом к лицу. Тонкие отголоски его черт бликом выделялись из всего мрака.
- Ты не хочешь? - спокойно спросил он у дрожавшего Алексея. - Ну как хочешь! - добавив после непродолжительной паузы.
- Твоему другу хана. Передоза. Он сдохнет минут через пять. Остановится сердце, а завтра напишут в газетах, что во всём были виноваты сотрудники этого замечательного паба, которые втайне разрешали торчкам вроде него, задвигаться тут.
****
Начинается новая картина, которую Лёша мог осознавать. Он не помнит, как оказался на улице. Сейчас он шёл, как идут обычные люди, спешащие на автобус, который непременно отвезёт их в другой город. Однако в данном случае ни одного автобуса видно не было, скажу больше, вокруг не было ни души, вообще никого. Пустые улицы, одинокие заброшенные, словно здесь вообще людей уже лет так сто с лишним не было. Они были чистыми, непривычно как-то, хотя и оригинально. Просто, согласитесь, не каждый день увидишь пустые и чистые улицы. Вдоль дорог стояли киоски, магазины, витрины которых были набиты различными манекенами, а на самом их стекле, с внутренней стороны, красовались огромные плакаты акций и скидок. Муниципальные здания, банки, центральная городская школа и поликлиника, да вообще всё, абсолютно всё было пустым. Он шёл быстро, не поднимая головы. Он боялся верить в то, что видит, в то, что сейчас творится с ним. Его сознание играло сумасшедшую по накалу и страсти симфонию, очень резво, очень скоро, отрывисто нанося триумфальные ноты на слух пустынного заточения человеческой души.
В голове мелькали всё новые и новые вспышки: Стас... Лина, Берк, Катя... Катя, мои родители... Если бы адом можно
