Джебе

                                                         Джебе – лучший воин в армии Чингизхана                            

                                                                             Влад Менбек
                                                                                 ДЖЕБЕ
                                                                            ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
              РАЗБОЙНИКИ или
                ЛЮДИ ДЛИННОЙ ВОЛИ
                                                                             Глава первая
                                                                                МЕЧЕНЫЙ
Спотыкаясь о кочки и загребая пыль старыми разбитыми сапогами, по тро¬пе, извивающейся между юрт степного куреня, топал худенький мальчишка. Он деловито нес большое кожаное седло за пастухом, который работал на нойона Тургутай-Хирилтуха. Монгол, разрешивший ему это, казался мальчику багату¬ром. Хотя, и все остальные жители куреня казалась ему большими и сильными.
Нещадно палило белое солнце, повисшее над бескрайней монгольской степью в выцветшем сизом небе. Зной заставил людей и юртовых собак пря¬таться в не очень-то спасающей от жара тени.
И все обитатели поселка с нетерпением ожидали наступления прохладных сумерек. Но не все могли себе позволить просто валяться на кошме. Рабы и мастера работали: издали доносились шлепки мутовок, которыми сбивали кумыс из кобыльего молока, прилетали обрывистые голоса катальщиков войлока, пре¬рываемые натужным пыхтением, в юртах слышалось шуршание выделанных барань¬их шкур, из которых женщины шили зимние одежды.
Мальчишка напряженно сопел под тяжелой ношей, шлепая большой, не по размеру, обувью. Он устал, но мужественно терпел: за эту работу ему дадут какую-нибудь еду.
И еще мальчишке мешали идти полы старого женского халата, путающегося в коленях, однако, скрывающего от насмешливых взоров рваные, расползающие¬ся по швам штаны. Халат ему недавно бросили из крайней юрты, за принесен¬ную из Керулена воду. Войлочного малахая, как у багатура, у него не было.
Неторопливо раскачиваясь на кривых ногах наездника, нукер чинно шел, вежливо кивая головой знакомым, с неприязнью сверлящих взглядом носильщи¬ка, сквозь обрешетку юрт, с которой они сняли кошму для притока свежего воздуха. Некоторые шипели: "Змееныш..."
Наконец, мучения малыша закончились: они подошли к юрте пастуха, где под стеной, в крохотной тени, сидела на корточках худющая хозяйка. Она яростно соскабливала тупым ножом жир со свежей овечьей шкуры, готовя ее к закваске. Сверкнув черными узкими глазами в сторону мужчины и его носиль¬щика, женщина негромко бросила трескучим голосом:
- Притащил злого духа, дурак!
- Не сердись, Хоахчин,- виновато загундосил пастух.- Он же не вино¬ват...
- Сам тряпка и такие же к тебе липнут,- не унималась женщина, продол¬жая с остервенением скоблить шкуру.
- Положи сюда,- приказал пастух мальчишке, показав рукой под стенку юрты. Мальчик охотно избавился от ноши.
- Хотя он и меченый, но тоже человек,- неуверенно заявил мужчина.
Не взглянув на переминающегося с ноги на ногу супруга, женщина хмуро спросила у пацана:
- Чашка есть?
Мальчик проворно вытащил из-за пазухи коричневую глиняную чашку с обг¬рызенными краями.
- Сам чуть выше тележной оси, а чашка как бурдюк,- проворчала женщина, сняла со стены кожаный мешок и осторожно стала наливать в подставленную посудину кумыс.
Мальчик посмотрел на белый напиток и вежливо поклонился, как его учи¬ли. Ему не показалось странным, что эта злая женщина наполнила чашку до краев. Он еще не понимал, что такое жадность.
- Эх, горе-горькое,- не то с осуждением, не то с неприязнью пробормо¬тала женщина, и пошарив рукой за порогом юрты, вытащила старый кожаный ме¬шок. Бросив его мужчине, продолжающего неуверенно мяться с виноватой миной на лице, приказала:
- Иди за кизяком - мясо варить не на чем.
- Налей и мне кумыса,- негромко попросил мужчина.
Женщина зло сверкнула глазами и резко бросила:
- Принесешь кизяка...- стрельнула узкими щелками глаз на еще стоявшего в поклоне мальчишку, и коротко добавила:- Все получишь.
