там так долго све¬тится, вспоминая, что думал об этом же давным-давно, когда смотрел на небо сквозь зарешеченное дымовое отверстие в навершии юрты. И еще ему смутно чудился ласковый женский голос, но чей, он не мог вспомнить.
В полдень Чиркудай опять пошел за кузницу, где нашел Темуджина. Рыжий сидел на пеньке, закрыв глаза, подпирая руками оттягивающую шею тяжелую колодку. Он раскачивался из стороны в сторону, как в седле коня и, то ли тихо пел, то ли стонал, словно ветер в камышах.
Сегодня у мальчика не было еды. Темуджин почувствовал его и затих. Ог¬лянулся. В его изумрудных глазах стыла тоска. Посмотрев на малыша, он тихо спросил:
- Кумыс принес?
- Нет,- выдохнул мальчик:- Сегодня не дали,- и опять почувствовал, что сзади кто-то подкрался, поэтому прянул в сторону. К ним подошел черноволо¬сый, как ворон, паренек, одного возраста с Темуджином, с чашкой кумыса в руках.
- Попей,- он протянул чашку колоднику.
- Не хочу, Джелме,- отказался Темуджин.- Напои мальчишку.
Джелме помедлил и протянул плошку мальчику, который проворно вытащил свою, выщербленную. Перелив кумыс, Джелме ушел.
Ему не дали напиться, за юртой послышались громкие шаги.
- Убью ублюдка!- донеслось с той стороны и мальчик сразу узнал злобный голос Агучу, поэтому попятился и стал уходить за другую юрту, расплескивая питье, надеясь, что Агучу его не найдет. Рыжий не пошевелился, только весь напрягся. И мальчик почувствовал это всей своей кожей, покрывшейся непри¬ятными пупырышками.
- Где этот волчонок!- свирепо орал Агучу, выбегая из-за юрты.
Увидев Темуджина, он, зло сопя, вцепился в деревяную колодку и поволок рыжего на улочку, пролегающую между юрт. Темуджин молчком стал яростно сопротивляться. Агучу протащил подростка от юрт к кучке смеющихся нукеров, свалил в пыль около чана со шкурами и задрал на его спине рваный кафтан.
Друзья Агучу тыкали в колодника пальцем и подбадривали толстяка выкри¬ками. Вырвав из сапога плетку, Агучу переполосовал спину Темуджина по ста¬рым, уже начавшим подживать, рубцам. Зверея от истязания, он принялся сте¬гать подростка с удвоенной силой. Поверх подживающих ран на коже колодника вспухали новые красные полосы.
Услышав шум, из жилой юрты выскочил полуодетый кузнец и впервалку по¬бежал к месту расправы.
- Вот я покажу тебе!..- надсадно кричал Агучу на все стойбище, стегая подростка.- Станешь шелковым!..
Из соседних юрт повысовывались головы любопытных. Кузнец подбежал к ним и перехватил руку Агучу с занесенной нагайкой. Толстяк задергался, пы¬таясь вырваться, но Джарчи держал его словно клещами.
- Отпусти!.. Отпусти!.. - брызгая слюной, вопил Агучу.
- Уходи,- тихо посоветовал Джарчи, отпуская руку нукера, которого тут же обступили посерьезневшие друзья, и оттащили в сторону.
- Я не посмотрю, что ты старше!- зло оглядываясь на Джарчи, кричал Агучу, делая попытки вырваться из рук друзей. Но они его быстро увели.
Любопытные тут же исчезли за пологами юрт.
Кузнец помог подняться с земли Темуджину, стиснувшему от боли зубы, и повел его в жилую юрту, приказав выскочившему на улицу сыну Джелме:
- Натопи в кузнице курдючного жира,- а сам осторожно помогал избитому пройти в дверной проем. Заметив выглядывающего из-за юрты мальчика, кузнец сказал:
- Ты пей, пей свой кумыс... А потом заходи... Должен будешь его отра¬ботать.
Мальчик быстро допил кумыс, облизал чашку и нырнул в прохладный полум¬рак юрты. Правее очаговой ямы, животом на кошме, лежал Темуджин. Кузнец сидел рядом, и макая скрюченные тяжелой работой пальцы в чашку с топленым жиром, осторожно размазывал его по спине рыжего. Чашку держал Джелме. А у головы избитого раба присел на корточки маленький мальчишка, одногодок Чиркудая. Он наклонил голову на бок, как сорока, и с любопытством рассмат¬ривал лицо колодника.
