женщины, дрожащего перед грязью жизни, грязью пола, грязью подвергшейся насилию.
Вот это пошлое желание быть непременно чистым, высокоумным, высоконравственным, конечно же не имеющим ничего общего с низменным, бывшим в употреблении, этот часто безсознательный и оттого ещё более противоестественный нарциссизм городского мещанина, любование собою, употребление только чистой одежды, только престижной пищи, это гортанобесие, это лакейское желание быть с теми, кто имеет, кого слушают и знают…
Ритуальные жертвоприношения в Библии обосновываются тем, что употребляют в снедь то, что ниже «святости» (кодеш – отделённости от профанного мира), самодостаточности, «богоизбранного» достоинства.
Не случайно и на российском «демократическом» телевидении утверждается «достоинство» носить те или иные вещи, употреблять элитную пищу, пользоваться элитарными услугами. Ну, а народ, - в снедь предназначен по своему дикому естеству, низменной природе?
Так ставится вопрос потому, что низменный человек знает только вертикаль существования – тех, кто над ним, и тех, кто под ним, и, стало быть сотворен для него. Жизнь как таковая во всей широте мироздания для него просто не существует.
Это двумерное мышление, лишённое внутреннего покоя и свободы может знать только хозяина и не знает ни Бога, ни Рода своего. В полном соответствии с этим двумерным мышлением понятия «Род» и «ближний» стали размыты не только в бытовом и психологическом , но и «нашем православном» христианском восприятии.
О богословском понимании этих сакральных слов, из скорлупок которых вылупился всякий смысл, и говорить не приходится. Их затемнили такие слова как «народ», «природа», «продукт», «близость» и другие выражения с этими корнями, склоняемыми по любому самому ничтожному поводу и соединяемые с приставками, суффиксами и окончаниями, не уточняющими, но затемняющими их смысл.
«Возлюби ближнего своего» говорят в церкви. И вот это «своего», «свойство» это по отношению к слову «ближний», относящемуся прежде всего к сакральным Родовым определениям, обличает удручающее непонимание того, о чём собственно идёт речь. Так кто же собственно нам русские люди – ближние или «свои»? И тогда мы-то кто по отношению к ближним и «своим»? Чужие или ближние? А может быть проще «свояки и свояченицы»?
Вот выходят «прихожане», «миряне» с церковной «обедни», стало быть «отобедав» из храма, получив пищу из «батюшкиных» рук. Спросите их, кто им ближний? – И они конечно поведут вас к «батюшке», от которого приняли «причастие». Им ближние - «воцерковлённые», такие же, как они в самом крайнем случае, а в идеале – дьяконы, батюшки, иноки (иные, «естественно» более ближние к Господу, чем они, грешные).
Это в т.н. «духовной» жизни. А в миру кто нам, ближние? – Те, кто выше нас стоит на социальной лестнице, до кого нам, мизерным и грешным, тянуться – не дотянуться, кому мы вынуждены иерархическим - номенклатурным «устроением жизни» льстить и угождать…
Неужели мы выберем ближними, да ещё и «ближними своими» тех, кто ниже нас, не обладает нашими скромными возможностями даже? – Это ведь бесперспективно, неразумно.
Какие же они нам ближние, ежели сам Господь оставил их без вспомоществования за их многоразличные прегрешения? Да они, потеряв в отличие от нас надеяние на Господа, не ходят в храм и не причащаются, отстаивая как мы прилежно и тупо по нескольку часов кряду, не почитают Богу-служителей, без которых нет и в принципе не может быть близости к святыне?
Ближний в современном понимании тот, кто близок к «окормлению» святыми дарами или к общественной кормушке. Вот он, апофеоз библейской «веры»: «Родина моя там, где мне хорошо».
Так откровенно изрёк в повести Н.В.Гоголя Янкель, и теперь эта - тогда сомнительная «истина» стала безусловной для лишённого родового содержания жалкого одураченного «народа», - сброда, «окормляемого» из рук тех, кто сознательно из подобострастия и почтения к власть имущим святость подменил бытовой пользой и надмением над себе подобными.
Да именно «подобными», не «ближними» конечно, но подобными, как подобны одно другому животные, ибо Образ Божий, Род таковыми «духовными» отцами – «батюшками» осквернён, Свобода Рода и личности растоптана, «вера» лишена искренней жертвенной любви.
Нет и не может быть у «прихожан», «мирян» чести – участия (части) в Общем Родовом деле и Соборной молитве, остаётся только приспособиться, при-соединиться ( по широко известному принципу: «Нам предложили и мы согласились»), при-частиться к тем, кто заведомо выше тебя, принимая на «веру», что это не токмо пользительно для тела и души, но и начальству угодно.
Ну, а те конечно лучше знают, что к чему: «Всякая власть от Господа», кто у мирской власти, тот и с Господом накоротке, «ближний» Ему, Вышнему, у них благословение, а о низменном не стоит пред Господом и упоминать. Вот и «принято» в современной России : «ты – то, что ты носишь», «ты – тот, с кем ты общаешься», «ты этого достоин».
Для того, чтобы понять насколько далеко такое холуйское миропонимание от «языческой», христианской и православной морали вспомним противоположные слова сему чужебесию Сына Божия Христа Иисуса: «Не то, что входит в уста сквернит человека: но исходящее из уст, то сквернит человека… Ещё ли не понимаете, что всё, входящее в уста, проходит в чрево, и задним проходом исходит. Исходящее же из уст из сердца исходит, и то сквернит человека. От сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления. Сие суть сквернящие человека: а есть неумытыми руками, не оскверняет человека» (Мф.,гл.15, ст.11, 17-20).