Мужчина покорно взял мешок и уныло поплелся в жаркую степь, где валял¬ся высушенный скотский помет.
Осторожно держа перед собой чашку, мальчик медленно развернулся, наме¬реваясь уйти и уединиться в укромном месте, но женщина неожиданно его ос¬тановила:
- Подожди, меченый,- нырнула в юрту и повозившись, вынесла баранью кость с куском мяса на ней. Торопливо, с оглядкой, сунула ему. Тот взял подаяние и опять поклонился.
- Иди, иди!- снова зло прикрикнула хозяйка.- Не мозоль глаза. Мальчишка медленно пошел мимо бедняцких юрт,  покрытых  прокопченой  и
замызганной кошмой, стреляя глазами по сторонам, боясь, как бы кто-нибудь не отнял подвалившее богатство.
Поравнявшись с двумя приземистыми юртами, которые приютились на отшибе и плотно прижались друг к другу боками, мальчик хотел было их обойти, и уедениться, как почувствовал присутствие человека, с трудом сдерживающего бешенство. Обе геры принадлежали кузнецу Джарчи, в одной из них он жил с двумя сыновьями, в другой работал.
Женщины у кузнеца не было, это мальчик знал точно, потому и не заходил к нему. В основном его жалели только женщины. Мужчины чаще всего давали пинки и подзатыльники.
Из юрт не доносилось ни звука.  Очевидно хозяева спали после обеда. Но тогда кто же так злился на той стороне, граничащей со степью?
Мальчик приостановился, но не из-за страха, а на всякий случай. Он не понимал, что такое бояться, даже когда его били. Любопытство подталкивало вперед. Хотелось узнать от кого же исходит такая ярость.
Решившись, он обошел войлочную стенку и остановился, увидев рыжеволо¬сого паренька с деревянной засаленной колодкой на шее, сидевшего на трес¬нувшем пеньке, на самом солнцепеке.
Раб тоскливо смотрел в даль, сквозь знойное качающееся марево, на призрачные тени пасущихся у далеких холмов коней. Именно этот парень и ис¬точал неистовство.
Услышав шорох, колодник оглянулся, и мальчика обожгли странные се¬ро-зеленые горящие глаза. Рыжий не походил ни на одного знакомого ему че¬ловека. Мальчишка застыл на месте, прижав к груди чашку с кумысом и кость с мясом.
- Ты кто?- неожиданно для себя поинтересовался мальчик. Он старался больше молчать, потому что вместо ответов на свои вопросы почти всегда по¬лучал оплеухи.
Рыжий долго рассматривал мальчишку и молчал.  Затем криво усмехнулся и вместо ответа спросил:
- Это ты - меченый?- голос у него был ломкий, подростковый.
- Я - Чиркун,- ответил мальчик.
Колодник мазнул жадным взглядом по кости с мясом и отвернулся. Мальчик поколебался и шагнул к нему:
- Хочешь?- протянул он кость.
- Сам голодный, а другому предлагаешь,- хмуро буркнул рыжий.
- Мне еще дадут,- неуверенно пробормотал мальчишка.
- Парень привстал, свалив под собой пенек на бок, и присел на краешек:
- Садись,- пригласил он гостя.
Мальчишка осторожно примостился рядом и протянул рабу кость. Тот от¬щипнул пальцами кусочек мяса и кое-как дотянулся через широкую доску ко¬лодки до рта. Мальчишка откусил следом, хлебнул кумыса и протянул чашку рыжему. Парень, поддержав руку мальчика под локоть, отпил. Отгоняя надоед¬ливых мух, они съели все, бездумно глядя в даль светлую.
- Отчего у тебя на голове вырос клок седых волос?- поинтересовался па¬рень.
- Я не знаю,- тихо ответил мальчик.- Я его не вижу. Волосы немного ви¬жу, но они черные.
- Ме-че-ный,- протяжно, но не обидно, сказал рыжий и хмыкнул.
- Я Чиркун,- упрямо напомнил мальчишка.
Но рыжий никак не отреагировал на это замечание, он стал говорить о своем:
- Я вот тоже меченый.
Мальчишка осмелел и спросил:
- А почему ты красный, а не черный, как все?
- Потому что - Борджигид!- отрезал парень.
