такую глубокую растерянность, что мне показалось, как внутри меня набухает пустота.
- Мне трудно ответить на этот вопрос, - усмехнулся Рауз~. – С одной стороны, я обязан встать на сторону нурка и, не выдав его, наблюдать за Вашей медленной гибелью. С другой, мне кажется, зла нашей планете Вы действительно не хотите и смерти не заслуживаете. Потому я помогу Вам немного разобраться в этих странных событиях. Не скрывайте от меня ничего - Вы можете мне доверять.
- Да, - я грустно усмехнулся. – Я это уже слышал от Эпоша.
- Эпош – ронит. Шока другие. Разве Вы не заметили?
- Заметил.
- Слушайте мои советы; никакой черной травы, ничего не берите у Эпоша и старайтесь поменьше находиться в его обществе. И отныне приходите ко мне сами. Мои частые визиты к Вам вскоре вызовут подозрения.
- Если Вы хотите мне помочь, может, хоть что-то мне расскажете обо всех этих детях, ученых, конвах?
- Вы меня не поняли, я не собираюсь шпионить для Вас. Я просто не хочу, чтобы пострадал невиновный. Ответы на загадки, я Вам уже говорил, ищите сами. Я буду помогать Вам, но делать выводы будете сами. Они перед Вами, но что-то мешает Вам увидеть их.
*****
Правительство Наоль прислало мне официальное приглашение на торжество по случаю победы нурков над стихией. Предполагалось чествовать древних нурков, научившихся осваивать почву. По правде говоря, помня о событиях последнего доша, настроение у меня было совсем не праздничное, но дипломатия есть дипломатия.
Готовясь к этому официальному визиту, я на всякий случай поддел одежду нурков под земное одеяние, памятуя о «чудесных» цветках. При мысли о встречи с Эпошем я зябко поежился.
Лучи Иллийр растворили тяжелые облака, оставив небо в легкой дымке. Мы с Эпошем явились в оговоренное время на площадь перед домом Главы. Нурки уже заполнили пространство, теснясь и напирая на ограду из гибких живых растений. Мне, как достаточно почетному гостю, отвели место у самого монумента славы, имитирующего выступающее из болот плато с проростками какого-то злака. Сотни раз я проходил мимо этого памятника и только сегодня заметил, что на каждом ростке что-то начертано. Я присел на корточки, чтоб получше разобрать надписи. Без сомнения, это были нуркские имена, только слегка видоизмененные, видимо старинные.
- Что значат эти имена? – прошептал я на ухо Эпошу.
- Это имена древних нурков – они научили нас обрабатывать сушу. Их всему научили ученые.
- Опять ученые? Ну что вы без них не додумались бы? – слово «ученые» в устах Эпоша теперь меня просто бесило.
Эпош сделал отрицательный жест.
Та-ак! Значит, вот как зовут этих ронит! Култар, Армк, Эж, Чоцы. Имена какие-то странные и что-то напоминают. Только вот что именно?
Мои размышления прервало появление Главы Наоль. В золотом сверкающем наряде он медленно прошествовал сквозь толпу к памятнику. Резко развернулся лицом к присутствующим и замер. Постоял так минуты две и громогласно возвестил: «Поприветствуем древних героев!» Я даже зажмурился, так как мне знакомо праздничное приветствие нурков – раздирающий нервы дисгармоничный плач, который здесь именуют пением. Лица у присутствующих, включая подлеца-Эпоша, чрезвычайно посерьезнили и как-то напряглись. Все запели. Но! К моему удивлению, на этот раз я уловил в их вопле некоторую мелодичность. Это был тот самый «плач», но теперь мне слышались совсем иные ноты. Я различил слова. Песня была о нурках, которые (цитирую) «сверкают в лучах утренней Иллийр и окрашиваются ее лучами на закате, но не остаются ни теми, ни другими навсегда». В тексте явно сквозила какая-то философия. «Истинные нурки живут в сердце Наоль, а Наоль живет в их сердце» Красиво! Как я раньше не замечал?
