произошло мгновенно, после такого удара не выживешь, его ещё, говорят, бросило под колеса встречной машины.
- Хм. - недоверчиво произнёс один из четырёх и зловеще прошептал, цедя слова, - Легко отделался.
- Странно. - тоже шёпотом отозвался темноглазый красавец с тонким нервным лицом, тревожно оглядываясь по сторонам.
- Этого не может быть. - резюмировал третий, плечистый мужчина с орлиным носом, и грозно оглядел своих людей. Заметив их растерянность, он повелительно цыкнул на них, - Н-н-ну! С чего это вы вдруг решили, что это он?
Но менее чем через пару минут обе легковые машины уже ехали. Они быстро нагнали фургон, и покатили вслед за ним. Вместе доехали до морга при четвёртой городской больнице. Мужчины проследили, как в снеговом вихре, высвеченном неярким фонарём, висящим над входной дверью, пронесли внутрь здания на носилках труп, прикрытый какой-то тканью, вроде истончившегося от старости шерстяного оделяла. Тонколицый нервный красавец специально вышел из машины и всё той же хищной тенью скользнул за медбратьями ближе к входу, чтобы лучше всё рассмотреть. Ботинки, рукав куртки, перчатка - это всё, что предстало его взору, помимо покрывала.
- Это он. - коротко бросил красавец, садясь в машину.
- Почему так решил? Уверен? - отрывисто и нетерпеливо спросил приятный, но недовольный начальственный голос.
- Да. Уверен. - явно бодрясь, ответил нервный красавец. - Определил по подковам на ботинках. Таких больше ни у кого нет. Только у наших ребят.
- К чёртовой матери! - прошипел начальственный голос. - Ботинки, подковки…. Этого не может быть! Ты чего-то недоглядел. Иди и убедись! Я не допущу, чтобы ему так легко всё сошло с рук! Этот гадёныш должен умереть медленной смертью, а не такой! Подарок судьбы, а не смерть!
- Но, шеф...
- Никаких “но”! - тот, кого назвали шефом, притянул за меховой воротник втиснувшегося в машину красавца лицом к своему лицу. - Банан, ты чего-то недоглядел. Повторяю, этого не может быть. Чтобы Саша Нежный, сорвавшись с поводка, попал под машину?! Даже пьяный в стельку он этого не сделает!
Шеф оттолкнул красавца, злобно нахмурившегося при обращении к нему кличкой “Банан”, отвернулся, с отвращением всматриваясь во тьму за окном машины, и уже другим, потерявшим экспрессию, голосом приказал:
- Вернись, зайди в помещение и загляни под это дурацкое одеяло.
- Но ведь лицо, бабки сказали ...
- Кроме лица есть и другие части тела. Иди. Рассмотри всё как следует. Удостоверься, чёрт тебя дери!
Томительно тянулись минуты, мела позёмка, подвывал ветер, усиливая тревогу и нагоняя тоску.
Вернулся красавец Банан. Нервно передернувшись, он доложил:
- Не знаю. Не понял. Покалечено не только лицо. Пусть ещё кто-нибудь сходит. Но всё сходится на том, что это он.
- Так... - голосом, не предвещающим ничего хорошего, проговорил шеф. - Его раздели? - нетерпеливо рявкнул он. - Ты видел его раздетым?
Нервы уязвимы не только у простых людей, но и вот у таких, гоняющихся за трупами, считающих их долю - тех, что стали трупами - завидной. Ты уже там, где никто тебя не достанет, ничем не навредит.
- Н-нет. - запнулся красавец. - Не видел. Его не раздевали. Там никого нет.
- Кретин! Никого нет, и ты не воспользовался таким случаем?! Возвращайся, раздень и посмотри. Или, если боишься, поторопи их там. Скажи, что ты предположительно родственник, надо удостовериться! Заплати!
Красавец побледнел. Пробурчал себе под нос: “Сам бы и пошёл, блевотина...” - слова, никем не услышанные, и поплёлся обратно.
- Эй! Банан! Руки-то ты его помнишь? - крикнул вслед водитель первой машины.
Банан медленно, словно нехотя, остановился, оглянулся.
- А! - безнадёжно махнул он рукой. Лицо исказилось брезгливой улыбкой - нет, никаких подробностей он не помнит: руки как руки - пять пальцев, ладонь, ничего особенного.