Темуджин вздрагивал от прикосновения жестких рук Джарчи - не для этого они были у него приспособлены. Кузнец понял, что причиняет боль, встал, и ткнув пальцем на свое место, сказал старшему:
- Давай... Мажь ты.
Джелме присел и начал осторожно втирать жир в посиневшие рубцы. Темуд¬жин перестал вздрагивать.
Окончив лечение, Джарчи велел оставаться побитому на месте, а сыновей и новенького повел в кузницу.
В соседней гере пахло горелым. И внутри она была иной, не такой, как обычная юрта. Вместо очаговой ямы посреди кузницы в утрамбованную землю был вкопан толстый пенек, на котором лежала массивная железная пластина с дырками по краям. Слева у стены, а не в центре, возвышался очаг на земля¬ной насыпи, а в обычных юртах он находился посередине, в яме. В нем лежала горка черных дымящихся камней. А сбоку от очага висел на ремнях огромный морщинистый мешок из кожи с привязанными к нему палками.
Чиркудай никогда не заходил в эту юрту, про которую говорили, что куз¬нец в ней колдует, и потому с любопытством стал рассматривать приспособле¬ния, при помощи которых, совершалось, наверное, что-то страшное.
- Раздуй огонь,- приказал кузнец старшему сыну.
Джелме с азартом взялся за палки и начал сжимать и разжимать засопев¬ший, словно живой, мешок. Камни в очаге пыхнули, порозовели, а затем нака¬лились до бела.
- Субудей,- Джарчи повернулся к младшему:- Бери наконечники стрел и затачивай их с ним,- кузнец показал глазами на новенького. Помедлив, спро¬сил:
- Как тебя зовут?
- Чиркун.
- Не Чиркун, а Чиркудай,- строго поправил старик, добавив:- Относись к своему имени с уважением,- он помолчал, рассматривая кусок железа, подня¬тый с пола и пояснил:- Давай, отрабатывай свой кумыс, Чиркудай,- после че¬го отвернулся к горну. Сунув железо в огонь, брызнувший искрами, прикрик¬нул на Джелме:- Шевелись!
Старший заработал быстрее. В очаге запыхтел огонь.
Субудей выволок тяжелый мешок из-под стены юрты и извлек из него тон¬кие и хищные наконечники для стрел. Молча протянул несколько штук Чиркудаю вместе с шершавым камнем. Сам тоже взял камень, зажал его коленями, присел на корточки, и стал усердно тереть о него черную заготовку.
Приглядевшись, Чиркудай тоже присел как Субудей, сжал камень коленями и принялся обрабатывать деталь. Джарчи повернул освещенное дъявольским ог¬нем лицо к новенькому, удовлетворенно хмыкнул и пробурчал:
- Сообразительный.
Чиркудай сопя тер наконечник о камень до тех пор, пока он не заблес¬тел. И так увлекся, что даже не вздрогнул от буханья молота по раскаленно¬му железу на наковальне.
Затем Субудей показал ему, как точить лезвия наконечников. Так они ра¬ботали до вечера без остановки.
Выйдя вместе со всеми из кузницы, Чиркудай потоптался и направился к своим старым кошмам на окраине селения.
- Ты куда?- остановил его кузнец.
- Туда,- Чиркудай неопределенно махнул рукой.
- Будешь жить здесь,- строго сказал Джарчи, показав на вход своей ге¬ры.
Старший никак не отреагировал на это, а на лице Субудея мелькнула лу¬кавая усмешка. Тихо, как мышь, Чиркудай проскользнул за хозяевами в темный дверной проем.
Утром Чиркудай проснулся от разговора. Кузнец и Темуджин тихо беседо¬вали.
- Я все равно буду ханом,- упрямо повторял Темуджин.
- Если бы ты был нойоном или князем, тогда...- усмехнулся старик:- Они наследуют свой титул.
- Я знаю, что хана выбирают,- упрямился Темуджин, добавив: - И не обя¬зательно из нойонов, но и из простых нукеров. И меня выберут.
- Сейчас курултай не собрать,- неспеша, будто размышляя вслух, говорил кузнец:- Все грызутся, как собаки из-за кости. Всем хочется подмять под себя побольше родов и племен без всяких выборов. А ты даже не сын хана.
- Я внук!..
