Грёзы Судьбы. Глава 1. Идиллия в мёртвом городе

Его кожу. Он закрутился на месте и закричал, раздирая своим жутким криком мёртвую тишину…
Очнулся Он, когда уже начинало темнеть. От зверского холода бил озноб. К головной боли Он уже немного привык. Он надсадно закашлялся, чувствуя, как разрывает бронхи. Он скривил растрескавшиеся губы в кривом подобии улыбки – происходившее начинало Его веселить. Он ощутил мощную волну голода. Пытаясь её отогнать, Он только ещё больше растормошил дремавший до сих пор живот. В животе очень сильно скрутило, и Он согнулся пополам, схватив его руками. Стал искать глазами укромное местечко, и это Его позабавило – в полном одиночестве в погибшем городе, а всё равно необходимо уединение для конечного акта метаболизма. Он спрятался за стену, на вид достаточно прочную, чтобы не похоронить под собой человека, ощутившего необходимость удовлетворить одну из своих биологических потребностей. Легче Ему не стало. Есть захотелось ещё сильнее, жить – тоже.  Но Он не имел представления, как сие осуществить. Стемнело окончательно. Он доплёл до догорающих разрушенных домов, чтобы хотя бы чуть-чуть согреться. Он повалился прямо на холодную землю поближе к огню. Пахло почему-то пригоревшим мясом. Когда Он понял, почему, не было уже сил встать и отойти подальше. Его вырвало и почти вывернуло наизнанку. Он сидел на земле и смотрел пустыми глазами на огонь и обуглившиеся трупы. В темноте разрушенный город светился пятнами и точками пожаров, став царством теней и призраков. Каждую секунду Он ожидал зловещего воя, но ни один живой звук не доносился из чрева убитого града. Вот где-то обрушился дом, снова застучал мелкий противный дождь, взвыл ветер, свободно носившийся теперь наверху, так как не было больше деревьев, в верхушках которых он смог бы запутаться, и высоких зданий, о которые разбивались бы все его усилия. Ни звёзд, ни Луны видно не было, словно некий небесный электрик отключил их, оставив чёрную пустоту. Без звёзд было ещё паршивей. Он забылся тяжёлым полусном-полубредом, иногда вскакивая, боясь куда-то опоздать, и тут же погружаясь обратно в тяжёлую тёмную воду кошмара, который смешивался с не менее кошмарной действительностью.
Дёрнувшись всем телом, Он проснулся. По земле стелился туман, и было невыносимо холодно. Он весь закоченел, зубы дрожали, выбивая мрачную мелодию. Он закашлялся вновь так же мучительно, нос совсем не дышал. С трудом поднявшись, Он принялся прыгать на месте, пытаясь разогнать кровь. Мутило страшно. Несколько раз вырвало, и несколько раз пронесло. Пожары потухли, и от завалов струился дым. Голова болела меньше. Скорее всего, просто выключились некоторые болевые рецепторы, чтобы мозг не сошёл с ума от постоянной боли. Он представил себе огромную кружку горячего крепкого сладкого чая и тут же пожалел об этом, так как её образ накрепко запечатлелся в воспалённом сознании. Чувство жажды и желание согреться притупили остальное. Он взмолился хотя бы об одной малюсенькой кружечке, и не дождавшись исполнения чуда, сплюнул густую мокроту и побрёл в противоположную от пруда сторону.
Он не рассчитывал спастись, Он отдавал себе отчёт в том, что жив лишь формально, что смерть только вопрос времени, и, видимо, времени весьма короткого, но нужно же было хоть как-то бороться. Он решил уйти подальше от смердящего города. Единственная пришедшая на ум причина катастрофы – это атомная бомба, упавшая, по всей видимости, прямо на завод, и было бы логичным постараться покинуть зону наибольшего радиоактивного заражения. Хотя, судя по всему, этот шаг Его уже вряд ли спасёт.
