лишь поговорить, и так длилось очень долго. Всем хотелось пообщаться с новоприбывшим доктором. Мне же это, конечно, вскоре очень надоело, но поделать ничего я не мог.
Как-то вечером, когда я отдыхал после трудного рабочего дня, сидя в своём кабинете, на пороге моего дома возник маленький мальчонка с аквамариново-голубыми глазами, совсем такими, как у Куклы! Он взирал на меня взглядом, полным волнения и тревоги, и под этим напором голубизны я чуть заметно съёжился, сам не зная, почему. Отдышавшись, мальчик заговорил:
- Доктор, прошу вас... Прошу вас, помогите!
- Что случилось? – пытаясь скрыть происходящее внутри меня и казаться непоколебимо спокойным, спросил я.
- Моей бабушке очень плохо стало, и меня отправили за вами, - заговорил мальчик, глотая от волнения звуки, - Она начала задыхаться...
- У неё астма? – догадался я, на что мальчик кивнул, продолжая всё тем же беспокойным тоном:
- Она задыхается, и ничего-ничего не помогает!
Я быстро собрал всё необходимое в свой саквояж и, выйдя на улицу, последовал за мальчиком.
Придя же в дом, куда меня привёл мальчик, я помыл руки и принялся осматривать пациентку. Выяснив, что произошло (точно не помню), я дал женщине необходимые лекарства и хотел уже было уйти, как дверной проём перекрыл широкоплечий мужчина и, дружелюбно улыбнувшись, пробасил:
- Может, поужинаете с нами?
- Не откажусь, - пожал я плечами, хотя и совсем не хотел есть, но всё же неприлично отказываться...
И через некоторое время меня провели в просторную столовую, где на одном из тяжёлых стульев сидела та самая женщина, которую я встречал на станции, а рядом – девушка лет пятнадцати, что-то писавшая в тетради карандашом. Косясь в её сторону, женщина улыбалась и изредка вздыхала, но стоило мне появиться, как она отвернулась от дочери и встала, приветствуя меня.
- Это моя сестра, Энн, - представил мне женщину хозяин и обратился к ней: - Энни, это доктор Картрайт... – и его голос изменился на более суровый, ещё басистее, нежели был до того.
- Картрайт... – повторил он.
- Очень приятно, - Энн склонила голову, чтобы скрыть выразившиеся на лице эмоции, а её брат отвёл меня в сторону и шёпотом спросил:
- Вы, случайно, не из Лондона приехали?
- Нет, - соврал я.
Тем же временем, как я говорил с мистером Мортимером (так звали хозяина), его сестра вынула из кармана платья "косячок" и, поднеся к нему зажжённую спичку, прикурила. Кончик "косячка" затлел красным светом, и по комнате разнёсся такой знакомый приятный кисло-солёный запах. Затушив спичку и зажав серый "косячок" с алеющим кончиком между указательным и средним пальцами, Энн прижала к себе дочь и шепнула ей, думая, будто бы никто не услышит:
- Поздоровайся с доктором, хорошая моя.
Девушка отвлеклась от своего занятия и устремила в мою сторону взгляд огромных, как и у её матери, серо-голубых глаз. Одними губами она проговорила: «Здравствуйте, сэр.» Её мать задрала голову и откинулась на спинку мягкого дивана, зажав во рту сигаретку и выпуская вверх кольца белого дыма, которые, поднимаясь выше, расплывались в воздухе и исчезали, оставляя после себя кисло-солёный запах, жгущий ноздри.
Принюхавшись, Мортимер глянул поверх меня на сестру, и на лице его выразилось негодование.
- Энн! – вскричал он и рванулся к женщине, успевшей покинуть землю и витавшей в неизвестных далях своей непроизвольной фантазии.
В один прыжок хозяин подскочил к ней и вырвал "косячок", что она сжимала в зубах. Женщина начала махать руками, подобно слепой, и стонать что-то несвязное вроде «Верни мне...». Её дочь не обращала на это внимания и продолжала что-то записывать, склонившись над своей тетрадью.
Я не знал, куда мне смотреть, чтобы не видеть этого ужасающего действа, а давно забытый запах продолжал щекотать нос, вливаясь внутрь и творя в организме свои порядки.
