КОРЕЯНЦЫ

ВИТАЛИЙ  ИСАЧЕНКО (Ильич)


                           К  О  Р  Е  Я  Н  Ц  Ы


    1980-й. Ноябрь. Ночь… Эшелон. Сон. Бойцы-полугодичники железнодорожных войск. Едем. Пункт назначения – ударная комсомольская стройка – стройка века – Байкало-Амурская Магистраль. Москва более недели как позади. Отоспали-и-сь! Вволю. Правда, ещё хочется. Ещё и ещё. Вот бы до самого «дембеля»… Мечтать не вредно, вредно не мечтать… Хорошо-то как! Но и жутковато! Бр-р-р! Скоро спуск. В ад. В пекло, ссылкой в кое стращали ослушников отцы-командиры нашей «подводной авиации» /на эмблеме-то желдорвойск, на потеху личному составу, якорь с крылышками/. Всё. Хватит геморрой в мозги вгонять. Доедем – увидим. Надо спать, надо спать, надо много, много спать. Солдат дрыхнет, а служба и-де-е-е-ет…

З А М О Р О Ч К И

    Состав заскрежетал-залязгал железяками-сочленениями. Душе-раз-дирающе!.. За окнами мрак непробиваемый, вагоны враскачку, хилонервные эмоциями вибрируют: че за виражи?... вроде как летим(!)..  будто под откос(!).. Хохмачи, словно рыба в воду, плюх-плюх-плюх наперебой: летим, ребятня!.. к чертовой бабусе!.. на закусон к Ягусе!.. для несогласных в туалете катапульта!.. и т.д., и т.п., и т.д., и т.п. (Примечание автора: Уважаемый читатель, довожу до вашего сведения, что в сей текст мною благонамеренно ли, злоумышленно ли не включены виртуозные конструкции из области ненормативной лексики, коими изобиловала речь большинства моих сослуживцев. При желании извольте самостоятельно регенерировать оттяпанное. Импровизируйте. Творческих успехов!)
    Погалдели, языки поразмяли и-и-и… опять за прерванное: запозевали, засопели, захрапели, запер… О! Кстати, вкратце о суперэффективном армейском средстве от храпа: лицо недужного в период обострения аккуратненько накрывается портянкой (желательно с ноги самого потливого и нечистоплотного военнослужащего). Поверьте на слово, акустический носоглоточный симптом моментально как рукой снимается. Что примечательно, без малейших признаков нарушения сна. Врачеватели и созерцатели, как правило, после этой процедуры довольно продолжительное время находятся в приподнятом настроении. Иные же смешливые натуры веселятся ночь напролёт, после чего весь день от недосыпа маются (синдром варёной черепахи).
    Забрезживший рассвет показал, что наш утомленный эшелон серпантинит по заснеженному, кочковатому, горному рельефу. Да так загибулисто!.. Вылитый аттракцион! По заказу Министерства обороны.
    Вскоре на лесистых склонах замаячили этакие гигантские (чуть ли не под пятиэтажку ростом) тумбообразные иероглифы… Ну вот "нам и БАМ!".. Неужели в потемках государственную(!!!) пересекли? Докатились! До загранки, мать генералову за ногу… И за ногу, и за руку… Станция Китай – в плен сдавайся – вылезай!.. За-ко-выристая за-морочка…
    Позже выяснилось, что в ту ночь мы каруселили по так называемому «Старому БАМу», пробитому-проложенному в далекие тридцатые к месторождениям угля, урана и прочих ископаемых полезностей полагерно сконцентрированными  «врагами трудового народа». Это с него, крученого-перекрученного аппендикса, в годы Великой Отечественной демонтировались и отгружались на запад во имя Победы рельсовый путь и станционное оборудование.
   Позже сие выяснилось, значительно позже. Текущий же момент в то утро разморочил мимоходный лейтенант из команды сопровождения. Оказалось, что тумбы-закорюки – то ли блажь, то ли хитромудрость северокорейцев, кои своей трудармией сопки наши под ноль подстригают, снабжая тем самым строительство БАМа древесиной. Имеют и долю от заготовленного – оплату натурой, которую для нужд своей «КНДРины» вывозят. Валят же, как восхищённо отметил наш добровольный гид, борзо-преборзо: вчера – гектар леса,  сегодня – гектар пней. Коснувшись темы трудоспособности, панибрат-просветитель затараторил взахлёб: мол, хотя и непрожорлив кореянец, но вынослив до неимоверности. И патриот отменный. Дескать, что бы Родина ни приказала, он (как пионер) на все всегда готов... Даже и не окажись под рукой ни пилы, ни топора, зубами норму навалит, на брёвна разгрызёт и в штабель уложит. Шустер бобёр!..
    Распалившийся оратор нёс и нёс, забредая в дремучие философские дебри. Не иначе, как у проводниц нагостевался  (от самой столицы хозяйки -то вагонные «толкали» нам водку по двойному тарифу – червонец за поллитровку). Не кривя душой, поддатый летеха по ходу своего тра-ля-ля снискал лавину солдатских симпатий. Забавный. Под таким служить – «кина» не надо.
    Ближе к ночи прибыли на конечную -  станцию Ургал. Вскоре после рассортировки по частям и подразделениям с пополнения была взята подписка об ознакомлении с ответственностью за контакты с гражданами иностранных государств (предельно лаконично: проходи... распишись здесь… свободен... следующий).  Отметились и забыли. Оно нам надо? Какие-то граждане, какие-то государства, какая-то ответственность… Пусть прокуроры голову ломают.