- Да. Это так. Но твой отец, Есугей, не был избран ханом, значит ты - никто.
- Его отравили татары... Если бы он был жив, то собрал бы курултай, где выбрали бы только его,- Темуджин помолчал и с угрозой добавил:- Я отомщу татарам.
- Ты сначала от колодки избавься,- посоветовал Джарчи.- И сумей вы¬жить. Да не один год, а несколько лет, пока не повзрослеешь.
- Избавлюсь и выживу.
Кузнец помолчал и негромко спросил:
- Сводного брата убил или болтают?
Темуджин недовольно засопел и едва слышно признался:
- Убил.
- Что, он и правда шпионил на Тургутай-Хирилтуха, который хочет всех Борджигидов со света сжить?- спросил кузнец.
- Да.
- Слышали мы об этом,- со вздохом сказал старик и опять спросил:- Один убивал?
- С Хасаром. С родным братом... Из лука... Мы предупреждали Бектера, что если он не перестанет доносить на нас...
Джарчи помолчал, о чем-то думая и сделал вывод:
- Все вы Борджигиды бешеные. За это и страдаете. Дурная голова ногам покоя не дает.
- Не говори так про моего отца,- угрюмо бросил Темуджин.
- А я не про него, я про тебя. Твой отец уже на небе, пусть ему там будет хорошо, а ты еще здесь,- кузнец закряхтел, переворачиваясь на бок:- Он уже дома, а мы еще в гостях.
Кашлянул Джелме, подавая знак, что проснулся. Толкнул младшего брата. Чиркудай тоже приподнялся на локте.
- Я не знаю, как ты сможешь собрать народ на курултай,- усаживаясь на кошме, заметил Джарчи.- Сейчас все равнодушные. Хана им не нужно. Большой войны пока нет. На меркитов и найманов иногда мы налетаем, иногда они на нас, но это не война. Так было всегда. Тангутам на нас наплевать. Окитаев¬шиеся чжурчжени каждый год треплют нас для того чтобы показать, кто в сте¬пи хозяин. Но это тоже не война,- кузнец встал и несколько раз присел, разминая застывшие колени.- Войны не предвидится. А хана начнут выбирать, если князьям и нойонам станет плохо. Не дождешься ты этого.
Темуджин набычился и буркнул:
- Дождусь.
Джарчи отрицательно помотал головой, но разговор не продолжил.
Не спеша, они поели и пошли в кузницу. Темуджин остался один. Прошло несколько дней. Раны на спине Темуджина поджили и они дружно заработали в кузнице, где снимали с шеи Темуджина деревянную кангу: она мешала махать молотом. Но кузнец все время с опаской посматривал на дверь.
Темуджин заменил у молота старшего сына Джарчи Джелме, потому что был крупнее его. Рыжий Борджигид зверел, когда бил кувалдой по раскаленному металлу. Кузнец останавливал его и велел умерить пыл.
- Ты не буйствуй,- советовал старик,- это не Агучу-богатур и не Тургу¬тай-Хирилтух. Они люди бесчувственные и за это получат свое, придет время. А железо любит нежное обращение. И силы рассчитывай не на одну заготовку, а на весь день.
- У меня хватит сил на весь день,- сопя, возражал Темуджин.
- А на завтра? На месяц? На год? На жизнь?
- Я не буду здесь всю жизнь.
- Возможно и так,- соглашался Джарчи:- Но если ты в любом деле сразу выложишь все силы, то можешь не довести его до конца. Знаешь, что делают с загнанными лошадьми?
- Режут на мясо,- хмуро ответил Темуджин.
Кузнец усмехнулся и покивал головой. Ребята с интересом прислушивались к их разговору.
- Распределяй силы на всю работу, а не на начало. И чтобы еще осталось на следующее дело - тоже хорошо.
- Я понял, Джарчи-сечен,- поклонился Темуджин, сняв с плеча молот.
- Я не мудрый, я не сечен, а всего лишь кузнец,- бормотал Джарчи, уда¬ряя легким молотком по нагретому до бела железу, показывая этими ударами молотобойцу места, куда нужно бить.
После этого разговора Темуджин стал махать молотом расчетливо, но с азартом. Кузнец удовлетворенно хмыкал.
Сдвоенные удары - легкий, а следом тяжелый, вылетали из кузницы и раз¬носились по всей степи.
В полдень Чиркудай с Темуджином опять сидели за юртами и молчали, наб¬людая за