Глава 6.
Отужинав у Мортимеров, я вернулся к себе домой и уже хотел было лечь спать, как раздался звонок в дверь, и мне пришлось идти открывать. «Какого чёрта? – думал я, устало шагая по коридору, - Кого там ещё? Почему так поздно? Почему коридор такой длинный?» Подойдя к двери и отворив её, я замер на месте от удивления: на пороге стояла Энн! Её фигура была узнаваема даже в кромешной темноте, царившей снаружи.
Стоило мне открыть дверь, как из сада пахнуло ночной прохладой.
- Здравствуй, Джеймс, - поздоровалась со мной моя гостья, - Извини, что так поздно и без приглашения.
Я немного растерялся, но всё же поздоровался и пригласил пройти, иначе неприлично держать гостя на пороге. Пройдя в прихожую, Энн сняла с себя своё пальтишко, и я, повесив его на вешалку, проводил гостью в комнату.
- Я так врываюсь... – засуетилась она, - Без приглашения... Извинишь? Просто я должна сказать тебе одну важную вещь, которую не могла сказать тогда, когда ты был у нас...
Она узнала меня! Надеюсь, никому больше не будет известно, что я и есть тот, по чьей вине Энн стала такой, казалось бы, несчастной, но, возможно, она любит меня, хотя вряд ли после всего этого...
Энн села на диван.
- Что же ты хотела сказать мне? – спросил я, опускаясь в кресло.
Моя гостья пристально взглянула мне в глаза и, растянувшись в лёгкой улыбке, заговорила:
- Та девочка, что была со мной в гостиной до того, как ты пришёл, - наша с тобой дочь. Я назвала её Мэри, - Энн прищурилась и опустила голову.
Наконец, она взглянула на меня, поднявшись с дивана, и попрощавшись, оставила меня одного.
Глава 7.
Я молча стоял, глядя на Куклу, а она плакала, и лишь её всхлипывания нарушали царящую в комнате тишину. Уилли, поначалу наблюдавший за нами, ушёл, так как ему надоело созерцать это бессловесное действо. Я остался с ней наедине. Надо было поговорить с ней, чтобы как-то разрядить атмосферу, но никаких путных тем для разговора мне на ум не приходило, поэтому я спросил:
- Ты не голодна?
Кукла мотнула головой, утерев с глаз слёзы.
- Точно? – более строгим тоном спросил я.
- Чуть-чуть, - призналась она, шмыгнув носом, - Совсем чуть-чуть.
Я улыбнулся:
- Да ладно тебе, не стесняйся. Если хочешь есть, так и говори.
Златокудрая Кукла подняла голову, вытерев рукавом слёзы, и одарила меня прекрасной улыбкой. Я еле сдержался, чтобы сейчас не поцеловать её, и из-за этого желания я залился краской и отвёл глаза в сторону.
- Пойдём, я отведу тебя в столовую, - прошептал я, подавляя в себе безумное желание уже овладеть девицей, что улыбалась мне, оскалив свои жемчужно-белые зубки.
Она подала мне свою руку, и я сжал её, почувствовал, как моя рука сжимается её длинными тоненькими пальчиками с ухоженными розовыми блестящими ноготками. От её прикосновения мне стало чертовски хорошо, какая-то эйфория нахлынула на меня и скрыла под собою с головой. Вдохнув лёгкий приятный запах, исходящий от Куклы, я почувствовал, что ощущение эйфории увеличилось. Я не хотел, чтобы это кончалось.
Я вёл её из комнаты в столовую как можно медленнее, чтобы протянуть это чудесное время, чтобы подольше побыть рядом с ней.
Странно. Я не знаю, как зовут девушку, которая мне нравится. Остановившись и сжавши её руку покрепче, я заглянул в голубые глаза моей прекрасной спутницы и, немного поколебавшись, спросил:
- Как тебя зовут-то?
- Энн, - отозвалась Кукла, спрятав свои чудесные аквамариново-голубые глазки.
- Очень приятно, - тихо проговорил я, - Говорили ли тебе когда-нибудь, что ты безумно красива?
Энн смущённо улыбнулась, но промолчала. Я потянулся рукой к её узенькой талии, не в силах контролировать себя, но девушка отстранилась, причём разжав свои пальчики и отпустив мою руку. Таким образом я поплатился за свою несдержанность – я лишился прикосновений этого неземного существа с голубыми глазами.