Он тащился, тупо осматривая окрестности остекленевшим взглядом. Снова стала мучить гнусная боль, выворачивающая все внутренности наизнанку. Он брёл и бессознательно бормотал: «какбольнокакбольнокакбольнокакбольнокакбольнокакбольно»… Он качал головой в такт своим словам. Хотелось лечь и в тот же миг умереть, но Он всё равно упрямо шёл, превозмогая себя. Он часто спотыкался и падал. Вставать не хотелось, хотелось вот так лежать на мостовой, вдыхая смрад расплавленного асфальта и впадать в беспамятство. Но Он, пересиливая себя, вставал и плёлся дальше, временами отключаясь, продолжая двигать ногами. Когда был в сознании, Он проклинал эту дурацкую жизнь. Голова трещала, живот крутило, кожа гноилась, грудь болела от постоянного кашля, бил озноб, с угрожающей периодичностью рвало, хотелось жутко есть, ноги гудели. Он превратился в машину, в которой абсолютно все системы вышли из строя, но, которая, чертыхаясь и разваливаясь, всё же ещё функционировала с грехом пополам.
Очнувшись в очередной раз, Он обнаружил, что больше не идёт, а лежит в грязи, уткнувшись разбитым лицом в камень. Встать уже не было никаких сил. Солнце не собиралось выглядывать из-за серого монолита туч, и Он даже примерно не мог определить, сколько прошло времени. Оглянувшись назад, Он увидел, что прошёл не так уж и много, и до выхода из черты города оставалось всё также прилично. Он уткнул лицо в ладони и заплакал. Вдруг Он услышал вскрик, полный усталости и отчаяния. Кричавший уже не надеялся на помощь и лишь изредка вскрикивал, так как большего ему не оставалось. Крик доносился глухо, словно из-под земли, и Он бы его не услышал, не будь так тихо в этом мёртвом городе. Он вскочил и кинулся к завалам, откуда доносился звук, забыв о боли и смертельной усталости. Он не одинок больше в этом адском догнивающем городишке!
Он принялся оттаскивать обломки, чувствуя внезапный прилив сил. Более мелкие элементы Он просто расшвыривал в разные стороны. Он изрезал все руки об острые края завалов, но не обращал на это ни малейшего внимания. Человек, взывавший о помощи, услышал Его возню и закричал, преодолевая сопротивления руин:
-- Я в подвале! Слышите? В подвале! Ищите люк! Люк! Слышите?
Он слышал, но не мог ответить, так как не хватало дыхания. Пот с Него катил в три ручья, и Он мимоходом пожалел, что не может утолить жажды этими ручьями. Он умотался в конец, и если бы сию секунду не обнаружил крышку люка, то, наверное, свалился бы замертво на эти развалины. Из последних сил Он за кольцо рванул крышку на себя. Люк поддался лишь с третьего раза. Он, шатаясь от изнеможения, отдуваясь, кое-как выговорил:
-- Выходите… свои!

5.
Сперва Он не чувствовал ничего, даже того, что ничего не чувствует. Вокруг и изнутри Него царила какая-то глубокая чёрная, но в то же время бесцветная пустота. Через какой-то миг Он понял, что до этого не воспринимал эту пустоту, а, значит, находился без сознания. Тут же пустота сжала его в кулак, бесформенный и безразмерный, и принялась душить. Хотелось кричать, дрыгать ногами и руками, которых он не чувствовал, но нервные импульсы вязли в пустоте и не доходили до адресатов. Но, в конце концов, рухнула неведомая преграда, и эти импульсы всем своим неудержимым табуном достигли конечной цели. Его скрутило в дугу, и Он окончательно очнулся. Давящая пустота отступила, и Он открыл глаза. Умеренно яркий свет, льющийся сверху, не слепил глаз, и Он увидел сияющий белизной потолок. В первый момент Он решил, что Его окунули в молоко, но несложно было догадаться, что это на самом деле была больничная палата. Он сел, и в глазах потемнело. Замерев, Он ждал, когда отхлынувшая из мозга кровь вернётся на место.
Услышав звук открывающейся двери, Он повернул голову в её направлении. В дверь вошёл рослый широкоплечий мужчина средних лет с оформившимся брюшком в военной форме. В звёздочках на погонах Он не разбирался, но что-то явно  указывало на высокую должность вошедшего. Военный немного вздрогнул, увидев, что Он  смотрит на него.