Вслед ему полетело цветистое выражение с пожеланием вспомнить и найти что-нибудь особенное, и, если не найти, то всё же любым способом обрести уверенность в конкретной идентификации трупа.
В коридоре морга движения Банана стали медлительными и осторожными. Он заглянул в покойницкую. Захватив в грудь как можно больше воздуха, как перед прыжком в воду, вошёл в просторную холодную комнату. Одеяло все ещё прикрывало труп. Он сбросил его с трупа. Из ворота куртки торчал сбившийся, испачканный кровью шарф. Дорогой английский шарф. На то, что было головой, он старался не смотреть. Банан протянул руку, расстегнул одну кнопку, другую, потянул молнию. Под распахнутой курткой увидел знакомый джемпер. Переступив с ноги на ногу, осторожно взялся за пальцы перчатки, потянул, но... перчатка не снималась. К горлу упорно подступала тошнота. Он постоял какое-то время в напряжённом раздумье, с отвращением искоса рассматривая труп.
- А! И так всё ясно! - он махнул рукой и решительно повернул к выходу.
***
Две легковые машины, взвизгнув тормозами, развернулись и, выехав за ворота, полетели по улицам города.
- И какому самонадеянному идиоту принадлежит идея вот так, с бухты-барахты, захватить и оставить этого дьявола на пустыре одного без присмотра?!
- Но ведь ты же сам хотел с ним разобраться! Ты сто раз повторял - ничего такого не предпринимать, только свести, пока он не понял, что мы уже знаем о пропаже всех денег! Мы и хотели свести!
- Чёрт вас... (тут пошли непечатные выражения)! Свести! Конечно, свести! Подстеречь, подловить и тонко, понимаете, тонко, свести! А вы что сделали?! (Опять пошли непечатные выражения) Вы его, так сказать, захватили. - с издёвкой в голосе говорил шеф. - И что из этого вышло?!
- Да он ведь уже рвал когти! У нас не было времени, он же...
- Когти рвал? На нём вот так и было написано: рву когти? Да? Да, спрашиваю?! А уж если захватили, так держите крепко! Зубами вцепитесь!
- Ёлки-палки! - вскипел широкоплечий мужчина с орлиным носом, сидевший рядом с водителем. - Да он же к дереву был прикован. Руки связали, знаешь как?! Рот заткнули!
- А не взять мы его не могли, - горячо заговорил Банан, - Всё случилось неожиданно. Он стоял у киоска, в переулке у филармонии, что-то покупал, ублюдок. Увидел нас и так... так сладенько гад улыбнулся, что... В общем, когда он попёр к машине, мы уже были наготове ... Так удачно его цапанули! Ха! Он же от нас не ждал такого. Думал, времечко не приспело. Сволочь, был уверен, что мы его не тронем, ничего ему не сделаем. Не посмеем! Шагу не шагнём!
- И вы... вы! Посмели! Шагнули! Умники! Какого чёрта поволокли на какой-то пустырь?!
- Там менты ошивались, не пихать же его при них в машину! Он бы рогом упёрся. А рядом такой шикарный пустырь, думали, пусть охладится, аккуратно так отвели, ввалили немножко! Прошло-то всего полчаса!
- На полчаса одного оставили на улице!
- Там же никто не ходит, а мы его...
- Что вы - его!
Спор, больше похожий на ругань, разрастался, пока один из мужчин, плечистый, резко не оборвал словесную баталию.
- Мужики, хватит! Развонялись, сил нет. Вопите, как бабы!
- А ты что предлагаешь?!
- Во всяком случае, не орать! Криком делу не поможешь. Мы хотели как лучше.
- А вышло как всегда!
- Да погоди ты! Если бы мы его сегодня не прихватили, он бы просто исчез, целый и невредимый и с кучей денег...
- Та-ак! А сейчас он что, не просто так исчез? Где куча денег?
После недолгого молчания, в течение которого у них сменилось настроение, первым заговорил широкоплечий.
- Чёрт! Если бы он был жив! Если бы этот труп не был его трупом!
- Что стоят все твои “если”. Хрен тебя... Мы потеряли! Мы столько потеряли! - с мукой в голосе отозвался шеф. - Ещё раз спрашиваю, этот труп - его труп? - с детской надеждой на отрицательный ответ, голосом, обманчиво просительным, переспросил он. - Банан?
