потому как понятно, конечно же, всем без исключения, что недолго старичку-то уже осталось. Он, старикан этот, может даже и пройти-то столько уже не успеет, не то что … гхе-гхе … . Но устроить старикашке маленький праздник все таки необходимо - старикам у нас до сих пор везде только почет. Правда хоть он и один у стариков остался, почет этот, больно он все же хлипким каким-то стал. Порой почет этот простирается только до родного для старика порога. А как переполз старикашка порог этот … . Там, за порогом за этим, тоже все по разному может для него сложиться.
Вот таким вот образом лузерский непатриотизм способствовал просто-таки катастрофическому росту капитализации компании и довольно-таки ощутимо улучшал качество собственной Жекиной жизни. Качество этой бурной жизни уже начало было достигать нормальных для топ-менеджера размеров и вдруг такая вот случилась незадача. Такая, видите ли, досадная упала неожиданность на бугристую Жекину голову. И не только на голову. Но об этом чуть ниже. А сейчас, когда нездоровье это его вдруг плотно окутало, появилось у него наконец-то время и о душе своей исчезающей подумать. Вернее, об ее исцелении. Целый месяц терялся он в догадках: чем же может быть так больна безгрешная душа чистого помыслами маркетолога?
И тут вдруг обожгла его внезапная мысль! Произошло наконец-то это знаменательное, судьбоносное прямо-таки по сути своей озарение! И где? В этом банальном предбаннике, в котором он продолжал сидеть пока мы так долго описывали его базарно-рыночные подвиги. Конечно, хотелось ему, чтобы пораньше это озаренье на него снизошло. Но тут ведь как? Каждому - свое. Это понимали даже безмозглые фашисты. И иногда даже вешали в своих жутких концлагерях транспаранты с этим циничным утверждением. А может даже и вовсе не циничным. Все ведь мы в чем-то разные. И приход у всех наступает по-разному. Тут ведь многое от изношенности организма, от какого-нибудь внутричерепного давления может все зависеть. А вот почему же событие это произошло совершенно случайно? Да потому что ничего этому не предшествовало. Ничего, казалось бы, особенного не происходило, сидел себе Жека, посиживал в прохладном, стилизованном под английский паб предбаннике знаменитой городской люберецкой бани. Сидел он очень даже уверено и устойчиво - на двух ягодицах одновременно сидел. Не обращал он совершенно никакого внимания на позднее время и внутриутробный плеск двух литров шотландского виски, глухо низвегающегося в нижние пределы оставшихся фрагментов пищевода. Отдыхал он, физически обессиленный и местами даже психологически опустошенный. Отдыхал от неистового «боди-кача» и активных температурных воздействий со стороны агрессивной окружающей среды. Позвольте-позвольте, какого еще «боди-кача»? С температурными воздействиями вроде бы все понятно. Баня как-никак. А «боди-кач» - это ведь что-то вроде бодибилдинга? Это ведь много времени отнимает. Когда же успешному маркетологу этим заниматься? Да еще на фоне постоянного употребления горячительных напитков и баловства с травкой и коксом. От этого ведь никуда не уйти. Всем понятно, конечно же, что без непрерывного употребления напитков, временами прерываемого курением травки и дыхательными же упражнениями с коксом, долго маркетологом не проработаешь. Не справишься с нагрузкой. А тем более, в такой солидной фирме, как «OBSERVANT PUC-PUC COD INTERCORPORATION», точно долго не протянешь. Завалишь первое же порученное дело. И выгонят сразу. Сразу и навсегда. И, пожалуй, дальше, чем находится аутстаффинг, могут выгнать.
А чтобы не выгнали, чтобы всегда быть равным среди равных, приходилось каждому маркетологу с самого что ни на есть утра, иногда даже можно сказать, с самого что ни на есть спозаранку, превозмогая удушливо-глубокое отвращение и с трудом сдерживая подступающую тошноту, поглощать эти многочисленные разновидности «Jamоson» и «Hennessi», а короткие минуты отдыха между поглощениями заполнять торопливым и нервным сворачиванием мастырок «плана» из свежих «Playboy», «Penthouse» или же новейшего российского глянцевого журнала «Туалетная бумага. Где лучше купить. Как лучше продать». А преодолев сопротивление плотной глянцевой бумаги, менеджер, глубоко и часто затягиваясь, приступал всякий раз к непрерывному размышлению об оптимальном планировании бизнес-кейса. Когда глянцевая бумага все же заканчивалась, а новую партию дорогого алкоголя еще не успели доставить, в ход шли бодрящие «коксовые дорожки». Не только для бодрости использовали это природное средство маркетологи - оно очень хорошо помогало от банального насморка. Так что простудившиеся маркетологи каплями «ДляНос» никогда не пользовались. И были благодарны они тем далеким чумазым шахтерам, этот кокс для них из преисподней добывающим. Читали маркетологи когда-то в детстве про глубокие угольные разрезы стремительно тающих запасов этого стратегического сырья. Они думали, что все уже давно закончилось. Ан нет, хватало этого сырья в Люберцах с избытком. Столица как-никак. А в столице не принято пользоваться «химией». Вот и не баловались никогда столичные маркетологи никакими суррогатами. Применяли они для лечения исключительно народно-природные средства. Не забывали никогда они о своем здоровье. Это было стилем их напряженной жизни. А поэтому и вырывали они, просто с мясом вырывали хотя бы два часа в сутки для неистового «кача» в ближайшем от офиса фитнес-центре. Для этого надо было только в спортбар фитнес-центра предварительно организовать завоз небольшой партии «Jamcson» и «Hennessy VSOP». А как иначе? Иначе какой же это тогда «кач»? Весь спортивный мир сидит на допинге и постоянно поднимает планку казалось бы уже давно запредельных рекордов.
