ПЛАЧ ГИТАРЫ. Часть 2

фыркнула:
– Посмел бы он!
– Оно и видно, – с расстановкой проговорил Дарк. – Моя б воля…
Девчонка снова прикусила дрожащие губы.
– А я всё равно не боюсь! Вот ещё!
– Не боишься, значит? – в один шаг оказавшись рядом, Дарк крепко прижал к себе пискнувшую девушку, с удовольствием наматывая на кулак светлые пушистые кудри. Некстати вспыхнуло воспоминание, и он нарочито грубо обшарил ладонью тёплое вздрагивающее тело, запуская пальцы в вырез платья. – А того, что я побалуюсь с тобой, да и отдам потом своим парням, не боишься?
– Не отдадите, – прошептала Летиция едва слышно, но уверенно. Голубые глазищи мерцали теперь совсем рядом. Она часто дышала, облизывая губы, и Дарк невольно задержал взгляд на этих пухлых губах. – Не сможете.
– Вот как? – Он лениво вскинул бровь.
– Вы никогда не отдаёте… своё, – так же уверенно выпалила девчонка. – Если оно действительно ваше. А я ваша! Потому что я вас люблю!
– Всё, хватит! – прохрипел Дарк, легко перебрасывая её через плечо и пинком ноги распахивая дверь в хижину. Летиция только сдавленно ахнула, уцепившись за его шею. – А вы, – он обернулся к оцепеневшим Мику и Баю, – переночуете тут.
– Хо-холодно, – промямлил Мик, с трудом обретая дар речи.
– Костёр разведёте, – отрубил Дарк. – И держи этого паршивца на привязи – если я его любопытную рожу где-нибудь рядом замечу, шею сверну! Всё ясно?
Мик только кивнул, поспешно хватая возмущённо зашипевшего мальчишку за шиворот.
– Не тащи меня, я сам пойду! Да не буду я за ними подсматривать, мне что, жить надоело?.. А как ты думаешь, Дарк её оставит или утром выгонит. Спорим, оставит? На золотой!
– Хорош свистеть, хворост лучше собери, – хмуро проворчал Мик, доставая огниво. – Чего спорить? Ясно дело, оставит…

* * *
– Вы мне нарочно всё платье разорвали? Да?! Нарочно?!
– Догадливая… Такие платья ты больше носить не будешь. Никогда.
– А что же я буду тогда носи-и-ить?
– А ты вообще ничего носить не будешь. Пока что. Чего молчишь? Испугалась наконец?
– Я согласна.
– А я твоего согласия не спрашивал. Я спросил – испугалась?
– Нет. Я же вас люблю.
– Да что б ты понимала в любви, сумасшедшая!
– Да! Я сумасшедшая, и я вас люблю! И никому не отдам, понятно? Ни ей, никому! Вы теперь мой, и я всё сделаю, чтоб вы меня полюбили! И можете смеяться надо мной, сколько хотите, всё равно так и будет! Вот увидите!
– Ведьма! – простонал Дарк сквозь смех, снова сжимая девчонку в объятьях. На душе у него вдруг стало удивительно легко. – Ох! Ты чего?!
– Ведьма, да! – извернувшись, Летти цапнула его за плечо и тут же лизнула место укуса. – Да, да, да! Да…

* * *
Гейб, никем пока ещё не замеченный, прислонился к дверному косяку.
Его сестра стояла, освещённая пламенем самодельного очага, и все взгляды были прикованы только к ней.

– Мы встретимся когда-нибудь опять.
Лет через сто –
И ты меня обнимешь.
С моей щеки ресницу нежно снимешь,
Чтоб я могла желанье загадать.
Так жаль имён... Прошедших лет река
Поглотит их, как лица... Впрочем, имя
Такой пустяк, когда моя рука
Уже согрета пальцами твоими.
Мы сядем рядом, близко, так что ближе
Уже нельзя (ах, эта близость наша!)
И будем наблюдать, как пламя пляшет,
Как языки огня поленья лижут.
Та ночь сгорит...
Так эта жизнь сгорает,
В которой нам друг друга не обнять.
Когда-нибудь мы встретимся опять,
Лет через сто –
И я тебя узнаю.