Занятый анализом доселе неведанных ощущений, я пропустил исчезновение Эпоша. Он словно растворился в сонме нурков.
Праздник расцветал. Завершив песню, нурки положили себе под ноги цветы, которые принесли с собой. Я тоже положил маленький цветок лин. Этот обряд символизировал удобрение почвы. Цветы клали себе под ноги, а не к памятнику, потому, что считалось, что ныне здравствующий нурк – это потомок тех древних нурков, значит, героические предки условно живы в лице каждого. Нурки достигли того уровня развития, когда нация перестает быть суеверной, потому возложение цветов было просто данью древним завоевателям суши. Но здесь тоже таилась маленькая неувязка. Сушу осваивали рониты, но болота закладывали глыбами шока. На мой взгляд, заслуга равноценна. Памятник сиял золотом, стало быть он поставлен древним ронитам. И эти имена на нем... Где-то я их слышал... Вспомнил! Эти имена выкрикивали мне в лицо те цветные дети, которые бросали в меня острые цветы. Что же это значит? Меня хотели убить именем древних «земледельцев»? Ну, вроде как, «именем короля приговариваю к смертной казни»? Еще я увидел, что на праздник пришли в основном рониты. Это и понятно, если заслугу древних шока решили не заметить, то... Вот где может крыться исток неприязни между шока и ронитами.
- Не напрасно мы с ними воевали! – покачала головой молодая девушка шока. Я увидел, что цветок возле нее не лежал. К ней обратил возмущенный взгляд стоящей впереди ронит.
- Да, да! Не напрасно, - повторила она. - Мы сделали мосты через болота, на которых вы живете. Если бы не мы, вы так и жили бы в норах. Мы научили вас ловить рыбу. Вы умерли бы от голода, питаясь своей травой.
«Так! – подумал я. – Получается, перешейки рукотворны, они из тех самых камней, которыми шока мостили болота.
- Молчите! Здесь чужой! – вскричала ронит.
- Это не тайна! Раз он сюда пришел, значит, знает, что вы напали на нас, потому что хотели утопить нас в воде. Но наша планета заступилась за нас.
Я с изумлением внимал каждому ее слову. Шока спохватилась, заметив, что я слушаю, открыв рот, и поспешила прочь, протискиваясь сквозь толпу. Праздника я уже не замечал – я думал над словами девушки. Но вдруг раздался громкий хлопок. Все мигом стихли и расступились, освобождая путь; сухопарый нурк с военной выправкой медленно вышагивал по дорожке, выложенной золотым полированным камнем. Ладонь неподвижно согнутой руки сжимала букет алых весенних гайганов. Приблизившись к памятнику, нурк аккуратно положил цветы к сверкающей глыбе и застыл в почтительном поклоне. Затем он резко выпрямился и метнул на меня острый, как наконечник стрелы, взгляд. Он длился мгновенье, но меня пронзила ненависть, гнев и красноречивое обещание скорой мести. Этим нурком был Эпош.
*****
Я сидел на жестком стуле за узким столиком общественной столовой, поглощал нечто скользкое, но довольно приятное на вкус, и делал открытие за открытием, рассуждая о роле цвета в жизни нурков. Все началось с утра, когда, наблюдая по своему обыкновению пробуждение Кьюкобара, я почувствовал его своеобразную красоту; лучи Иллийр играли на золотых, бронзовых и прозрачных глыбах памятников, превращая их в сверкающие драгоценные камни, ласкали цветные крыши и ажурные шпили и заставляли раскрываться дурманяще-ароматные цветы. Совсем в ином свете предстал базар; я наблюдал, как ремесленники ловко расставляли на витрине удобную плетеную посуду, мясник раскладывал мясо на чисто выскобленных полках, обкуривая его дымом горящей фруктовой ветви, а спелые сочные плоды горой высыпали прямо на устланную оранжевыми листьями наоль. А дети... Я понял, наконец, чем заняты по утрам дети, разглядев на ногах полирующие приспособления – они вычищали улицы города. И я заметил бы это раньше, если бы не Эпош со своими запугиваниями и черной травой – я опасался совать нос на улицу с утра, так как он предупредил меня о смертельной опасности утреннего тумана. Только сегодня я отважился выйти на улицу ранним утром, и - о чудо! – меня не мутило, не кружилась голова, я не терял сознание. Рауз~ оказался прав – причины моего нездоровья крылись в черной траве, которую мне заботливо скармливал Эпош. Еще я успел вчера навести кое-какие справки в администрации города и выяснил, что все без исключения инопланетяне имели помощников-ронитов. В архиве мне выдали описания болезни чужаков, сделанные нуркскими врачами, и симптомы совпадали с моими.
