Рунная птица Джейр

они оба ждут его в Сорочьем Приюте. Разговор с Кайлани встревожил охотника. Во-первых,  вся эта история оказалась связанной с Черным нектаром Маро – неведомый рыцарь сам признался Кайлани, что шесть лет назад его отравили именно этим ядом. Как получилось, что несчастный выжил и при этом не превратился, по его словам,  в нежить, Варнак представления не имел – это еще предстояло выяснить. Во-вторых, девушка сказала ему, что убила в Златограде Серых Братьев. Во-третьих, говоря с Кайлани, Варнак внезапно почувствовал что ревнует ее к этому самому рыцарю, которого его напарница будто бы спасла от Серых Братьев. Кайлани просила его ничего пока не сообщать Наставникам –  боялась, что Батей прикажет убить этого самого Эндре. С чего бы это такая внезапная симпатия к вампиру?
  Прав Батей – он поступил глупо, велев Кайлани ждать его в Златограде. Девчонка влипла в историю,  ей может угрожать большая опасность, и в этом виноват только он…
- Смотрите, смотрите, что я нашла!
 Варнак обернулся. Эрин бежала к нему со стороны полосатых скал у края бухты, придерживая руками наполненный чем-то передник. Лицо у нее разрумянилось, тяжелые каштановые с рыжиной волосы разметались по плечам, глаза горели радостным огнем.
- Там, у скал! – выпалила она, подбежав ближе, и  показала Варнаку то, что лежало в переднике. – Крупные какие!
  Это были устрицы. Дюжины полторы, действительно крупные по сравнению с мелкими черными ракушками, которых девушка насобирала тоже немало.
- У нас в Кардиле такие устрицы на рынке продаются дорого! – продолжала Эрин, улыбаясь. – Серебряк за полдюжины. А тут их полным-полно. Вон у тех скал целая устричная отмель.
- Отличные устрицы, - Варнак взял одну из них, вынул кинжал, раскрыл створки и отправил устрицу в рот. У нее был свежий острый вкус моря. – Жаль, уксуса у нас нет.
- В Кардиле мы едим их с лимоном и мятным соусом, - сказала Эрин, сверкая глазами. – Ой, вкуснятина какая!
  «Да, милая, ты сама не представляешь, как тебе к лицу твоя радость! А ведь у меня могла бы уже быть дочка твоих лет…»
- Aeryn, - Браск возник между ними, будто из берега вырос, - neyn leamm a ner Arado asdieth, a`nuin hoch deadchiad!
  Девушка вспыхнула, опустила лицо. Варнак отбросил пустые створки, тыльной стороной руки вытер с губ слизистый сок.
- Там, верно, есть еще устрицы? – спросил он.
- Да, - встрепенулась Эрин. – Их очень много. На отмели у скал.
- Так почему бы тебе не собрать еще? Скоро ужин, я бы с удовольствием съел еще штук двадцать этих чудесных слизняков.
 Эрин кивнула, бросила беглый взгляд на брата и, вывалив содержимое передника на песок, припустилась обратно к скалам. Морская пена летела из-под ее раскрасневшихся от холодной воды пяток. Варнак дождался, когда она удалится подальше, повернулся к Браску.
- Не стоит так разговаривать с сестрой, - сказал он.
- Ты что, знаешь наш язык? – с вызовом спросил Сид. – Или по тону понял?
- Знаю, и понял.
- И что же я сказал?
- Хочешь, чтобы я повторил тебе твои слова на языке крысы?
- Крысы?
- Вы зовете нас «арадо» - на вашем языке это означает «крыса». Или я неправ?
- А тебе-то что за дело, как мы вас зовем?
- Никакого. Тем более что и мои соплеменники зовут вас остроухими обезьянами, морскими лисами, а иногда находят прозвища обиднее. Но я бы не хотел, чтобы меня называли крысой.
- Ты не понимаешь, - Браск смущенно улыбнулся. – Это прозвище…. В нем нет ничего обидного. Просто у вас форма ушей, как…
- … у крыс, - закончил Варнак. – И это веская причина для того, чтобы запрещать сестре говорить со мной с глазу на глаз, верно?
- Извини, господин, - Браск опустил глаза. – Я сказал, не подумав.