Мальчику понравился этот колодник и он осмелел еще больше:
- А почему ты злой?
- А откуда ты знаешь?- с подозрением спросил рыжий.
Мальчишка помолчал, подумал и промямлил:
- Знаю...- ничего не объяснив, и тут же дернулся, ощутив подкравшегося сзади человека, который протянул к нему руку.
Рыжий тоже вздрогнул. Но подняв голову, успокоился.
- Сиди, сиди,- негромким хрипатым голосом остановил вскочившего на но¬ги мальчишку Джарчи, хозяин юрты, кузнец. Он был невысокий, кряжистый, твердо стоящий на кривых, от верховой езды, ногах. Коричневая кожа на его лице была изрыта морщинами словно кора засохшего дерева. Но в узких щелоч¬ках блестели умные черные глаза.
- Два сапога - пара,- усмехнулся кузнец, запахивая полы своего поно¬шенного халата.- Один - меченый, другой - рыжий. Ну ладно. Сидите тут,- посмотрев на мальчишку, кузнец поманил его пальцем:- Пойдем. Я кумыса налью.
Мальчик быстро поднялся и пошел за хозяином.  Через некоторое время он вернулся, держа полную чашку в руках. Опять попоил рыжего, напился сам.
- А я всегда хочу есть,- откровенно признался мальчик, обрадовавшись, что его не гонят, и спросил:- А ты?..
- Сколько тебе лет?- вновь, не ответив на вопрос, поинтересовался ры¬жий.
- Я не знаю.
- Шесть или семь,- предположил колодник, измерив мальчишку взглядом.
- А сколько тебе?- в свою очередь спросил мальчишка.
- Четырнадцать.
- А как тебя зовут?
Рыжий помолчал и нехотя ответил.
- Темуджин.
- А меня Чиркун,- напомнил мальчик.
Темуджин промолчал, но почему-то усмехнулся, скривив угол рта.
- А зачем тебе одели колодку?- продолжал допытываться мальчишка.
- Лишний я, вот и одели.
- Я тоже лишний,- согласился мальчишка,- но мне не одели.
- Я лишний для родственников, потому что внук хана,- заявил Темуджин.
- А я...  А я...- начал мальчишка мямлить и решившись, тихо сказал:- А у меня никого нет. Я один. Я сам.
Темуджин покосился на собеседника, но не сказал ничего. Для всех мон¬голов было естесственным, что в куренях обитает много беспризорных детей, родители которых или были убиты другими монголами, или умерли, забитые на¬гайками за какие-то провинности.
Посидев еще немного, они разошлись: Темуджин в кузницу, где колдун Джарчи стал греметь железом, а мальчишка пошел мимо юрт, хлопая великова¬тыми сапогами, ожидая, что кто-нибудь пошлет его за кизяком и что-нибудь даст за работу.
На следующее утро мальчишку в очередной раз пнули у чана с киснувшими бараньими шкурами, когда он, как и все, хотел туда пописать. Его ударил толстенный Агучу-богатур. Конвульсивно дернувшись, после справления нужды, Агучу злобно рыкнул:
- Щенок! Прибить бы тебя...- и подтянув штаны, ушел, сверкнув нехоро¬шими глазами.
Мальчик до полудня сидел за юртами, ожидая, когда люди спрячутся от жары в жилища. Он не хотел еще раз получить от кого-нибудь пинок.
Интуитивно ребенок искал путь для того, чтобы стать своим в этом стой¬бище, но его не принимали. Он плохо помнил, как попал сюда. Где-то в глу¬бине его сознания плавали смутные образы лихих джигитов налетевших утром на их курень. Нукеры свалили юрты, погрузили обрешетки и кошму в повозки и пригнали Чиркудая вместе со скотом и лошадьми сюда. Позже он узнал, что попал в племя тайджиутов.
В те времена в Монголии сильные всегда грабили бедных, своих же, но принадлежащих к иному племени. Разноплеменники грызлись друг с другом, словно юртовые собаки. Где-то в туманном прошлом маячили какие-то добрые лица, с которыми мальчику было хорошо. Но куда они делись, он не знал.
Ночевать ему приходилось в куче почерневшей от копоти и времени по¬лусгнившей кошмы, снятой со старой юрты и выброшенной около селения в сте¬пи. По ночам он смотрел на звезды и гадал: что же это