Рунная птица Джейр

горел огонек. Чем больше сгущались ранние зимние сумерки, тем заметнее он становился.
- О чем ты думаешь? – Прохладная мягкая рука Сони легла ему на плечо.
- О наступающей ночи, - Иган обернулся и посмотрел на нее. Соня улыбнулась. Герцогская мантия, которую она набросила на плечи, не скрывала ее прелести. Иган наклонился и поцеловал ее. У губ девушки был вкус вина. Красного «ре-плессада». Иган  сам предпочитал белый брассек, но и ре-плессад ему нравился. Может быть, потому что Соня любит это вино - красное и густое, как кровь.  И в нем живет алая искра, похожая на  маленькую и беззащитную жизнь.
- И что ты думаешь о наступающей ночи? – промурлыкала танцовщица.
- Что она будет холодной. И мы проведем ее вместе.
- Конечно, мой принц.
- Пойдем.
 Он стащил с нее дурацкую мантию, опрокинул на постель,  вдохнул горьковатый запах волос, навис над Соней, разведя в стороны ее податливые руки. Какое же счастье видеть эту чудесную, озорную, непристойную улыбку на ее губах! Особенно после того, как побываешь в обществе этих благородных идиотов. После того, как поговоришь с Абдарко…
- У тебя кровь на шее, - сказала Соня.
- Знаю, - Иган коснулся пальцами царапины. – Пора бы ей зажить.
- Позволь мне, - Соня медленно и сладострастно слизала капельку крови, выступившую на порезе. – Ммммм, напиток богов! Кровь герцога так пьянит. У нее пряный вкус.
- Я готов позволить тебе выпить мою кровь до капли.
- Это было бы неразумно, - Соня сверкнула глазами. – У твоей крови замечательный  букет, но вкус твоего семени мне нравится больше.
  Иган вздохнул, привлек девушку к себе.
- Мой принц, - прошептала она, когда Иган вошел в нее. А потом застонала и вцепилась ему в плечо зубами. Эта боль понравилась ему. Он может чувствовать боль так же, как чувствует удовольствие от близости с женщиной. Это жизнь.
  Интересно, проклятый Эндре чувствует боль? Стонет ли от удовольствия, когда молодая и красивая женщина умело и нежно водит языком по его возбужденной плоти, когда он изливает свое семя в ее утробу? Или же мертвецы способны чувствовать лишь злобу и ненависть? Или ими владеют  страсти, о которых живым просто неизвестно?
- Я живу, - вздохнул герцог, глядя в наполненные слезами глаза Сони.
- Мой принц! Не торопись. Вся ночь впереди…
  На ее губах темнела кровь. Его кровь.
  Я хочу, чтобы эта боль и это счастье никогда не кончались, подумал он. Никогда…
  Соня закричала, извиваясь под ним – а потом стало тихо. На башне Градца ударил колокол. Потом еще, и еще.
- Я люблю тебя, - шепнул он. – Небесные владыки, как я тебя люблю!
- Мой принц желает говорить о любви?
- Больше чем когда-либо.
- Тогда пусть ляжет на спину и закроет глаза, - Соня положила руку ему на грудь, прижалась разгоряченным телом. – А я буду петь для него. Одну очень старую песню, которую когда-то слышала от моей мамы. О самой нежной, самой преданной, самой бесконечной любви. О любви простой танцовщицы и прекрасного принца.
  Иган вздохнул, покорно закрыл глаза. Соня прижалась к нему и запела. Тихо, еле слышно. Это была песня на неведомом языке, который Иган никогда прежде не слышал. Он не понимал слов, но голос Сони и мелодия были так прекрасны, что  сердце сладко заныло, и слезы потекли у него из глаз. Такого счастья, такого блаженства он не испытывал никогда.


   Песня Сони была услышана.
   На рыночной площади вожак стаи бродячих псов настороженно повел ушами. Едва уловимый звук, недоступный человеческому слуху, доносился со стороны герцогского замка. И этот звук был страшен. Он леденил кровь сильнее зимнего ветра, сильнее ночного мороза.
   Пес оскалился и зарычал. Звук не исчезал. Он все больше терзал слух пса, и терпеть эту муку он больше не мог – начал скулить. Прочие псы  тоже услышали ЭТО: сбившись вокруг вожака и позабыв о вмерзших в снег отбросах, они слушали ночь, из которой лилась жуткая песня, пока их ужас не прорвался дружным тоскливым воем, и собаки выли до тех пор, пока  не стихла песня смерти, а потом подоспевшая стража разогнала собак.
