активно присоединялся к речевому обмену с целью оставить оборотня ни с чем. «Вы сначала посмотрите, кого он везет!» – орал Жека на гаишника. Иногда гаишник впадал в ступор, разглядывая слегка испитое Жекино лицо и (от греха подальше!) отпускающе подносил ладонь к козырьку своего новомодного колпакообразного головного убора. Если же этого никак не удавалось достичь и мягкотелый таксист способствовал увеличению материального благосостояния очередной «крысы», Жека демонстративно покидал автомобиль, принципиально не расплатившись с пособником этого вопиющего крысятничества. Он выходил и продолжал свое принципиально-протестное движение исключительно пешком. Демонстрируя при этом всю свою независимость легко подпрыгивающей походкой. Иногда по этому поводу тут же возникали конфликты. Иногда конфликты эти протекали с жестким мордобитием (и куда только девалась у таксистов мягкотелость). Не всем ведь импонировала такая вот Жекина независимость и принципиальность. Некоторых таксистов, даже из числа тех, которым по душе была непримиримая Жекина борьба, очень не устраивал один возникающий в этой ситуации маленький такой нюансик. Нюансик состоял в том, что в сухом остатке единственной пострадавшей стороной оказывались именно они, дважды обиженные таксисты. И фактически несли двойные убытки. Ну, а как они еще хотят остановить произвол на дорогах? За все ведь в этой жизни надо платить. И поэтому, невзирая на весьма реальные угрозы получения многочисленных травм, любая из которых могла стать несовместимой с самоей жизнью, Жека всегда жестко стоял на своем. А потому что очень уж не любил он этого крысятничества. Во всех его проявлениях не любил.
Но все-таки гаишников Жека как-то особенно не любил. Какой-то особенной нелюбовью. Поэтому его любимым анекдотом была сага примерно такого содержания. Ехал как-то по зимней загородной трассе обычный наш российский «бычара». Ну а как они ездят-то? Педаль в пол, распальцованные ладони в руль (им по спецзаказу в руле делали по три дырки слева и справа) и оглушительное подобие музыки! Не заметил «бычара» выскочившего на дорогу гаишника и сбил его насмерть. Не растерялся «бычара», закинул гаишника в багажник и отвез его на придорожное кладбище. Нашел на кладбище сторожа-могильщика, отслюнявил баблосов на пузырь паленой водки и строго настрого наказал ему гаишника как можно быстрее закопать. Наказал и поехал себе дальше. На обратном пути на том же самом месте «бычара» не замечает и сбивает насмерть второго гаишника. Придерживаясь старой схемы, «бычара» везет гаишника на прежнее кладбище и, чтобы сэкономить баблосы, наезжает на уже пьяного в дымину сторожа-могильщика, бросив перед ним убиенного: «Ты че, падла?! Я тебе денег дал! А эта сволочь снова на дороге? Закопать, в натуре!» Ничего не понимающий сторож-могильщик закапывает второго гаишника и грустно-пьяно сидит на его могиле. В это время на поиски куда-то запропастившихся гаишников выехал их третий товарищ по корысти. Проехал всю трассу – никого. И тут его внимание привлекли свежие следы протекторов на снежной предкладбищенской целине. Следы, само собой, вели к кладбищу. Гаишник поехал по следам и вскоре обнаружил сонно-пьяного сторожа-могильщика. Обнаружив перед собой живого гаишника сонно-пьяный сторож-могильщик долго удивленно моргает и, наконец, впав в состояние крайнего раздражения убивает третьего гаишника ударом лопаты по голове с криком: «Да ты уймешься сегодня, наконец, или нет?!!». Вот так. Три трупа гаишников в одном анекдоте. Это Жеке очень даже нравилось. А чего? А пусть не крысят. И так вон у всех морды какие. И по этому поводу тоже есть анекдот. Это анекдот, в котором сын спрашивает отца-гаишника о назначении ленточки на его фуражке. «Ну, сынок, ты же должен понимать, что у меня суровые условия службы. Круглый год на улице. И в любую погоду. А вот ежели, например, случится сильный ветер, то эта ленточка цепляется за подбородок, чтобы, значит, фуражку не сдуло». «А-а-а, – разочарованно тянет деликатный сын, – а мама сказала, что ленточка эта нужна для того, чтобы рожа у тебя не треснула!»
Но вернемся, наконец, к Жекиным озарениям. Странно это все как-то произошло, ведь совсем недавно еще казалось ему все творящееся вокруг непотребство уже таким неотделимым от судьбы его, донельзя просто уже таким родным. Ан нет! Где-то что-то прорвало в сложном организме маркетолога.