 «Парень спесив, как павлин, и мозги у него пока что куриные, но вроде бы умеет признавать собственные ошибки. Уже хорошо. Или он просто боится меня? Наверное, второе. Ну да ладно, нечего разыгрывать из себя строгого папашу. Папашу…»
- Так-то лучше, - сказал Варнак вслух и протянул парню руку. – Но различия в форме ушей нам на время придется забыть.
- Послушай, господин, я все хочу спросить тебя. Мы пятый день едем на север – это я понял. А что дальше?
- Ничего. Здесь наш путь по суше заканчивается.
- То есть как?
- В этой бухте у меня назначена встреча с контрабандистами, которые перевезут нас через Лигарский залив. На той стороне залива начинаются имперские земли. Если боги нам улыбнутся, через неделю будем в Златограде, это столица Кревелога. А там каждый пойдет своей дорогой.
- Почему ты помог нам с сестрой? Я думал вы, люди, ненавидите сидов.
- Не могу сказать за всех людей, но мне твой народ не сделал ничего плохого. Чего ж мне вас ненавидеть?
- Когда мы плавали с отцом, он часто говорил, что Эрай – это последнее свободное место на земле. И что арадо… прости, люди стремятся захватить нас. Я всегда думал, что…
- Свободное место? – Варнак усмехнулся. – Знаешь, паренек, я не бывал в ваших краях, но думаю, что у вас все устроено так же, как у нас, круглоухих. У вас есть король и знать, и есть нищие и бедняки. Или я ошибаюсь?
- Король у нас действительно есть, и приближенные у него тоже есть, но я не понимаю…
- Вон, видишь птиц? – Варнак показал на стаю чаек над заливом. – Когда я был твоего возраста, я тоже считал, что они свободны. Но потом умные люди объяснили мне, что это не так. Птицы повинуются инстинкту, и не летят, куда захотят. Стая всегда летит определенным маршрутом, не отклоняясь от него, как выпущенная лучником стрела. И в каждой стае есть свой вожак. И у прочих тварей то же самое.
- Но ведь мы не твари, господин.
- Разве? Человек ли, сид ли – такая же тварь божья, как эти птицы. Только у птиц нет разума, а у нас есть. И этот разум противоречив. Мы жаждем свободы и одновременно понимаем, что боимся ее. И поэтому мы всегда будем ограничены в нашей свободе, но только не инстинктами, а правилами, которые придумываем сами. Или видим, когда эти правила кто-то придумывает за нас. Кто-то богатый, могущественный и знатный, называющий себя королем сидов или императором людей.
- Ты настоящий философ, господин, - улыбнулся Браск.
- Это не философия, парень. Всего лишь истина, с которой не поспоришь. У тебя на судне кто всем заправлял? Капитан, верно? Он был волен принять любое решение, даже казнить и миловать, если на то была веская причина. И были матросы, которые часто нехотя выполняли его приказы, хотя понимали, что так надо. Иначе судно потеряет ход, перевернется на волне, сядет на мель, или заплывет черте куда. И тогда всем вам будет каюк – и простому моряку, и капитану. Так и с королевствами и с империями. Я позволяю моему королю принимать за меня решения и соглашаюсь надеть на себя цепи несвободы, но взамен как бы жду, что  король будет делать свою работу – думать за меня, защищать меня от врагов и разбойников и поддерживать порядок в стране, - пока я буду делать свою. А король понимает, что если поводок для народа сделать чересчур уж коротким, народ взбесится и скинет его с престола. Так и живем, - Варнак наклонился, подобрал устрицу, стряхнул с нее песок и обнажил кинжал. – Но главное, мы никогда не станем свободными, пока на наших глазах творятся несправедливость и произвол. Ты сам мне сказал, что вы возили в Зараскард рабов. Может ли быть свободным народ, который торгует людьми, словно овцами или свиньями?
- Значит, ты считаешь, что мой отец обманывал меня?
- Нет, он всего лишь хотел передать тебе те иллюзии, которые владели им самим, - Варнак положил устрицу в рот. – Так делают все родители, это их долг.
- Ты говоришь это так, будто у тебя самого дюжина детей.
 «Проницательный мальчишка, черт его дери. Нашел самое больное место и надавил на него…»
- У меня нет детей, - ответил Варнак, прожевав устрицу. – Но если бы были, я бы поступил, как твой отец.