Грудной, завораживающий голос Летиции смолк, и Гейб с трудом удержался от разочарованного вздоха. Господи, что за наваждение… Это же его несчастная сестра, которую ему надо спасти. Которая…
Которая уже стоит прямо перед ним и прожигает его насквозь сердитым взглядом:
– Гейб! Какого чёрта?!
– А меня ты узнаешь через сто лет, сестрёнка? – выпалил он неожиданно даже для самого себя.
– Ты что здесь делаешь?!
– Спасаю тебя, – пробормотал он. – Наверное.
Летиция подбоченилась и выпятила губы:
– Себя спасай, дурак!
– Мадам Бланш сказала бы, что у тебя безнадёжно испортился лексикон… – Гейб вжался лопатками в бревенчатую стену, едва уклонившись от сверкнувшего перед глазами лезвия. Кинжал со звоном возился рядом с его плечом. – Отойди, Летти!
Летиция загородила его собой:
– Прекратите сейчас же! Бай! Забери свою игрушку!
Под грянувший хохот Бай выдернул кинжал из стены, подбросил на ладони, нагло косясь на Гейба.
– Прекратите, говорю! – Летиция топнула ногой. – Он дурак, но он мой брат!
Неожиданно повисла тишина. Все расступились.
– Это точно, – не спеша проговорил появившийся невесть откуда Дарк, окидывая Гейба непроницаемым взглядом. – Привет, шурин.
– Шурин? – растерянно повторил тот.
Летиция воздела к потолку глаза и руки:
– А ты что думал?!
– Мы поженились, – невозмутимо пояснил Дарк и обернулся. – Плесни-ка моему благородному, но дурному шурину вина, Мик. Пусть выпьет за наше здоровье, коль на свадьбе не гулял!
Гейб машинально принял от Мика грубую глиняную кружку:
– Свадьба?
– Вся округа неделю не просыхала, включая собак и коз, – лениво подтвердил Дарк. В его сощуренных глазах плясали смешинки. – Один ты, похоже, остался в стороне.
– Меня не приглашали, – буркнул Гейб и залпом осушил кружку. В голове враз гулко зашумело. – Ого…
– Я знал, что ты рано или поздно явишься, – пожал плечами Дарк. – Чтоб вырвать свою маленькую сестру из хищных лап разбойников.
Разбойники снова радостно захохотали и загалдели, пихая друг друга локтями.
– Или разбойников из хищных лап сестры! – фыркнула Летиция и вдруг посерьёзнела. – Я счастлива, – сказала она, глядя в глаза Гейбу очень прямо и очень спокойно. – Ты говорил, что будешь опекать меня до моего восемнадцатилетия или пока я не выйду замуж. Ну вот. Теперь со мной всё в порядке. Не беспокойся больше, правда.
Гейб откашлялся, не зная, что говорить, и покосился на Дарка. Тот улыбался. Не усмехался, как обычно, а улыбался – открыто и… тепло?
И это сделала его взбалмошная сестра?
– Мы так никуда и не уехали, – зачем-то пробормотал Гейб. – Я тебя искал. Весь месяц.
Летти пожала плечами:
– Уедем мы. В столицу.
– Я ей театр куплю, – мечтательно добавил Дарк. – Я обещал.
Господи. Театр!
Кажется, Гейб сказал это вслух. Он ошалело помотал головой и протянул кружку за новой порцией вина – под новый взрыв хохота.
– Кстати, можете возвращаться в своё поместье, хватит болтаться по свету, жену пожалей, – легко проговорил Дарк, усаживаясь на стол. – Ей это вредно.
– Иди на хрен, советчик хренов, – невнятно пробурчал Гейб, снова отпивая из кружки.
– Твой словарный запас тоже оставляет желать лучшего, дорогой братец, – дёрнула его за волосы Летиция, как в детстве. – Между прочим, я скучала по тебе и по… – она осеклась и понизила голос. – Как вы там?
– Волновались. Теперь не будем, – Гейб старался чётко выговаривать слова. Шум в ушах нарастал. – Театр! О Боже…
– Да, и я стану звездой! – гордо провозгласила Летиция. – Лучшие драматурги будут писать для меня пьесы, а поклонники – драться за право подать мне руку, когда я выхожу из кареты… У меня будет море поклонников!
– И кладбище для поклонников будет располагаться на заднем дворе театра, – хмыкнул Гейб.
– Что-что? – подбоченилась Летиция, а Дарк расхохотался.
– Я говорю, что не сомневаюсь.
– И у нас тоже будет ребёнок! И не один! У нас будет больше детей, чем у вас! И все мальчики!
Дарк перестал смеяться и схватился за голову.
– Ну, может, одна девочка… – смилостивилась Летти.
– Опять же не сомневаюсь. Послушай, сестрёнка…
– Ну?
– Почитай ещё стихов, пока я не ушёл.
Помедлив, Летиция посмотрела на Дарка – тот молча кивнул и тоже отпил из кружки.


– Когда листвы опавшей чудо
Сотрут ночные холода,
Я напишу Вам – Ниоткуда
В глухое Ваше Никуда.
О чём? – пока ещё не знаю...
Хотя, в преддверье снежных вьюг,
Я напишу, как птичьи стаи
Над городом летят на юг.
О том, что прошлое тревожит
И настоящего огонь...
Что изменить никто не может
Тех линей, что прожгли ладонь.

* * *
– Гейб, расскажи мне всё ещё раз. Правда, у них всё хорошо?
– Я думаю, правда. Жаль, что мы не сможем с ними видеться.
– Может быть, когда-нибудь потом. Когда совсем отболит. И чтоб наши дети дружили.
– Да. Она просила сообщить, когда ты родишь. И вообще просила писать. И сама обещала.
– И мы действительно теперь вернёмся домой?
– Да. Пора. Ты что там – смеёшься или плачешь? Лия!
– Наверное, и то, и другое. Я вот всё думаю – кто сделал так, чтобы Дарк попал тогда в тюрьму, а я пришла в гарнизон и встретила тебя? Кто, Гейб?
Перевернувшись на спину, Гейб притянул жену к себе и зарылся лицом в копну шелковистых волос. Под его ладонью, бережно лежавшей на её животе, что-то ощутимо брыкнулось.
Он тихо засмеялся:
– Не знаю. Но, наверное, кто-то очень добрый.


* * *
Останови меня, опомнись, образумь.
Такой любви на свете не бывает.
Она блеснёт, как молния в грозу,
над жизнью, что по капле убывает.
Покой сдерёт, как кожу, до крови,
разумные слова сожжёт устами,
останови меня, останови,
пока совсем я думать не устала,
пока могу, пока мой разум может,
ведь есть же ночь и на мою зарю,
о холод твой я душу обморожу
или огнём в твоём огне сгорю.

Стихи:
Ольга Шемелёва, Лина Костенко