И здесь, к сожалению, придется еще раз отвлечься. Подождать еще раз с описанием озарений. Здесь надо бы подробней остановиться на особенностях физиологии маркетологов, иначе дальнейшее повествование будет не вполне понятным. «Какие такие особенности на физиологическом уровне могут появиться у маркетологов?» - удивленно спросите вы. Колян, он хоть и придурок люберецкий, конечно, но в отношении маркетологов был безусловно прав. Маркетологи ведь, если так разобраться и отбросить всякую терминологическую чушь, – это ведь, действительно, обычные торгаши с рыночного нашего базара! И отличает их от мясника на колхозном рынке только особый маркетологический прикид, обилие оргтехники на рабочем месте и некоторая манерность поведения – так называемые понты. Если, к примеру, современный рыночный мясник договаривается с каким-нибудь перекупщиком о поставке мяса, он вытирает о грязный передник свои мозолистые руки, берет мобилу и по-простому так звонит перекупщику и говорит: «Серега, у меня товар на исходе. К завтрашнему дню мне надо то-то и то-то. У тебя цены не изменились? ОК! Жду!» И все, можете не сомневаться, назавтра все будет. Ту же по сути своей операцию маркетолог выполнит совершенно иначе. В несколько этапов выполняет он ее. Вначале он будет долго и мучительно ползать по многочисленным сайтам поставщиков в глубинах всемирной паутины Интернета, протирая рукава пиджака своего понтового тысячедолларового рабочего костюма. Это не просто так, хухры-мухры. Это означает, что маркетолог проводит маркетинговые исследования. А когда созерцание сайтов с одинаковыми ценами на искомые продукты ему надоест, он по каким-то своим критериям отберет десятка два поставщиков. Поставщиков, между которыми маркетолог организует в недалеком последствии проведение конкурса. Теперь он будет долго слать во все концы многочисленные свои запросы по электронной и обычной почте, терроризировать поставщиков факсами, ежечасно звонить и подолгу вести с ними беседы по мобильному телефону. Отдельно следует остановиться на особой, понтовой же манере общения маркетологов по мобильному телефону. Осуществив соединение быстрым нажатием кнопок, маркетолог пускается в очень своеобразный пляс, со значением отклячивая локоть правой руки в сторону, параллельно полу. Он ежесекундно меняет тембр голоса, сопровождая это картинным изменением положения своего туловища. Это туловище может быть стремительно отброшено назад с одновременным взъерошиванием свободной от трубки рукой буйной своей шевелюры (или частым поглаживанием блестящей поверхности абсолютно лысого черепа) маркетолога, при этом сам маркетолог срывается в высокий фальцет (на манер поэта, выступающего перед публикой с непризнанными еще стихами). Или же туловище маркетолога может быть наклонено слегка вперед, и поза его полна сарказма. «Сколько-сколько?» - язвительно басит маркетолог. А то вдруг еще принимается этот маркетолог всюду бегать с телефонной трубкой. Бегать, подпрыгивая и приплясывая меж офисных столов, задевая в экстазе за все на них лежащее или стоящее. Еще недавно лежащее и стоящее, как правило, с грохотом летит на пол к неудовольствию маркетологического окружения. Но окружение это все терпит, зная, что вот-вот само может закружиться в телефонно-деловом своем плясе. Описывать эти понтовые танцы можно бесконечно. Поэтому необходимо вовремя остановиться и вернуться к рассмотрению очередного этапа многотрудной деятельности маркетолога. На него уже обрушился громадный объем ответных сообщений, звонков и факсов, которые надо будет теперь кропотливо разобрать и проанализировать, составить специальные таблицы и выкатить их на какую-нибудь закупочную комиссию. Комиссия будет долго заседать и определит, наконец, тех же самых поставщиков, которые уже десяток лет работают с компанией, в которой и имеет счастье трудиться незадачливый маркетолог. И не понять этому маркетологу сразу, если он еще совсем молодой, что все давно уже и всеми, кому это грейдом определено, крепко схвачено. Да-да, конечно же, итог получится таким же, как и у мясника. Продукция будет закуплена. Месяца, эдак, через три. А у мясника - ведь у него все на следующий же день! Он ведь не фигней какой-нибудь страдает, не созданием видимости честной конкуренции, не другими какими понтами – он делом занимается! Так кто, спрашивается, из них, этих участников базарно-рыночных отношений, на самом-то деле круче, если отбросить понты?
Ладно, с манерностью, дорогими прикидами и другими понтами маркетологов нам вроде бы все понятно. Но при чем здесь физиологические особенности? Что-то мы не наблюдаем у них никаких видимых изменений относительно, например, тех же мясников. У маркетологов, с которыми доводится нам в реальной жизни каким-то образом повстречаться, ничего особенного вроде бы не замечали мы никогда. Ну, толстоваты чуть-чуть. Лощены излишне. Чуть припухшие в самодовольстве лица. Понятное дело. Могут себе позволить. Так ведь и мясники-то, сами знаете, какими иногда бывают! Такие, знаете ли, рожи … !».
Да, да. Вы во многом, безусловно, правы. Но все же в процессе рыночно-базарной эволюции у настоящих маркетологов с некоторых пор наметились невидимые глазу необратимые изменения физиологии внутренних органов (попрошу не путать с органами внутренних дел, там как раз давно уже ничего не меняется). И если бы хоть один из маркетологов хотя бы раз обратился к обычному врачу с просьбой провести исследования его внутренних органов – мир потрясла бы сенсация! Учение старика Дарвина перестало бы подвергаться критике и различного рода сомнениям! Но нет ведь, не загонишь ни одного маркетолога в обычную медицину, предоставляющую услуги лузерскому населению. Для маркетологов развернута особая сеть секретных медицинских учреждений. И даже создано особое медицинское направление: маркетологическая медицина. Чем это вызвано? Сейчас рассмотрим, откроем, наконец-таки, великий секрет. Вскрытие, как говорится, покажет. Справедливости ради надо отметить, что в маркетологической среде с недавних пор сформировалось скептическое отношение к своей секретной медицине. Мягко говоря, не жалуют ее маркетологи. Во-первых, им абсолютно некогда ее жаловать: рабочий день маркетолога обычно растягивается до тридцати часов в сутки, а в конце года бывает, что и до сорока продлевается. Во-вторых, со здоровьем у них всегда и так все нормально – они ведь, в общем-то, разумные люди, эти маркетологи, и уж кому как не им знать, что здоровье - это, конечно, сейчас уже тоже товар. Но товар, который даже на среднюю заработную плату маркетолога можно и не смочь купить вовремя. Вовремя - это когда вдруг внезапно с чем-нибудь прижмет. Страховки может и