 Браск кивнул. Ответ охотника ему понравился.
- Увы, мой отец мертв, - сказал он. – Я говорил тебе. Он был сильным и отважным сидом и очень любил нас с сестрой. Пока он был жив, мы могли никого не бояться.
- Как он умер?
- От раны, полученной в бою с диким корсаром.
- Заражение? Я слышал, что сиды вообще ничем не болеют.
- Яд. Проклятые изгои мажут свои клинки гнилым рыбьим жиром и смертоносной желчью кракена. Отец был ранен отравленным оружием и умирал долго и тяжело. Он взял с Эсмона клятву, что тот будет заботиться о нас и… - тут Браск безнадежно махнул рукой. – Зачем я тебе это рассказываю? Ты все равно не сможешь мне помочь.
- Помочь?
- Ты наемник, ведь так? Или наемный убийца. Я видел, как ты убил людей Эсмона.  Ты сделал это быстро и легко, будто мух прихлопнул. Я бы нанял тебя, чтобы отомстить Эсмону, но у меня нет денег. Так что бессмысленно говорить об этом.
- Действительно, бессмысленно. И дело не в плате. Я не наемник и не платный  убийца, хотя  убивать приходится. Буду с тобой честен – я оставлю вас с сестрой в Златограде, и вам придется устраивать свою жизнь самим.
- Жаль. Но я все равно тебе благодарен. И за наше спасение, и за то, что ты терпишь нас. Можно, я буду называть тебя просто Варнак?
- Я с самого начала назвал свое имя, но ты упорно зовешь меня господином.
- Хорошо, не буду. Когда придут твои контрабандисты?
- Если я не ошибся с подсчетом дней, то сегодня в полночь.
- Ты все время говоришь о каких-то тварях, которые опасны для нас, но я их не видел. Что это за твари?
- О них лучше не говорить. Не беспокойся, я знаю, как защищаться от них. Давай соберем трофеи твоей сестрички и пойдем к костру. Да, и сестру позови, если не хочешь, чтобы я сам сделал это. Скоро стемнеет, а ночь в этих краях не прощает беспечности.


                                                    ***


   Двухмачтовый ког контрабандистов прибыл вовремя и подошел к самому берегу. Ихрам Пять Шестерок сам сошел на берег со своими людьми. Приветствовал Варнака и скользнул оценивающим по молодым сидам, которые, обнявшись, встали за спиной охотника.
- Сделал дело и прикупил рабов, старый пес? – хмыкнул он. – Хорошие цыплятки. В Кревелоге таких не купишь, а жаль. Но за груз придется доплатить, Варнак.
- Понимаю. Сколько ты хочешь?
- По стрейссу за голову, идет?
- Договорились. Можем отплывать.
- Погода нынче хорошая, - сказал Ихрам. – Если морские боги не захотят пошутить над нами,  через четыре дня будешь тискать шлюх и пить мед в таверне папаши Вассьяна.
- Идите в лодку, - велел Варнак сидам.
 Он поднялся по веревочному трапу последним. Едва он это сделал, люди Ихрама немедленно подняли трап и начали талевать шлюпку.
- Размести детей в каюте, - сказал Варнак капитану, - а я буду спать в кубрике с командой.
- Дело твое. Эй, проводите сидов в чертог для гостей! – крикнул контрабандист и засмеялся.
- Что-то не так, Ихрам? – спросил Варнак.
- Все прекрасно, друг мой. Поднять якорь!
- Разве мы не будем ждать до рассвета?
- Я, конечно, понимаю, что у меня на борту знаменитый охотник Варнак, но мне совсем не хочется, чтобы местная нечисть навестила мой корабль. Не люблю этот проклятый берег!
- Понятно.
 Варнак успел обменяться взглядом с проходящей мимо него Эрин – в глазах девочки были вопрос и тревога. Охотник не успел ответить ей, ободрить или хотя бы подать знак – Ихрам хлопнул его по плечу.
- Пора расплатиться, старый друг, - сказал он, выразительно потерев большой и указательный пальцы.
- Конечно, - Варнак потянулся к кошелю на поясе, но контрабандист его остановил.
- Не здесь, - предложил он. – У меня в каюте.