ронит. Тогда я решил выдвинуть последний аргумент.
- Если я умру, как Вы собираетесь выплачивать компенсацию моей семье?
- Я помню из документа, Вы не женаты...
- У меня жив отец, есть родственники.
Ронит нахмурился, открыл рот, хотел спросить еще что-то, но передумал, вздохнул и протянул мне изящную черную керамическую палочку с изогнутым орнаментом.
- Завтра с рассветом на космодроме лично передадите Ваше письмо пилоту и отдадите ему верхнюю часть ключа. Когда он вернется с ответным пакетом, отдадите оставшуюся.
К письму я приложил на этот раз подробнейшее описание «чуда» нуркского прогресса.
*****
Время в ожидании я провел, почти не выходя из номера, а мой пленник в подвале одного из домов общины. Ему было уже совсем плохо, и я разрешил шока давать ему майтицу. Он почти не вставал, мало ел и не отходил от чана с водой. Я понял, еще пару земных недель и его не станет. Но общаться с ним до ответа я отказывался категорически. Вот прибудет почта, тогда.
Через семь дней к дверям гостиницы подъехал скнот курьера космодрома и отвез меня за ответом. Ответ был истерическим. Общий смысл письма можно было свести к фразе: «Ни ты, ни Алекс нам не нужны» Про меня на Земле решили, что я чокнулся – брежу какими-то живыми домами, молотками-существами и сердцем внутри планеты. Насчет себя я как-то не очень расстроился, через земные три месяца контракт истечет, все равно заберут. А не заберут, нурки помогут улететь. А вот с этим-то Алексом, что теперь делать?
Смотреть на него, конечно, занятие не для слабонервных – клочками обросшее щетиной лицо, серая кожа, слипшиеся влажные от пота волосы. Он двигался по своему подвалу еще довольно уверенно, но уже часто терял равновесие. Похоже, майтица ему не помогала. Но мне не было к нему сострадания. Я смог простить Эпоша – действуя против меня, он защищал свой народ, но нельзя жалеть предателей. Увидев меня, Алекс вскочил, снова начал что-то лепетать в свое оправдание, но я грубо прервал его:
- Мне это неинтересно. Я к тебе не с сочувствием, а с деловым предложением. – Алекс аж порозовел от напряжения. – Ты диктуешь признание, все очень подробно, с деталями, кто из вашей шайки, что, когда и где сказал, сделал, кто предложил, кто поддержал и так далее и вводишь в программу свое ДНК под личным паролем. У тебя же есть такой?
Алекс кивнул с такой готовностью, чуть голова не отлетела.
- Вот. Потом отдаешь чип мне и сообщаешь мне свои данные – должен же я прочесть, что ты наговорил, чтоб быть уверенным, что ты меня не обманываешь. А то вдруг ты сообщишь в признании, что я хотел убить главу Наоль. А я за это договариваюсь с нурками, и они пристроят тебя на борт к капилам или еще кому-нибудь.
- Как, то есть, «пристроят»? – голос дрогнул. – И что я у капилов буду делать?
- Ну, что скажут. Скажут, помой туалет - помоешь. Скажут, ухаживай за теплицей – будешь ухаживать.
- А зачем меня к ним? А на Землю нельзя?
- Можно, конечно. Но кто за твою перевозку заплатит? Твои приятели? Нет, им надо, чтоб ты здесь умер. Я? И не подумаю. Да и думаешь, на родине за твое преступление тебя ждет лучшая участь, чем мытье туалетов?
- Сколько же мне так летать? – Алекс совсем сник.
- Это как повезет – может, два года, может, десять. Как сменится экипаж.
- А что потом?
- Потом вернешься на Землю, страсти поутихнут. Разыскивать тебя не будут – ты же сдашь своих приятелей. Да и на Земле тебя еще долго не застать. Вот и забудут про тебя. Нет, ты, конечно, можешь остаться, пересидеть, в этом подвале, но больше месяца ты не протянешь.
- Вы же протянули...
- Я другое дело. Я полюбил Наоль.
- И что? Какая разница?
- Наоль в обмен на мою любовь позволила мне остаться. Но ты вряд ли поймешь тонкости наших с ней отношений.
Я бросил Алексу карманный редактор, и ушел, чтоб не слушать, как он будет начитывать признание.