   И на улицах Златограда вновь стало тихо.



Глава 5


  Сорочий Приют оказался просторной, добротно построенной крестьянской мызой, укрытой среди густого хвойного леса. Здесь оказалось все необходимое путнику или беглецу – маленькая баня, чистая теплая одежда, сушеное мясо, картошка и соль в погребе, дрова для очага и даже бочонок крепкого златоградского меда, настоянного на пряностях.
  В тот вьюжный и морозный зимний вечер у Эндрю Детцена впервые за много лет появилось чувство, что он наконец-то после долгих скитаний вернулся к себе домой.
  Может быть, все дело было в чувстве безопасности и покоя. В умиротворяющем тепле и в ощущении чистого, расслабленного после горячей бани тела. Может быть, в Сорочьем Приюте было по-настоящему уютно. Но для Эндре было важнее другое – вместе с ним была Кайлани.
  Девушка переоделась, и в простом холщовом крестьянском платье с передником, с волосами, заплетенными в косу, утратила всю свою воинственность. Она выстирала одежду Эндре, и теперь его рубаха, камзол, штаны и портянки сохли рядом с очагом вместе с ее собственными вещами. Впрочем, пояс с кинжалами она так и не сняла.
  Эндре не пришлось ничего делать самому – пока он мылся, Кайлани быстро растопила очаг, подвесила над ним котелок со снегом, и очень скоро в доме стало тепло и запахло мясным супом, который бурлил в котелке.
- Ты хорошая хозяйка, - заметил рыцарь, наблюдая за Кайлани. – Кому-то достанется славная жена.
  Кайлани даже не посмотрела в его сторону. Казалось, содержимое котелка интересует ее больше всего на свете.
- Я видел у тебя какой-то светящийся кристалл, - сказал Эндре. – Для чего он?
- Это Духов камень. - Кайлани все же соизволила поговорить с ним. - Он помогает охотникам говорить друг с другом и с Наставниками, - она помешала суп. – Наставники возглавляют общины охотников. Они руководят нами. Их магия и опыт помогают нам бороться с нежитью. Садись за стол, пора ужинать.
 Они ели молча, заедая говяжью похлебку сухарями, и Эндре подумал, что давно уже не ел такой простой и одновременно такой вкусной пищи. А потом Кайлани затеяла мыть посуду,  вновь будто забыв о его существовании.
-  И ты спросила их, как со мной поступить? – не выдержал Эндре.
- Нет. Я говорила с Варнаком. Он придет и решит твою судьбу.
- И ты полагаешь, я соглашусь с его решением? – Эндре усмехнулся. – А если он решит убить меня?
- Все возможно.
- Ты очаровательна, – засмеялся Эндре. - Но прошу тебя, учти, что я не позволю прирезать себя, как курицу. Умирать я не собираюсь.
- Может быть, смерть станет для тебя освобождением.
- Может быть. Однажды я уже умер и должен сказать тебе – в этом нет ничего хорошего. Не хочется переживать такое дважды.
- Ты много говоришь.
- А что мне еще делать? – Эндре пожал плечами. – Или ты хочешь предложить мне другое времяпровождение?
- Я хочу сказать, что ты много болтаешь, и мне это не нравится.
- Убивать и варить суп ты умеешь прекрасно, а вот светских бесед не любишь, так?  Или ты любой компании предпочитаешь общество своего  друга?
-  Это неважно.
- В самом деле. А какой он, твой друг? Молодой красавец с огненным взглядом, бесстрашный истребитель нежити?
- Ты увидишь его сам. Однако я бы не советовала тебе говорить о нем с пренебрежением. Я за Варнака кому хочешь глотку перережу.
- О, не сомневаюсь! Но вот когда я слышу твои разговоры о вампирах… Неужели ты и впрямь веришь, что я вампир?
- Если бы ты знал то, что знаю я, ты бы не улыбался так мерзко.
- И чего же я не знаю?
- Вампиры существуют. Я сама убила нескольких. А Варнак – он вообще истребил их не меньше сотни.
