баяниста. Зрителей набивалось в зал дома культуры - как селедок в бочке! Трудно, но приятно работать в такой обстановке. И мы старались.
После концерта, валясь с ног от усталости, мы ещё и ещё раз анализировали наши выступления, делились впечатлениями и старались разобраться в допущенных помарках и промахах. И, в конце концов, если говорить без ложной скромности, нам нравилось быть полезными этим Великим труженикам, и днем и ночью не разгибающим спины, чтобы собрать вовремя урожай и не оставить в поле ни одного колоска.
… Нам нравилось, когда на наши шутки зрители смеялись, а при показе драмы плакали. Тогда мы чувствовали единение с этими людьми, пришедшими на наш концерт, чтобы хоть чуточку отдохнуть от повседневных забот и тяжелого, но такого нужного, и такого благородного крестьянского труда. Честь и Хвала им!
При показе наших номеров, хоть мы и готовились тщательно, случались совершенно неожиданные ситуации, доходящие порой до курьёза, а порой – даже анекдотические случаи. На один и тот же исполняемый номер, реакция зрителей в разных районах области – разная. Вспоминается такой случай…
Вы, надеюсь, ещё не забыли что я – конферансье, то есть ведущий программы и моя задача, не только «объявить» номер, но и подготовить зрителей к правильному восприятию номера. Да-да, не усмехайтесь скептически! Ну, например: как вы примете выход артиста, если я просто объявлю – выступает Сидоров?.. Или, к примеру – Казладоев? А, если я объявлю – выступает лауреат межобластного конкурса артистов эстрады и тд. и тп. и прочее?.. А?.. Чувствуете разницу? То-то! К тому же я должен ещё заполнять в правильной тональности, паузы при подготовке следующего номера. Так вот… - Да… - Слушайте, что со мной однажды приключилось…
На одном (очередном) концерте мне пришлось спеть частушку, чтобы заполнить паузу между номерами. Зрители были довольны: правда, бис не кричали, но хлопали с удовольствием. Так и в других районах было, между прочим. Номер воспринимался зрителями, в общем-то, хорошо, и изымать его из моего репертуара, во всяком случае в ближайшие десять-пятнадцать лет, мы не собирались… (пожалуйста, не все мои слова принимайте на веру. Меня, как говорит моя мама, заносит иногда.
Обводя взглядом зал, чтобы насладиться аплодисментами и успехом, который я вызываю у зрителей и, особенно у девушек, я увидел в третьем ряду пожилую женщину, вытиравшую катящиеся по щекам слезы. Окрыленный успехом своего исполнительского мастерства, я поду-мал, что она плачет от удовольствия лицезреть и слышать меня (как молод я был, как молод, неопытен и глуп!). Ох, уж эта несвоевременно пришедшая в мою голову блажь, можно поду-мать, что это бес подтолкнул меня, чтобы не заносился я в своём самомнении сверх меры.
Так вот, уподобившись расфуфыренному глухарю (он, когда токует, ничего не видит и не слышит) я с дуру возьми и спроси у неё: «Вам понравился мною исполненный номер?»
Нет, сынок! – вытирая слезы платочком, ответила она. Ты напомнил мне моего козленка (в это время зрители подозрительно притихли, прислушиваясь к нашему разговору) и, после небольшой паузы продолжила - он так же блеет, когда бывает болен.
Вы даже представить себе не можете - какой гомерический хохот раздался в зале! Это было что-то!.. Да, да! Это было…
Это полный провал! – завертелась в голове мысль. Меня прокатила с треском, под гром артиллерийских орудий главного корабельного калибра, какая-то бабулька-барабулька! – Как я мог так опростоволоситься! – казнился я. Не подними я эту тему… не спроси я у неё… Господи, Боже ж мой!..
- Ты только не переживай очень то. На тебе лица нет, - успокаивала меня Галка, - соберись. Тебе нужно концерт довести до конца, - поглаживая мою руку, - шептала она.
