Рассказ

Самое поразительное в этой истории – её обыденность. Люди, каждый день общающиеся с чудесным и необычным, воспринимали всё это, как само собой разумеющееся.
Родители мои с периодичностью раз в три года ездили на родину отца в Томскую область. Если отпуск отца совпадал с моими летними или зимними каникулами, то они брали меня. Если же нет – я оставался со старшей сестрой.
Первая поездка, когда я перешёл во второй класс, мне запомнилась плохо. У отца родственники жили во многих деревнях, но чаще всего он гостил или у своей старшей сестры тётки Настасьи, или у своего младшего брата, дяди Лёни. Так вот, первый раз я с родителями был у тётки Настасьи. Запомнились мне пустынная маленькая деревенька Мостовка, речка, в которой мы купались с двоюродным братом Петькой. Сильное впечатление оставил сенокос. Наверное, потому, что я впервые ездил верхом на лошади – подвозил копёшки сена к стогам.
Вторая моя поездка была в зимние каникулы, когда я учился в пятом классе. Гостили у дяди Лёни в деревне Орловка, которая стояла на берегу реки Томь. Тогда я и увидел Гришку.
Как-то дядя Лёня позвал моего отца поохотиться, а заодно решили они проведать дядьку Амфила, брата их отца, моего деда Ивана. Моя мама тоже решила съездить с ними. Взяли меня, двух младших моих двоюродных братьев – Вовку и Кольку. Всей этой галдящей толпой мы сели в сани и поехали в тайгу.
Не все знают, что тайга прекрасна в любое время года. Но зимой она великолепна! Ёлки, покрытые огромными шапками белого снега, морозная тишина и скрип санных полозьев по накатанной дороге, вызывали восхищение. Укрытые огромным тулупом, я и братья выглядывали из-под него, вдыхали чистый холодный воздух и смотрели на проплывающие мимо деревья.
Дядька, а для меня, конечно, дед Амфил, работал лесником в местном лесхозе. Жил он со своей женой бабушкой Пестимеей в огромном доме, который срубил сам. Дом окружали многочисленные постройки. За баней находился большой огород. Сильнее всего меня поразил крытый двор и деревянные тротуары. Самого деда Амфила и его жену я до этого ни разу не видел. Слышал только от отца своего, что они чистокровные кержаки-староверы, со своими странными обычаями и жизненным укладом. По рассказам отца я представлял деда Амфила огромным, крепким стариком с большущей седой бородой до пояса. На самом деле он оказался низкорослым, коренастым, с большим животом и красным носом. Борода, правда, была: чёрная и курчавая, но небольшая по размерам. Из-под густых тёмных бровей сурово глядели синие глаза. Бабушка Пестимея – небольшая, сухонькая старушка в тёмном платке, повязанном вокруг головы, была глуховатая, говорила мало и не спеша суетилась по дому и двору, занимаясь хозяйством. А оно у стариков было большое: две лошади, четыре коровы, три бычка, тёлочка, пять свиней, одна с поросятами, штук десять коз, множество курей. Ещё у них были три собаки – красивые сибирские лайки. Очень умные и серьёзные – гладить себя не позволяли, хотя, признав за своих, брали из рук угощенье. В отдельном загоне жили три лося: самец с небольшими рогами и две самочки. Были они совсем ручными, нас, пацанов не боялись и спокойно подбирали своими большими мягкими губами хлеб и сахар с наших ладошек. Был так же сибирский кот Мишка - огромный, старый и вальяжный.
А вот Гришку я увидел только на второй день нашего пребывания у деда Амфила. Когда рано утром мужики собирались на охоту, я проснулся. Братья сопели рядом, раскинувшись во сне. А спали мы на печке. При свете керосиновой лампы, отец что-то укладывал в мешок. Дядя Лёня набивал патронами патронташи. Дед Амфил проверял ружья.  Мама и бабушка Пестимея гремели посудой на кухне, иногда подходили к отцу со свёртками. Мне, конечно, очень хотелось пойти на охоту, но я понимал, что ещё мал, поэтому просто лежал, наблюдая за сборами охотников.