Так вот (опять пришлось отвлечься на описание особенностей маркетологической жизни), все же продолжим про Жекино озарение. Во время своего устойчивого на полной жопе в предбаннике сидения впал вдруг Жека в полную прострацию. А в прострации нахлынуло на него, опять же вдруг нахлынула очередная волна одиночества. А как иначе? Это ведь удел каждого интеллигентного и ранимого душой человека. Об этом еще Эллис с Ульбеком писали. Еще в большей степени это чувство угнетает интеллигента от бизнеса. А Жека был именно таким. Он вроде бы всегда находился в людской гуще. Каждый день ему приходилось заставлять работать армаду ленивых придурков, половина из которых была еще и законченными, вечно обдолбанными педерастами. Педерастами не были только дебильные напрочь секретарши на рецепшенах, но зато все они без исключения были либо проститутками, либо лесбиянками. Были еще, правда, проститутствующие лесбиянки, но это на Жекино повседневное одиночество уже никак не влияло. Все равно не с кем ему было поговорить на отвлеченные и возвышенные темы, поделиться сокровенными мыслями и совместно о чем-либо помечтать.
Полный одиночества и страданий взгляд его безучастно скользнул по сморщенной поверхности крайней своей плоти, а сознание вяло отметило какой-то необычный иссиня-зеленый ее оттенок. «А когда-то ведь бескрайней была эта плоть, - грустно подумал Жека, - ну, по крайней мере, всегда к этому стремилась! А что теперь? Одно недоразумение осталось. Сколько девок перетрахано по сортирам многочисленных люберецких кабаков! Почему же непременно по сортирам? А так гораздо интересней! Сама обстановка зажигает. Просто жесть! Очень возбуждают шум падающей воды и щекотливая вонь, проникающая в расширенные от страсти ноздри! Некоторые, чтобы получить этот полный комплекс удовольствий едут за большие бабки в секс-туры куда-нибудь в Тайланд. А тут не надо особо тратиться. Зашел со своей страждущей подругой в любой люберецкий кабак. Заказал что-нибудь дешевое для вида. Чуть-чуть посидел. А потом подругу под мышку и прыг-прыг в сортир. И окунаешься сразу в почти бесплатную экзотику. Так веселился когда-то Жека и сподвижники его, самые романтичные из столичных маркетологов тоже иногда так веселились. Хорошо им всегда было в этих сортирах. Весело. Не то, что сейчас. Фу! Кругом одни педерасты!»
Вдруг Жекины грустные размышления были чем-то прерваны. Сначала он и сам не понял чем. Что-то потревожило его безучастный взгляд на собственную крайнюю плоть. Стертая до мозолей в «виагровой» своей неистовости, густо посыпанная белоснежной смесью стрихнина и трихопола (гигиена для маркетолога всегда была вопросом чести) увядающая Жекина плоть вдруг неожиданно и самопроизвольно как-то вздрогнула, как беспокойно вздрагивает в чутком сне дворовая собака. И тут, в этот самый момент наступления наивысшей степени мужского разочарования вдруг как-то разом все началось и далее, уже не останавливаясь. Поперло просто все куда-то! Видимо вид этого безнадежного в беззащитности своей и давно потерявшего фармацевтическую независимость жалостливо вздрагивающего в сонном увядании естества, некогда стойкого в стройности своей органа замкнул какую-то доселе пассивную нейронную цепочку в Жекиной противоречивой голове. Голове, постоянно окутанной угаром беспокойства о порученном «OBSERVANT PUC-PUC COD INTERCORPORATION» деле и покрытой пятнами нервной экземы (об остальных особенностях физиологии маркетологов - чуть позже). И посыпались вдруг на него со всех сторон образы! И вдруг раздались ему в уши голоса! Подсознательный анализ образов и грубые интонации голосов помогли Жеке, наконец-то, как-то вмиг осознать всю пропасть зародившейся в нем нелюбви. Нелюбви к этому доморощенному капитализму в виде рыночного базара, где окружали его сплошь и рядом в общем-то вполне достойные люди, но почему-то всегда пьяные, и вечно обдолбанные проститутки, лесбиянки и педерасты. Да ладно бы были это простые, бесхитростные какие-нибудь извращенцы. Недалекие, но, вместе с тем, веселые, добрые и отзывчивые или, уже на худой конец, безобидные какие-нибудь проститутки, лесбиянки и педерасты. А то ведь все как на подбор, так и норовили они всегда что-нибудь «скрысить» у великой компании и благоденствовать потом на теплых волнах умопомрачительных откатов. А откаты и крысятничество - это было как раз то, чему Жека всегда стремился противостоять. Всегда стоял он на страже интересов своей великой компании. И все это потому, что он всегда хотел честно зарабатывать деньги. Именно зарабатывать! А не крысить где ни попадя. Лютой просто ненавистью ненавидел он крысятничество во всех его проявлениях. Он, например, никогда не давал взяток гаишникам. И вовсе даже не потому, что у него не было никогда машины. А машины у Жеки действительно не было. Даже какой-нибудь четырехлетней «бэхи» и той не было у него. Взяток не давал Жека гаишникам исключительно по принципиальным соображениям. Можно даже сказать больше: он потому и не обзаводился личным автомобилем, чтобы не создавать даже предпосылок к кормлению этих алчных оборотней в погонах. И делал он это порой в ущерб своим финансовым интересам: приходилось нести ему ощутимые расходы на такси. А когда везущего Жеку таксиста останавливал очередной алчущий и начинал вымогать у него вожделенные денежные знаки, пусть даже в завуалированной форме (как там у них: «Капитан, Иванов. Трое детей!»), Жека тоже