- Держите, Мактаб! – мой новый сопровождающий шока Инт протянул мне стакан настоя лечебной майтицы.
Неразговорчивого, но надежного помощника нашел для меня Рауз~. Инт неотступно следовал за мной всюду. Даже заходил со мной в комнату, и, лишь убедившись, что в комнате никого нет, вежливо прощался и уходил в соседнюю. По утрам его появление на пороге моей спальни опережало свист цветка-будильника.
Взяв за правило выбираться на улицу пораньше, я заново узнавал нурков и открывал для себя Наоль. Оказывается, каждый нурк раз в несколько суток, стоя на пороге своего дома, прокалывал кожу острой ножкой цветка и позволял крови несколько минут стекать на наоль, на голую незащищенную почву. Однажды я застал за этим занятием Инта – он извлек цветок из специального футляра и продырявил кожу на локте. Инт сказал, что таким способом нурки питают Наоль. Совершать это можно в любое время, главное, чтоб наоль была ничем не закрыта, специальный цветок после каждой процедуры выбрасывают. Действо совершают все нурки без исключения. Различие шока и ронитов в том, что раньше только шока вынуждены были добывать опасный цветок. Цветок очень капризен – он хрупок и мал, и достаточно ядовит – место укола болит долго. Добывать его трудно – он растет, где придется, но, как живой, прячется в почву, стоит до него дотронуться. Вырвать его нужно так, чтоб не повредить стебель-жало и не уколоть себя, иначе придется его выбросить. Цветок называют «шои» - «безымянный».
- А почему добывали только шока? – я не спросил, кто добывает теперь – я знал наверняка, что это цветные дети.
- Мы проворнее ронит, более наблюдательны и гораздо осторожней.
- Но именно они считают вас ниже себя.
- Не совсем так. Стараются нас унизить, но знают, что мы умнее, больше умеем. Они держат на нас обиду – мы должны были остаться жить на болоте, а мы потеснили их на наоль.
- Памятники в основном золотые...
- Ронит слабы. За что бы они ни взялись – многие погибают. Памятники ставят мертвым. Чьих мертвых больше, того цвета и памятник.
- А как быть с прозрачными?
- Это нужно спросить у ученых, - нахмурился неожиданно Инт. Зная, что после упоминания ученых ничего от нурка не добьешься, я был осторожен:
- А где мне их найти?
- Не знаю. Старики в нашей семье рассказывали, он появляется сам, когда требуется. Я ученых ни разу не видел.
- Он? Так ученый один?
- Рассказывали, появляется один. Но должно быть много.
- А обрабатывать землю ронитов научили они?
- Нет. Нурки не знали до войны о существовании ученых. Да и не рониты научились возделывать почву. Ведь, раньше нурки были едины.
Эту историю я знал. Что касается ученых, у меня закралось подозрение, что ученые – это некое божество, в которого верят нурки, но приставать с расспросами не стал.
*****
Скнот потряхивало на кочках, в стороны летела тина, когда мы выныривали, в щели сочилась вода, и мои ноги уже были мокрыми. Мы ехали в ту самую «школу», где меня прокололи цветные дети. Ехали через весь Кьюкобар, обгоняя скноты; мимо редких прохожих, осторожно шагающих по узким каменным