Вдруг послышалось какое-то странное цоканье и звук, похожий на скрип открываемой двери. Чертыхнувшись, отец резко выпрямился. Потом нагнулся и стал что-то разглядывать на тёмном полу.
- Гришка, не балуй! – строго сказал дед Амфил, продолжая смотреть на лампу через ствол ружья.
- Испугался? – спросил отца дядя Лёня и тоже наклонился над полом. Я с печки ничего не мог разглядеть, кроме чёрного неопределённого пятна. Опять раздался скрип открываемой двери.
- Что за зверюга? – удивился отец.
- Гришка, - сказал дед и щёлкнул курками. – Прошлым летом в тайге нашёл. Малой ещё был, с кулак всего. А сейчас вона какой!
- Какой-то он странный, - сказал с сомнением отец.
- Чего странный? Зверь, как зверь. Главное – умный и аккуратный…
Чёрное пятно, продолжая скрипеть, исчезло под столом.
- Порода-то какая? – спросил отец, но уже без интереса, потому что подошла мама с ещё одним свёртком, который он стал укладывать в разбухший мешок.
- А шут его знает! Зверь, вот и вся порода, - сказал дед. – Поторопитесь, мужики, нужно выходить.
Они быстро оделись, потоптались немного в сенях, и ушли, впустив в избу морозные клубы воздуха.
Мама с бабушкой Пестимеей продолжали что-то делать на кухне.
Любопытство заставило меня слезть с печки и подойти к столу. Взяв лампу, я посветил под ним, но ничего не увидел. Вдруг раздалось цоканье в углу, под лавкой. Направив лампу туда, я увидел чёрный лохматый шар, который покатился на кухню. Может быть, он шёл, но мне показалось, что катился. Ног я не видел. У косяка кухонной двери шар замедлил движенье, что-то в нём шевельнулось, вроде бы оглянулся, и блеснули в свете лампы три красных огонька, расположенных треугольником. «Какие глаза», - подумал я и пошёл на кухню.
Мама и бабушка колдовали с тестом – делали пирожки.
- Ты почему не спишь? – спросила мама, ласково погладив меня по голове.
- Пить хочется, - сказал я, пытаясь разглядеть лохматый шар, который затаился под столом за длинной юбкой бабушки Пестимеи.
Мама деревянным ковшом зачерпнула воды из бочки, и подала мне.
- Иди спи, рано ещё, - сказала она, когда я, сделав несколько глотков, вернул ей ковш.
Пришлось лезть на печку и дремать до рассвета. Спать я уже не мог. Странный зверь взбудоражил мои мысли, и мне очень захотелось рассмотреть его поближе.
Когда братья проснулись, я им рассказал про увиденного зверя. Они не удивились.
- Батяня нам рассказывал про него. На кота походит, только поменьше. И с хоботом, - деловито сказал Вовка, шмыгая вечно сопливым носом.
Упоминание о хоботе ещё сильнее разожгло моё любопытство. За завтраком, уплетая вкусные пирожки с картошкой и запивая молоком, я спросил бабушку Пестимею о Гришке.
- Сейчас ты его не увидишь, - сказала она. -  Спит он днём. Ближе к вечеру по избе шастает. Вот как солнце сядет, сразу и появится.
- А где он спит?
- Не знаю. Гнезда у него нет, да я и не искала.
- А ест он что?
- Что дам, то и ест. Молока налью – выпьет. Хлебца кину – съест. Мясцо тоже любит. Но Мишку не обижает. Если тот ест, никогда не лезет. Правда, кот его побаивается. Как только Гришка по полу коготками заскребёт, так он сразу или на улицу убегает или на лавку лезет.
- Сейчас на улицу не ходит?
- Нет. Летом бегал. Почти все дни на улице. А зимой всегда в избе сидит. Иногда погулять выходит, но недалёко от дома. И нигде не гадит. Аккуратный зверь…
Короткий зимний день пролетел быстро. Сходили с братьями в лес, поиграли в снежки. Потом помогали бабушке Пестимее и маме по хозяйству. Чистили двор от снега, кормили скотину, лосей. И весь день я находился в предвкушении встречи с неведомым Гришкой. Хотя я дал волю фантазии о причине появления необычного зверя, но остановился на версии, что это мутант, забредший в эти края из зоны испытаний атомных бомб. Только вот хобот смущал… На все мои попытки прояснить этот вопрос, Вовка неизменно отвечал:
- Да не знаю я! Батяня так говорил, вот у него и спрашивай.