-- Где я? – Спросил Он немедленно, вдруг осознав, что не чувствует больше никакой боли. – Что случилось?
Военный сел на стул рядом с койкой и ответил:
-- Под землёй на секретной военной базе Л-34.
-- Я и не надеялся, что окажусь в раю. – Он слабо усмехнулся.
-- Я Григорий Власов. Полковник. Главный на базе.
Ничего, кроме формы, в полковнике не было военного. Вид у него был уставший, в глазах затаилась смертельная печаль. Казалось, что он чего-то стыдится.
Он назвал себя и спросил:
-- А каким чудом я попал сюда?
-- Наши солдаты объезжали окрестности, ища выживших. Они уже возвращались на базу без утешительных известий, как вдруг наткнулись на вас.
-- А девушка?! Девушка, которая была со мной, вы Её спасли? Как Она?
-- Она в соседней палате. Пока так же, как и были вы, без сознания. Но наш врач говорит, что Она быстро отойдёт от интенсивной терапии, и будет в порядке.
-- Стойте-ка! Мы же с Ней были практически в эпицентре взрыва, мы получили смертельную дозу радиации, как это мы будем в порядке?
Говоря это, Он провёл рукой по волосам, наткнувшись на голый череп.
-- Да не такая уж и сильная была доза облучения…-- смущённо принялся врать полковник.
-- Не вешайте мне лапшу на уши! – Он резко оборвал военного. – Мы с Ней умирали там, в мёртвом городе. Сейчас же я чувствую себя отменно. Как это возможно? От острой лучевой болезни не существует чудодейственного лекарства!
Он с подозрением уставился на полковника. Как ни крути, ядерная война – это дело рук военных. Как знать, война, может, ещё ведётся, а Он стал жертвой эксперимента жестокой правительственной машины?
-- Вы ошибаетесь. Методики лечения уже разработаны. Благодаря ним вы сейчас живы. Но это лечение не успело пройти всех нужных официальных подтверждений и комиссий, а в армии мы им уже потихоньку пользовались.
Он откинулся на подушку. Э-эх, военные, военные…
-- Кстати, а что там с третьей мировой? – Как можно язвительней спросил Он. – Я немножко … э-э…оторвался от событий.
Власов помрачнел пуще прежнего и уставился в пол. Да, совсем не настоящий полковник. Наконец он поднял на Него глаза, полные боли и ужаса:
-- Это конец! Конец всему миру! Катастрофа планетарного масштаба! Ни одна, даже маломальская страна не избежала ядерного удара! Мы даже не смогли понять, кто начал первым. Вся война длилась десятки минут. Все страны, имевшие потенциал ядерного оружия, разрядили все свои арсеналы на ближайших врагов. Били практически наугад, так как агрессор не был опознан.
Военный помолчал, глотая слюну:
-- Перехватить ракеты, выпущенные на нас, уже было нельзя. Одна ударила в наш стратегический завод, вторая с нейтронной боеголовкой, так называемой «чистой», упала в районе нашей базы. Куда вы с девушкой и вышли случайно. Из Москвы нам приказали ударить по Китаю всеми боеголовками… Хотя я лично был уверен, что китайцы здесь ни при чём. Но приказы не обсуждаются. Другие базы атаковали США, страны Европы и так по мелочи… Предупредить мирное население было невозможно. Никто бы не успел спрятаться. Нельзя было никого спасти… Сейчас мы начисто лишены связи, ни один город не отвечает. Это означает лишь то, что отвечать некому. Спаслись, возможно, лишь базы, подобные нашей, но поднявшаяся радиоактивная пыль сейчас глушит все сигналы. Мы в мышеловке! Воздуха и продуктов хватит лет на пять, но потом мы погибнем. Помощи ждать неоткуда. На поверхности уровень радиации зашкаливает, и без средств защиты там не выжить даже с нашим уровнем медицинской помощи. Неизвестно, сколько сейчас осталось в живых от восьми миллиардов. Я приношу вам, как гражданскому лицу, глубокие извинения от лица