Дарио шел впереди и указывал путь. Шел он медленно, что бы я не потерял его из виду в сумраке. Свет включать мне запретили и мой фонарик неприкаянно побрякивал на пряжке ремня.
Я следовал за Дарио как можно быстрее, почти касаясь рукава его отведенной назад руки.
Он что-то сказал мне на своем языке, видимо в ночи совершенно забыв о том, что нас разделяют не просто метры непроходимого леса ,а целые световые года языковых и культурных различий. Как только он остановился, я тоже встал как вкопанный, смотря через его плечо на просторную поляну.
Мне открылось нечто, настолько прекрасное и совершенное, что язык мой отнялся, а мозг, пораженный трансцендентной красотой не в состоянии был как-то охарактеризовать природу увиденного.
От земли в небо взмывали маленькие зерна света, оставляя за собой салатовые и розовые нити растворенного неона. Он словно ленивый хвост кометы тянулся за каждым из них, танцуя от дуновения ветра.Это было как смотреть на морское дно и видеть всех его микроскопических обитателей, повисшими в воздухе как в желе.
Вот, вальяжно и чинно, передо мной проплыла стайка светлячков. По форме напоминающая огромную техно-медузу, жужжащую и переливающуюся всеми цветами радуги. Но стоило мне уловить этот образ, как она тут же перестала быть медузой и стала чем-то совсем непонятным и странным. Настолько невообразимо красивым,что не нашлось ни одного слова,что бы дать этому имя.
Дарио вступил на поляну и последовал в её центр, погружаясь в цветовое безумие танца светлячков. Казалось, что и он теперь испускает тонкие розовые нити свечения, которые сочатся из него во все стороны, делая подобному святым.
Я последовал за ним, и как он расположился на мягкой траве, в позе лотоса, как того требовал обычай. Мой проводник достал из кармана варган и начал играть на нём ритмичную мелодию, от которой у меня начала тяжелеть голова.
На светящееся чудо это подействовало более фантастичкески. От распространяющихся звуковых волн, хвостики комет начали принимать всё более странные формы, подражая конвульсиям эквалайзера. Стайки объединялись и вторили песне варгана, своим жужжанием. Мне кивком было велено начать ритуал.
Выставив ладонь перед собой, я стал ждать милости живых огоньков,что приняли нас в лоно своего великолепного храма . Наконец благословение снизошло на меня и на ладони устроился маленький жужжащий светлячек, которого мне следовало употребить в пищу . Не секунды не раздумывая, боясь потерять решительность, я закинул в рот копошащееся и неприятное насекомое, и чуть ли не кожей почувствовал как засветился мой рот изнутри. Я начал двигать челюстями и с хрустом хитина на язык брызнул сок насекомого. Я сморщился, ощущение было отвратное. Меня начало мутить, но применив всю силу воли, я подавил в себе тошноту.
Звуки варгана стали ярче и резче, теперь они не походили на знакомый звук вовсе. Это было урчание стратокастера, в руках Хендрикса. Это словно психоделическая воздушная подушка, из рокочущего звука электрогитары и на ней я уносился в мир галлюциногенных светлячков племени Эонов.
Дарио улыбался, видимо потому, что улыбался я.В какой момент он успел поймать своего светлячка я не заметил, но по тому как из его глаз сочился молочный блеск, с вкраплениями ярко алых молний или вен, я понял что он тоже накрыт наглухо. Он даже отложил свой музыкальный интсрумент и откинул голову назад, что бы удобнее было поливать небо этим светом, исходившим из его век.
Облако светлячков надо мной приняло форму цветка и начало медленно вращаться, то ли по часовой, то ли против часовой стрелки. Я не мог разобрать точно, потому, что стоило об этом подумать и оказывалось, что ты думаешь не верно. В корне неправильно и слишком приземленно . Все вращалось и стояло неподвижно , подобно самой нашей планете , самой вселенной, что вдыхая дарит жизнь , а выдыхая умирает сама, но возрождается с новым вздохом. Я увидел в этом искрящем цветке самое себя и то, как ничтожно всё к чему я до селе стремился. Всё что я знал и всё что имел, было абсолютно бесполезно и ненужно. Я был сухим цветком, забывшим в какую сторону нужно вращаться, что бы так же испускать благословенное свечение. Мне стало очень жаль себя и я кажется заплакал, а Дарио заботливо обнимал меня, не отпуская во власть моего отчаяния. От его неразборчивого бормотания сделалось так спокойно , что смахнув с ресницы последнюю, серебряную, слезу я уснул, положив голову на колени своего проводника.
Я не помню что мне снилось, не помню как проснулся утром и проделал с Дарио весь путь обратно до деревни, помню лишь как вечером следующего дня, сидел у костра вместе с ним и говорил на языке его племени ..или это был общий для всех живых организмов язык самой нашей галактики .
С.Н.
