престола, Асмуд тем самым признавал себя вассалом князя Игоря, обязываясь отстаивать его интересы. После гибели воеводы Олега, для Игоря и Асмуда союз стал жизненно необходим. Только так можно было противостоять притязаниям продажной “элиты” во главе со Свенельдом.
В летописном фрагменте имя Асмуд переделано в Асмолд. Видимо, такие имена, как Аскольд, Свенельд, Руальд были в обычае на Руси, и в результате непривычное для русского слуха имя Асмуд приобрело более знакомое звучание.
Что Олег Моравский и Асмуд – одно лицо, свидетельствует показание Х.Ф. Фризе: “Узнав о несчастной судьбе своего двоюродного брата, Ольга не только охотно приняла его в свое государство, но даже, желая отомстить за смерть мужа, вверила Олегу многочисленное войско, с которым он оказал ей большие услуги, усмирив всех неприятелей ее” (Х.Ф. Фризе “История польской церкви от начала христианства в Польше до наших времён”, т. I, с. 44, Варшава, 1895). Имелся в виду тот самый поход против древлян, который совместно возглавляли Асмуд и Свенельд.
Настойчивостью, а может даже и неприкрытым давлением Асмуда, вернувшегося из Моравии, можно объяснись и христианское усердие княгини Ольги. До сих пор княгиня не проявляла заметного интереса к христианству, так что такой резкий разворот в сторону новой веры мог произойти только в результате внешнего воздействия. Всё-таки Асмуд был для Ольги единственным защитником, способным обуздать своеволие киевской знати. Ради сохранения жизни можно и веру поменять. Присутствие в Киеве Асмуда резко ограничивало самовластие Свенельда, а когда Асмуда не стало (по утверждению Х.Ф. Фризе это произошло в 967 году), то Святослав к тому времени уже возмужал и мог сам постоять за себя.
Святослав всё равно вырос язычником, потому что воспитывался не в стольном Киеве, подле матери, а в насквозь языческом Новгороде (Константин Багрянородный “Об управлении империей”, с. 45, М., 1991). Если Ольга отказалась от мысли удержать наследника при себе и воспитать его в духе греческой веры, если согласилась отправить сына в языческий край на севере Руси, значит оставаться в Киеве Святославу было по-настоящему опасно. Угрозы древлян – “…и Святослава, и створим ему, якоже хощемъ” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 54, Рязань, 2001) – представлялись нешуточными, потому что в Киеве у них оставались единомышленники. Выбирать не приходилось.
VI
Свенельд прожил долгую жизнь, успев послужить трём князьям (не считая княгини Ольги). В летописи упомянут сын Свенельда – Лют, убитый в 965 году по приказу Олега Святославича (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 72-73, Рязань, 2001). Имя Лют можно толковать, как – волк:
“Лютый, лют <…> восходит к λυκι̯ā от λύκος “волк” (М. Фасмер “Этимологический словарь русского языка”, т. IV, с. 547, С.-Петербург, 1996).
“Лютый зверь – волк” (И.И. Срезневский “Материалы для словаря древнерусского языка”, т.2, Л-П, с.97, С.- Петербург, 1902).
А у Святослава Игоревича, как раз, был воевода по имени Волк, возглавлявший гарнизон в Переяславце в отсутствие князя (В.Н. Татищев “История Российская”, ч. II, т. II, с. 57, М., 1995). Должно быть, это тот самый сын Свенельда, ведь не всякому из военачальников по чину замещать верховного правителя. Имел ли к нему отношение воевода Волчий Хвост, победивший радимичей на реке Пищане в 984 году (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 82, Рязань, 2001)? Такое прозвище мог получить как сын воеводы Волка, так и его подручный. Наверняка утверждать ничего нельзя.
Но в летописи сообщается и о другом сыне Свенельда: “… и воевода бЪ СвЪнелдъ, тоже отець Мистишинъ” (там же, с.54). Летописец не объяснил, какого Мстислава он имел в виду, подразумевалось, что это известно всем. Только, ведь, знаменитый Мстислав тогда существовал всего один – князь тмутараканский (там же, с. 118), а позднее черниговский (там же, с.144), и этот князь назван летописцами в числе сыновей Владимира Святославича. Странно, что Владимир отправил сына аж в Тмутаракань – прибежище беглецов и отверженных. Такое решение великого князя больше похоже на ссылку.
Ну а если Мстислав считался сыном Владимира только в политическом смысле – как вассал киевского князя? После смерти Свенельда Владимир двинул новгородское войско на Киев. В результате князь Ярополк был убит, а все его приближённые подверглись смертельной опасности. Сын Свенельда бежал в Тмутаракань, где и укрепился со своей дружиной. Противостоять Владимиру невозможно, и Мстислав дал вассальную клятву новому князю в обмен на жизнь. До самой смерти Владимира Мстислав тихо сидел в Тмутаракани и не высовывался. И даже, когда сыновья Владимира принялись делить отцовское наследство, Мстислав в этом не принимал никакого участия. Лишь после того, как из соперников остался один Ярослав, тмутараканский князь всё же отвевал себе Черниговское княжение. В 1033 году умер сын Мстислава Евстафий: “В лЪто 6541. Мьстиславичь Еустафий умре” (там же, с.146). Так пресёкся род князя Аскольда.
Византийский писатель Иоанн Скилица (XI в.) сообщал о подавлении мятежа в Херсонесе зимой 1016 года “при содействии Сфенга, брата Владимира, зятя василевса” (Г.Г. Литаврин “Восстание в Херсоне против византийской власти в 1016 г. ” // “ΠΟΛΥΤΡΟΠΟΝ. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова”, с. 924, М., 1998). Военную помощь ромеи могли получить только из Тмутаракани, и княжил там один Мстислав. Никаких братьев у Владимира к тому времени не осталось в живых. Ромеи не разобрались в системе княжеских взаимоотношений на Руси. Князя по имени Сфенг русские летописи не помнят. Византийцы могли за имя принять отчество – Свенельдич. У нас, ведь, и сейчас порой называют человека вместо имени отчеством. Ромеи такого обращения не знали – где им разобраться?
Сошло ли с рук заговорщикам их преступление? Думается, что не сошло. Как много князей перечислено в договоре князя Игоря с Византией и как мало их осталось при Святославе. Владимир добил немногих оставшихся. Народные предания эту расправу приписывали княгине Ольге: “Да и много она князей перевела: которого загубит, которого посадит в такое место…” (Якушкин П.И. “Путевые письма из Новгородской и Псковской губерний”, с. 156, С.-Петербург, 1860). Но Ольге разборки с князьями не по плечу, скорее всего, чистку вертикали власти устроил Святослав и основательно сократил княжеское поголовье. У него была и дружина, и решимость идти до конца, а языческий обычай требовал мести.
* * *
Напрасно Игоря обвиняли во всех грехах. Не был он ни робким, ни жадным, он твёрдо и решительно отстаивал интересы вверенного ему государства. И князем Игорь был не хуже многих, а может и получше кое-кого.