*****
Я, признаюсь, не ожидал столь стремительного развития событий. Не успел я посадить Алекса на борт к капилам, как родная Земля вновь напомнила о себе. Мы с Интом еще издали заметили у ворот общины, где я теперь жил, незнакомца-землянина. Инт, забеспокоившись, положил ладонь на рукоять оружия.
- Отбой, Инт - я его знаю, - я разглядел лицо землянина – это был Роман, мой институтский приятель. Но, помня о многочисленных «оборотнях», я не спешил кидаться Роману на шею. Хотя он, завидев меня, вроде искренне обрадовался, подхватил сумку, подошел. Обнялись. Роман покосился на Инта.
- Все в порядке, Роман. Это мой друг.
- А мне какие-то страшилы у гостиницы подсказали твой адрес.
- Это не страшилы, это кочевники, - засмеялся я. – Они тоже мои друзья.
- У тебя тут, похоже, все друзья. Я тогда, зачем приехал, - улыбнулся Роман.
- Кстати, а зачем ты приехал? Ты мою историю знаешь?
- Мы ничего не знаем. Меня прислали, чтоб я разобрался, что происходит. Вот даже спецканал выделили. Скорость - это, конечно, здорово, только голова разламывается.
- Голове сейчас поможем. А кто это «мы»?
- Помнишь нашего ректора? Вот он теперь всем заправляет. Как ваш начальник подал в отставку, так ректора и назначили на его место. Много у вас там народу поувольнялось.
- Много, говоришь... А что это ты все «у вас» да «у вас»? Ты что, не с нами работаешь? И, кстати, почему ты не на Рааре?
- Ну, не получилось из меня дипломата. Да ты же знаешь, это отец настаивал. Не по мне это все. Вот это мое – что-нибудь отвезти, привезти. Доставить в срок.
- И что тебе нужно доставить сейчас?
- Тебя! – засмеялся Роман. – Ректор наш голову сломал, пока пытался понять, что у вас случилось. Я, говорит, почту раз сто перечитал, ничего не могу понять. И почему, спрашивает, разбежалась половина «конторы». Это я случайно услышал, как он говорит с помощником. А тот тоже новый человек, ничего не знает. Вот мне и поручили тебя срочно привезти.
- Так у меня договор месяца на три еще. И вообще, тут дел много.
- Ну, не знаю. Мне, конечно, приказа «взять живым или мертвым» не давали, но...
Я смотрел в ясные бесхитростные глаза своего приятеля и отчетливо понял - ему-то я могу доверять.
- Пошли, Роман, в общину. Я тебе все очень подробно расскажу. Только ты слушай внимательно и верь всему, что я скажу. И даже если ты о таком никогда не слышал, верь обязательно.
*****
Роман поверил. Во всяком случае слушал, не перебивая. Я отдал ему редактор с признанием Алекса, все, взятые мной пробы, мои записи, письмо для отца.
Через несколько недель меня вызвали на космодром получить посылку. В ней было много сокровищ - долгожданный прибор, ура – деньги, спецкарта, билет до Земли с открытой датой и письмо.
«Ваша работа на планете Наоль в стратегическом аспекте нецелесообразна, но Ваши исследования полезны для науки Земли. Высылаем запрошенный Вами прибор. По Вашей просьбе продлеваем Ваш договор на шесть земных месяцев. Вам возобновлено регулярное финансирование. От Вас ждем ежемесячных отчетов, для чего предоставляем разрешение на пользование спецканалом. Договор на спецканал с правительством Наоль заключен. Удачной работы.» Под письмом стоял код ДНК ректора.
Когда мы с Интом вышли из космопорта, на нас обрушился дождь. Но я уговорил Инта отправиться пешком, а скнот забрать со стоянки потом. Инт даже не пытался возражать, он давно понял, что с сумасшедшим землянином спорить бесполезно. Так мы и шли по скользким кочкам, по очереди тащили тяжеленную сумку, и холодные потоки нас поливали нещадно. Инт стоически молчал, украдкой поглядывая на небо и отворачиваясь от порывов ветра. А я с удовольствием подставлял лицо и дождю, и ветру и чувствовал себя абсолютно счастливым, сам не знаю, почему. Может, оттого, что на меня перестали охотиться и на Земле больше не воспринимали, как заговорщика, а, может, потому, что, ступая по Наоль, я ощущал биение сердца. Огромного живого сердца.
*****