- Пойдём, Энн, - кивнул я на дверь столовой и сделал шаг в ту сторону.
Девушка пошла за мной следом, пугливо ёжась и пытаясь держаться от меня как можно дальше. Понятно, что излишние попытки дотронуться до неё не увенчались успехом, а наоборот привели к тому, что теперь она будет избегать меня.
Подойдя к двери в столовую, я открыл её и пропустил вперёд себя Куклу, а потом вошёл и сам. Оглянувшись на меня, девица подошла к столу. Я поспешил проследовать за ней, чтобы отодвинуть стул.
- Спасибо, - тихо поблагодарила она меня, присаживаясь на стул и подбирая ослепительно-белоснежные полы своего платья, отделанные снизу голубой каймой, так подчёркивающей её волшебного цвета глаза.
Она восхитительна! Никогда прежде я не встречал подобной красоты девушку.
Не рискнув позвать Уилли, я принялся сам обслуживать Энн. Сначала я поставил перед ней тарелку, положил рядом нож, вилку, салфетку, затем спросил:
- Будешь колканнон?
Сам я очень люблю это блюдо, особенно в исполнении моего слуги, который является и поваром на кухне, и дворецким, и, ко всему прочему, верным товарищем.
Энн растерянно пожала плечами:
- Да, если дадите...
- Дам, конечно! – усмехнулся я, - Не оставлять же тебя совсем без еды!
И вот перед Куклой на столе появилась маленькая супница с колканноном и столовая ложка. Улыбнувшись мне в знак благодарности, девушка принялась за еду. Ела она с таким аппетитом, что я поражался.
- Может, пудинг принести? – поинтересовался я, но Энн лишь молча мотнула головой, тряхнув своими чудесными кудрями.
Я присел рядышком с ней и стал смотреть, как она ест. Хотя я и был сыт, у меня от созерцания этого потекли слюнки, и чтобы не мучиться, я сходил на кухню за грогом.
Глава 8.
Закончив трапезу, Энн поблагодарила меня и встала из-за стола. Я же убрал грязную посуду, а потом сел в кресло и, достав из кармана "косячок" марихуаны, прикурил. Только я это сделал, как Энн остановилась и взглянула на меня, но меня это как-то не волновало, хотя...
- Иди сюда, - похлопал я себя по коленке, - Иди-иди.
Девица несмелыми шагами подошла ко мне.
- Что стоишь? – спросил я её, затянувшись, - Садись.
Она присела на подлокотник кресла и удивлённо уставилась на меня своими голубыми глазами, а я, зажав в зубах сигарету, взял её за талию и пересадил себе на колени.
- Что вы делаете? – удивилась Энн.
- Сиди так, - приказал я и выдохнул в лицо девушке кисло-солёный дым.
Кукла поморщилась и чихнула, подобно кошке. Я хихикнул и вновь затянулся. На этот раз я почувствовал, как медленно отрываюсь от земли и взлетаю, преодолевая притяжение. Казалось, что передо мной расступился потолок, и я прорвался в небеса, почему-то к звёздам. Мне стало хорошо и легко на душе, я почувствовал необъяснимое желание смеяться и засмеялся...
Глава 9.
Весь оставшийся день мы с Энн и Уилли занимались тем, что просто беседовали, беседовали о нашей жизни, а потом, часов в одиннадцать пошли спать.
Лёжа в постели, я думал об Энни, и эти мысли не давали мне заснуть. Несчастная четырнадцатилетняя девушка поведала нам, что вряд ли тётушка будет платить за неё выкуп и не пойдёт в полицию – они не выносят друг друга, и миссис Диксон, как зовут ту самую тётушку, будет только рада, если останется хотя бы на один день без своей племянницы, жизнь которой её совершенно не интересует. Я никак не мог понять, как можно так относиться к родственникам!
Мои раздумья прервали какие-то подозрительные звуки, доносившиеся, очевидно, из спальни моей пленницы. Я, недолго думая, вскочил с кровати и понёсся туда. Я знал, что сейчас увижу там: Уилли, пытающегося овладеть Куклой, и если