- Да. - Хмуро, но твёрдо ответил Банан, мысленно, не стесняясь в выражениях, добавив: “Не веришь, падло, иди и сам копайся в останках!”
- Может, кто-нибудь помог ему сорваться? - тихо и неуверенно, так, ни для кого, проговорил водитель.
- Землю ройте, что хотите делайте, а найдите! Не сдох он, чует моё сердце! Не сдох. Не он это!
Подавшись вперёд, он процедил сквозь зубы:
- Ищите, черти. Хоть сожрите друг друга, иначе нам пропадать. Поняли?
- Что искать? Он же...
- Деньги! Хрены тупые! Деньги!
- Где?!
- А мне чихать, где, это теперь ваша задача, раскусить Сашины делишки...
- Да как же...
- Конечно! - брызгая слюной, зло, с издевательским сарказмом, воскликнул шеф. - Где вам до нашего Сашеньки. Это он сообразил, как увести все деньги, кроме ваших карманных. Вот оно, высшее образование, недоумки! Мамки, небось, всех вас заставляли учиться. Да где там, вы и без учёбы умные!
Отдышавшись, продолжил:
- И ещё вот что. Это важно... Не отворачиваться! - рявкнул он на Банана, посмевшего в такую минуту бросить взгляд в сторону от дающего наставления начальства, - Зарубите себе на носу. Никто, никто кроме нас, не должен знать о случившемся. Кому мы нужны без денег. Скажу ещё точнее: кому мы страшны без денег! Это одно. Второе. Узнают, как пить дать узнают, начнут без нас искать этого умника и деньги. И могут ведь обойти. Могут! На кону такой куш!
- Но ведь у нас...
- У нас есть дело, есть недвижимость!..
- Улетит ваша недвижимость к чертям собачьим! Перехватят, как учуют слабину! А уж торговый центр на Садовой…. Чёрт…. Всё! Считай, уплыл! Нам его не ухватить, если в течение двух недель не добудем деньги!
Шеф ругался, язвил; его братия хмуро, еле сдерживаясь, внимала бросаемым в их адрес эпитетам. Если бы не суровая действительность, заключающаяся в потере практически всего их бюджета, за такие слова они давно бы заставили навек замолчать хулителя, но куда уж тут им деваться! Может быть, они вместе с шефом заслужили ещё и не таких слов!
III.
Звонок в дверь, резкий и продолжительный, заставил Леру вздрогнуть и досадливо сморщиться. Она отложила авторучку в сторону, отодвинула от края стопку тетрадей и встала из-за письменного стола.
Геннадий вызывал в ней всё большее и большее раздражение. Вот и сегодня, прогулял где-то весь вечер, а теперь так нагло трезвонит! Наверняка без меры напился! А денег дома – еле-еле дожить по получки!
- Мерзкий алкоголик. - прошептала она, глубоко втянула в себя воздух и решительно направилась к входной двери.
Поворот замка, и дверь от мощного толчка извне словно сама собой ринулась на Леру. Лера едва успела увернуться, поспешно отступая назад, вглубь прихожей. За порогом, в темноте площадки, виновато улыбаясь и шмыгая сизым носом, высвеченным светом из прихожей, стоял Геночка и не двигался.
- Быстрее входи! Сейчас не лето! - раздражённо сказала Лера. Но так как Геночка мялся и не делал никаких попыток двигаться, голосом, превратившимся в лёд, она приказала:
- Входи, а то закрою!
Геннадий Львович переступил с ноги на ногу, вздохнул, за его плечом кто-то шевельнулся, и по полу площадки что-то металлически звякнуло. Лера перевела взгляд и задохнулась от возмущения. В полутьме площадки рядом с её Геночкой, чуть сзади него, держась за его руку, стоял устрашающего вида собутыльник. Под её взглядом он выдвинулся из-за плеча Геннадия Львовича. Опять что-то звякнуло. Ошеломлённо моргнув глазами, Лера прошептала, обращаясь к мужу:
- С ума сошёл.
Собутыльник, в отличие от её мужа, был раздет. Как её раздражали опустившиеся мужики! Пропить, проворонить одежду – это в такую-то погоду?! Слава Богу, её Геночка ещё не пал так низко! А этот раздетый тип ещё и побит – на