Но охотники ушли в тайгу на несколько дней. А вечер был уже близко. Ужинали варёной картошкой, квашеной капустой и солёными грибами. Таинственный Гришка не появлялся, хотя солнце давно село, и в избе было темно. Только керосиновая лампа освещала стол, за которым мы сидели. Я опять стал выяснять у бабушки Пестимеи, где же зверь?
- Появится, когда тихо станет. Шума он не любит.
Я попытался, было утихомирить разыгравшихся Вовку и Кольку, но те не поняли меня и обиделись. На мой вопрос: «Из чего ест Гришка?» – бабушка Пестимея сказала:
- Из Мишкиной чашки. Положи картошки, может, прибежит.
Я сразу же взял две горячие рассыпчатые картофелины и положил в чашку, стоящую около печки. Заинтересованный Мишка, лежавший возле лавки, вскочил, обнюхал картошку, попытался попробовать, но она была горячая, и он отошёл, потряхивая головой. Однако Гришка не появился.
Братья, наконец, наелись и полезли на печку. Повозившись за занавеской, они вскоре успокоились.
Я пил вторую кружку чая, намеренно оттягивая время, чтобы мама не погнала спать. А она слушала бабушку Пестимею.
-…ну вот, а ближе к вечеру приехали четверо на лошадях. На плечах погоны блестят. Офицеры… - рассказывала бабушка. Я тоже стал слушать, иногда поглядывая на чашку с картошкой и лежащего рядом кота. – Ну, если в тайге долго скитался – видно сразу. Мой-то впустил их во двор. Лошадей накормил. Баню затопил. Я на стол собрала… Ничего офицеры были, интеллигентные. Меня по имени отчеству величали, хотя мне было-то всего лет двадцать. Два года, как женаты мы были… Один-то полковник оказался, в годах уже…
Вдруг Мишка поднял голову, посмотрел в сторону кухонной двери и резво вскочил на лавку.
«Он же Гришку побаивается», - вспомнил я слова бабушки Пестимеи.
Послышалось лёгкое цоканье, и тёмный лохматый шар выкатился из кухни, направляясь прямиком к чашке с картошкой. Снова заскрипела дверь. Этот звук издавал Гришка.
- Вот. Появился, - прервала свой рассказ бабушка Пестимея. Мама тоже заинтересовалась и, взяв лампу, наклонилась над зверем.
- Необычный какой… - сказала она.
Теперь и я увидел, что из лохматого шара высовывается чёрный тонкий хоботок, похожий на толстого черного червяка, с двумя отростками на конце. Этими отростками Гришка брал картофелины и засовывал куда-то себе во внутрь, иногда издавая скрипучие звуки.
- Это он так разговаривает, - сообщила бабушка Пестимея. – Я поначалу всё думала, что половицы скрипят или дверь…
Кроме хобота, ничего другого примечательного у зверя видно не было. Ни лап, ни глаз, ни морды. Просто лохматый шар с хоботом. На то, что его разглядывают, он никак не реагировал. По крайней мере, это было по нему незаметно.
- И никогда не узнаешь, сколько ему надо, - продолжала бабушка. – Один раз свиньям очистки оставила. Пока туда-сюда вертелась, смотрю – нет их! Цельное ведро съел! Куда только влазит?
Я подошёл поближе.
- Сынок, осторожнее. Вдруг прыгнет, - встревожилась мама.
- Нет. Он смирный. Никогда не бросается, - успокоила её бабушка.
Вблизи я разглядел, что шерсть у Гришки как бы двойная. Основная – густая и чёрная, а из неё торчат волосы подлиннее и толще. Хобот был чёрного цвета и пальцы на его конце тоже. Шевелился он непрерывно, как червяк.
Вдруг, чисто автоматически, я выдал звук, которым подзывают собак. Хобот сразу исчез, шар скрипнул и зашевелился. И вновь мне показалось, что зверь оглянулся. Снова блеснули три красных огонька…
«У кошки глаза