- Не сморкаться! Слезы не разводить! – скомандовала королева Марго непререкаемым то-ном. У меня и не такое случалось, - продолжила она, - я вам, молодежь, когда-нибудь расскажу. Ахать будете!.. Но, скажу по большому секрету, конечно, только вам ...
Знаете, мы так и не дождались её откровений. Никогда! Никогда-никогда!
- Что случилось?.. А?.. заинтересовались другие артисты, не понявшие сути дела, но на всякий случай навострив ушки на макушке, любопытствуя и заранее предвкушая возможность позубоскалить над своим собратом-артистом.
- Давай смелее, - приказала Марго и вытолкнула меня на сцену. – Работай! Ты же артист, и добавила - настоящий... так я думаю… - У тебя есть будущее…
И я довел его, этот концерт, до конца. Сыпал шутки-прибаутки, объявлял очередные но-мера и улыбался! Улыбаться, даже при плохом самочувствии и болях в сердце – наш удел! - так нас учили старшие товарищи. - А вы говорите!..
Даже обкатанные номера иногда проваливаются. Многое зависит от, казалось бы, совершеннейшей мелочи, нюанса - возникшего во время представления.
Пришлось нам эту злосчастную частушку срочно изымать из моего репертуара. А я с тех пор перестал где-либо, что-либо, когда-либо, петь. Даже в хорошей компании, даже среди близких друзей, даже под рюмочку с солёненьким огурчиком. Всё! Отучила меня бабулька петь! Хотя, друзья иногда, под хмельком, и говорили мне, что зря я свой талант в землю зарываю, не права та бабушка была… ох, не права.
Впоследствии, по мере накопления опыта публичных выступлений, у меня уже не случались такие ляпсусы. Я был осторожен… Ооо... я был очень осторожен в словах! Как я был осторожен!
Глава третья
- Миша-а-а! – услышал я голос Марии Даниловны. Михаил, подойди. Послушай, что я тебе скажу. - У меня появилась неплохая идея. Я придумала небольшой, минут на пять, юмористический номер.
- Я-то здесь с какого боку? У меня, Слава Богу и нашему худруку, столько нагрузок, не считая профессиональных...
- Как это, с какого?! – Мы с тобой и Лёней, втроём, разыграем коротенькую миниатюру. Говорить будем по-украински. Я и текст…
- Почему это по-украински? Я же в нём ни бум-бум – невежливо перебил я её, - и, я про-сто - не могу. У меня своих забот полон рот. Задействуйте Эдика. У него кроме танцев–манцев и «хлопанья» наклеенными ресницами, никаких нагрузок.
- А потому, дорогой, - продолжила она, как-будто не я только что ей всё про себя и Эдика сказал, - в этом районе большая диаспора украинцев... А, Эдик... Эдик не подходит потому, - и покачав у меня перед носом пальцем, - потому, что у него... не мужественный вид.
- Тогда Юрия Ивановича возьмите. У него очень даже мужественный вид и усы... казацкие, чем не запорожец за Дунаем!
- Тебе бы всё хиханьки да хаханьки, а тут серьёзное дело. Юрий Иванович староват для такой роли...
- Для какой, такой роли? - забеспокоился я, - нет, нет, даже не уговаривайте...
- Ну, Мишенька! – Ты же понимаешь, – взяв меня за пуговицу на рубашке, продолжала уговаривать она меня, - нам необходимо, хотя бы изредка, обновлять наш репертуар. Ну, ты же умница, всё понимаешь… Согласен? – Да и текст коротенький. Всего по несколько слов на каждого. В основе – действие.
- Я же не могу и номер объявить и, одновременно, загримироваться! – продолжая сопротивляться, привёл я последний, думаю, самый сильный аргумент.
- Ничего, Галина тебя подменит, ей не привыкать. Я с ней поговорю, надеюсь, она согласится.
- Оно ей надо?
- Надо, надо. И ей надо, и всем нам, надо. И... никуда она не денется, если Я попрошу...
- Сомневаюсь...