Как же низко нас опустили! Даже дождевой червяк, пройдя данную ему от Бога ступень эволюции, получил в строении своего тела форму, позволяющую ему определять направление своего движения в пространстве и отличать переднее от заднего, а нас, грешных, хотят заставить как змей, жалить себя в пяту, и как «псов смердящих» кусать свой собственный хвост.
Цивилизация изначально отравила каждого человека тем, что исходит из нас, как на физическом, так и на психическом и ментальном планах и превратила в вырожденцев до такой степени, что даже маленькая правда дождевого червя «оказывается на самом деле» для социума «за семью печатями».
Нет слов как всё это извращение жизни ненавистно искреннему непредвзятому уму человеческому, чистой, неосквернённой цивилизацией душе, наконец просто и без ухищрений живущему в естественной среде обитания организму со здоровыми наклонностями, не освящённому из нечистого источника лукавой индивидуалистической «веры», рождающей в недрах живущего умом и чувством созданного Богом человечества холодную и разсудочную социальную психологию потребителя, пользующегося «окружающим миром» себе в угоду.
И не следует путать ум с психологией. Это разные вещи. Ум открывает новое, связывает единой логикой суждения в ра-аз-суждения, ум никогда не уверен, не становится в позу управителя над верой, как это стремится делать психология, становящаяся над Логосом – над словом, логикой, умом, разсудком.
Сальери, «гармонию алгеброй измерил» - стал над чувством человеческим. Над музыкальными образами, над искренностью и теплотою искусства – и всё потому, что не любил музыку, свои чувства, эмоции.
Он был психолог и это значит, что воля, желание добиться, во что бы то ни стало заранее задуманного результата поглотила всё его существо без остатка, и именно потому он весь вторичен, как любой графоман, пытающийся строить художественные образы из того, что ему, якобы одному принадлежит: из себя – из своих знаний, практического уменья, социального опыта.
Он знать не хочет ничего о «внешнем мире», который ему кажется лишённым гармонии, как фальшивящая шарманка нищего убогого шарманщика. Законы музыкальной гармонии Сальери находит в себе – в психологии и строит их из себя – из психологии. Его душа (психея) – это сам «бог» – из себя к себе возвращающийся для себя и во имя себя (Г.В.А.Ф.Гегель).
Психология всё подменяет в подлости своей (в подлоге). Это именно о ней гениально сказано А.С.Пушкиным: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Корень привычки – в почтении к самому себе, а «свыше» нам даётся привычка от самого дьявола, как подмена живого объективного мира, и потому часто малоприятного для ограничивающего себя самого собственной волей человека, - «грубым» для него, врывающимся без спроса в заматеревшего в самом себе индивидуума, искренним чувством.
Психология начинается тогда, когда нарушается искренность, человеческая или любая другая свобода. Раб, желая доказать хозяину, что у него тоже есть свои права, начинает применять для этого методы отлынивания от работы, умолчания, затяжки хода дела. Животные, или люди, не суть важно, не заходят сами без понукания в стойло, не обнаруживают аппетита, наконец и совсем отказываются от еды в присутствии хозяина.
Животное, яко и человек, старается обратить на себя внимание, ждёт, чтобы его приласкали, предпочли другим. Это первый этап. Если он закончится успешно, далее последует стратегия и тактика жизни в коллективе, где себе подобные будут использоваться себе на потребу согласно сложившейся в социальном обществе ситуации, согласно духу времени, обстоятельствам, ради собственного благополучия («рыбка ищет где глубже, а человек где лучше», «жить хорошо, а хорошо жить ещё лучше»), - пользы от жизни себе, своей семье, своему начальству, перед которым надо пресмыкаться, согласно писанному у апостола Павла правилу «Всякая власть от Бога».
Место чувства у психолога заменяет не ум, даже не разсудок, а хитрость, свойство не человека разумного, но животного, как справедливо и гениально заметил Н.Ф.Фёдоров, и есть следствие приспосабливаемости, но не деятельности душевной и умственной. Это она, вездесущая психология, - изобрела эталон социальной жизни цивилизации - деньги.
Вспомним психологию подлеца Слоёнова из известной повести для детей и юношества «Республики ШКИД» - он, как и обиженное хозяином животное, не пожелал есть свою пайку, «отдав» её голодному товарищу. Тот искренно хотел есть и потому не чувствовал подвоха и попал в кабалу к «психологу», вынуждаемый отдать в обед волевому «приятелю» двойную порцию.
Г.Белых и Л.Пантелеевым очень точно и потрясающе просто описан примитивный механизм психологической власти над миром – хитрости животной, безстыдной и злобной, убивающей жизнь, справедливость и совесть, так беззастенчиво и нагло возсторжествовавшей сегодня.
Что же можно ответить сим зарвавшимся и завравшимся в эго –измах психологам? Словами ли А.С.Пушкина :
«Всё моё - сказало злато,
Всё моё – сказал булат.
Всё куплю – сказало злато,
Всё возьму – сказал булат»,
или же словами Ф.Шиллера в переводе М.Лермонтова:
«Делись со мною, тем, что знаешь,
И благодарен буду я.
Но ты мне душу предлагаешь?
На кой мне чёрт душа твоя?».
Когда же родичи, ближнии друг другу в Роде праведном, обретут «самостоянье человека – залог величия его» (А.С.Пушкин)? Человека, не пытающегося в рабском поползновении к «духовности» перехитрить жизнь,