- Ну да, конечно. Я буду сто первым. Но ты забываешь, дорогая, что у меня есть меч и клевец, и я очень неплохо умею ими управляться.
- Против Варнака тебе не устоять, - уверенно ответила Кайлани.
- Она восхитительна, - подал голос Мгла. – Просто прелесть, а не девушка. Эндре, я бы влюбился. Всегда считал, что у сидов очаровательные женщины, - сказал Мгла. – Посмотри, как грациозно она движется. У нее ножки, как у косули или у породистой лошади. А грудь… Эндре, если ты не попытаешься соблазнить ее, я первый назову тебя идиотом.
- Знаешь, Мгла считает тебя красивой, - сказал рыцарь, наблюдая за Кайлани. – Он сейчас говорит мне, что я просто обязан сказать тебе об этом.
- Ты сказал, - Кайлани поставила вымытую миску на полку. – Теперь ложись спать. Кровать в твоем распоряжении.
- А ты?
- Я не буду сегодня спать. Я не доверяю тебе.
- Спасибо за честность, - буркнул Эндре. – Тогда, с твоего позволения, я тоже буду бодрствовать. Я ведь тоже тебе не доверяю.
- Твое дело.
- Когда Варнак будет здесь?
- Не знаю. Он был в пути, у Лигарийского залива, когда я говорила с ним. Если его ничто не задержит по дороге сюда, он должен появиться очень скоро. Может быть, завтра к вечеру.
- Ты давно его знаешь?
- Достаточно давно. А тебе-то что?
- Ничего, просто спросил. Мне кажется, ты любишь его.
 Кайлани не ответила. «Любит, - подумал Эндре, - и очень сильно. Похоже, мои шансы на взаимность ничтожны.»
- Знаешь, я бы на его месте ни на миг не расставался с тобой, - сказал он. –  Такую девушку нельзя оставлять без присмотра ни на миг. Наверное, твой друг не ревнив. Или же он очень уверен в тебе.
- Коль ты хочешь приударить за мной, Эндре Детцен, то стараешься напрасно, - ответила охотница. – Так что не трать свое красноречие попусту. Если ты в Златограде угостил меня вином, это не значит, что завоевал мое сердце.
- Прости, но я всего лишь пытаюсь рассуждать. Или ты хочешь, чтобы я всю ночь молчал, как идол?
- Это было бы замечательно.
- И очень невежливо. Я считаю, что обязан развлекать тебя. Это всего лишь правило хорошего тона.
- Я не нуждаюсь в развлечениях.
- Все охотницы так суровы и бесчеловечны?
- Не суди о том, чего не знаешь, рыцарь. Иначе я рассержусь по-настоящему.
- И мы будем сражаться? Знаешь, я не смогу тебя ударить. Так что драки не получится. Ты просто убьешь меня, и твой друг будет тобой недоволен.
- Если бы я хотела убить тебя, то давно убила. – Кайлани бросила тряпку в бадью с остывающей водой. – Все же лучше будет, если ты ляжешь спать.
- Мне всего лишь хочется, чтобы ты видела во мне друга, вот и все.
- Я не вижу в тебе врага, а это для тебя главное. О большем и не мечтай.
- Уже радует. Во всяком случае, я благодарен тебе за то, что ты спасла мне жизнь. Я твой должник.
- Ты мне ничего не должен. Серые Братья мои враги, и я сделала то, что должна была сделать.
- Почему вы воюете с Братством?
- Потому что они служат злу и преследуют нас повсюду. На их совести смерть моих братьев и сестер. Я буду убивать их везде, где встречу.
- Странно. Люди несведущие, подобные мне, искренне считают, что это Серое Братство  как раз-таки борется с тайным злом, вроде черной магии и ведовства. Хотя… Однажды  близ Лощицы я встретил инквизитора, который вез плененную ведьму в Лощицу. Признаться, ведьма мне понравилась куда больше, чем схвативший ее инквизитор.
- Когда это случилось?
- Прошлой зимой, как раз после дня Солнцестояния.
- Ведьму звали Марина? – Голос Кайлани дрогнул.
- Верно. Ты знала ее?
- Она была Целительницей  из нашей общины. Ты говорил с ней?
- И да, и нет.
- Что это значит?
- Она явилась мне во сне, когда я спал. И сказала, что со мной случилось. Рассказала, что во мне живет дух.