- А ты, Мишенька, не сомневайся! Всем нам надо помогать друг другу. На то мы и коллектив! Ты понял? Кол-лек-тив!
Мне больше нечего было возразить на так поставленный вопрос, и я, скрепя сердце, согласился. Для сопротивления напору Марго требуется сильный характер - я же был против неё, как говорят в народе - слабоват в коленках.
Леонида она быстро "уговорила". Он, зная её напористость и пробивной характер, особо не сопротивлялся. – От неё не отвяжешься позже, когда мы остались одни, сказал он.
Прочитав текст и уточнив некоторые детали своего монолога, он лишь был неуверен в реакции худрука. Я тоже надеялся, что Светлов «зарежет» миниатюру.
Совместными усилиями придумали название миниатюре: «О…ох! - Нэ любы, двох!»
Ознакомившись с содержанием, Светлов дал нам зеленую улицу, но предупредил, строго посмотрев на каждого - если, не дай бог, зрители не примут её, а тем более освищут. Я покажу вам кузькину мать и при этом, для наглядности, показал на свой ремень.
Странно, как это он забыл про лошадей и овёс упомянуть! - подумал я и нахмурился: не «зарезал» худрук произведение королевы Марго, не «зарезал»… А я такие надежды возлагал на него…
- Не освищут. Поверьте моему опыту, - заступилась за свое детище Марго.
И, действительно, не только не освистали, а приняли очень даже хорошо. До конца нашей командировки мы её подшлифовали, обкатали, и впоследствии частенько включали в репертуар наших концертов.
Забегая вперёд, добавлю - этот номер одобрило руководство филармонии и рекомендовало включить в программу другим коллективам. А вы говорите - третья ка-тего-рия! Тре-тья ка-тего-рия! Вот так-то! Знай наших!
Глава четвёртая
Колеся по району, мы, хоть и редко, но находили окно для небольшого отдыха. А, воз-можно, сама судьба помогала нам? При таком плотном графике выступлений: кстати, предложенном администрацией района, мы, без отдыха, давно бы свалились с ног. От усталости накапливалась раздражительность. По малейшему поводу могла вспыхнуть ссора, и погасить её стоило большого труда. Поэтому, выпадавшие нам часы расслабления на природе, давали новый заряд энергии, снимали усталость, и раздражение уходило. После отдыха где-нибудь в тени тополей, у прохладного ручейка, снималась напряжённость в коллективе, сами собой исчезали обиды и недовольства друг другом. Мы снова сплачивались.
За день до возвращения из командировки в город, после утреннего выступления в одном из отделений очередного совхоза, мы возвращались на центральную усадьбу. Проехав километров десять-двенадцать по грунтовке (ехали кратчайшей дорогой), мы остановились перекусить - чем Бог послал. Место встретилось изумительное. Справа – в тополиной роще, журчащий прохладный ручей, а возле него небольшая уютненькая полянка, окруженная кустами черной смородины. Слева от дороги – скалистый холм, высотой метров десять-пятнадцать, а может быть и все двадцать, с геодезической треногой на вершине. Он кое-где зарос колючим кустарником, в промежутках которого проглядывали огромные валуны, освещенные полдневным солнцем.
Перекусив, решили немного поваляться в тени и переждать дневную жару, чтобы не трястись в душном салоне автобуса.
Прошло не более получаса и мы, молодежь, заскучали, это было очень заметно по моим товарищам. Энергия переполняла нас - её необходимо было расходовать, но вот куда?
Галка, Лиля и Вера Сергеевна о чём-то шептались, затем, к ним присоединились королева Марго и баянист – Юрий Иванович, а потом подтянулись и остальные. Даже Всеволод Евгеньевич стал прислушиваться к их разговору. Оттуда слышались легкие смешки и в нашу сторону, нет-нет да кто-нибудь бросал хитрый, насмешливый взгляд.
Володя, Леонид, Эдик и я, отдыхали несколько в стороне от остальных, но нас начало разбирать любопытство – о чём могут шептаться в той, искоса