Ё – О – О- МОЁ!

     Январь. Солнце около зенита. Морозяка. Ядрё-ё-ёный! Аж ледышки в ноздрях. Тулуп фасона суперконус. Под ним капустоподобный комплект поддёвок… Бдю – склады охраняю. В роль часового вживаюсь. С прихлопом-притопом, дабы не околеть. Один-одинёшенек. Сам себе хозяин. Благодать!
   Чу, из-за забора: скрип-скрип-скрип… Я на вышку: топ-топ-топ…
    А вот и он. Как на ладошке. Прохожий смуглорожий. Худосочный азиат. В черном спецовочном от маковки до пят. Лыбится екалный бабай. Будто только что по лотерейному билету «Запорожца» выиграл. И лопочет, лопочет:
    - Пьивета, сиойдата. Магазьина нада. Сийосьна.
    - Прямо, прямо! – талдычу, подсобляя жестами и мимикой, то ли калмыку, то ли буряту, то ли …, - Потом за угол налево! Ворота, КПП, дверь, ма-га-зин!
    - Спасьиба, сиойдата, спасьиба! – сияет этот самый бес знает кто. И-и-и: скрип-скрип-скрип… Ё-о-о! Обут-то в калошики-блестяшки. При этаком-то морозяке! Бр-р-р! Если пока не на протезах – будет. Цирк уехал, а клоуны остались. И в военторг намылились.
    Сменили меня. Пешедралим через штаб.  Двери: хлоп-хлоп… Ё-мое! Снегодав-то калошный в каморке дежурного по батальону. Чаи гоняет и лы-ыбится. Вылитый алкаш у самогонного озера…
    - Шпиона видели? – огорошил только что сменившийся с краснознаменного штабного поста.
   - Да ну!.. -- Всерьез?.. -- Который с чаем?.. – оживились сослуживцы.
   - Ага. С чаем. Он – китаезовский шпион. Из кореянцев. Возле столовой выловили. Шарился, вынюхивал…
   «Ё-о-о!!!» - взревел я молча и заглох.
    - …По-нашему пока ни бум-бум, - тараторит тем временем рассказчик, - Особиста ждут (военного контрразведчика – прим. автора). Приедет – по полной программе отмозготрясит. Все вспомнит: и что было, и чего не было. Чище чистого забалаболит…. Даж без акцента… Верняк…
    «Ё-о-о! – представил я калошеносца, сливающего в протокол эпизод с моим участием, - Ё-о-о-мое!!!»
    Неведомо почему… Но в итоге все сошло на нет без огласки и побочных для меня последствий. Пронесло. Попутным ветром, надо полагать. «Как фанеру над Парижем».

Е С Т Ь     К О Н Т А К Т

    И все-таки контактировали. Наши-то. С иностранцами-трудармейцами. Сплошь и рядом. Когда на коммерческой основе, о чем речь в заключительной главе. А когда и безо всякого повода – языками почесать о том, о сем (вообще-то, ввиду скудности обоюдоперевариваемого  лексикона, практически ни о чем).
    Добродушными, как на подбор, парнягами оказались братья меньшие по соцлагерю: улыбка искренняя, взгляд открытый, интонации беззлобные, жесты плавные, никаких эмоциональных всплесков… Располагали к себе сразу же после «здойево, пацьианы!»  Ни тебе  «че надо?», ни «куда прешь?», ни «пошел к …, в …, на …». Менталитет(!), однако. «Восток – дело тонкое, Петруха!»
    Значками иные из лесорубов владели, кои к изнанкам лацканов цеплялись.Судачили, что выдавались они исключительно командирам. Кои же теряли сей иерархический символ, автоматически разжаловались в рядовые лесорубы … Сказывали, накостыляли однажды наши солдаты-самовольщики кореянцу и отняли заветную цацку. Так тот денно и ночно вокруг воинских частей ошивался. Кого ни встретит, одно и то же лопочет: «знацьок пусь дайют, дьивесьти рюбилей пьилацю». Пара сотен. Нешуточная по тем деньгам сумма. Однако… Все тщетно. Даже и после подъема выкупа до трехсот и выше… Отчаявшись, кандидат в вальщики-таскальщики дотопал с челобитной до особого отдела. Выслушали, посочувствовали, завели дело и… Повезли потерпевшего по воинским частям. Выстроят личный состав на плацу, а он прохаживается вдоль шеренг и всматривается, всматривается... Безуспешно, безутешно… Так и не опознал злодеев бедолага. Не судьба-а-а, видать.
    Показывал мне один из кореянцев свой значок. Ничего особенного: эмалевый портретик «Большого Кима» - генсека рулящей Трудпартии, маршала, главы государства, трижды Героя КНДР и единожды Героя Труда оной Ким Ир Сена. Представьте фотоовал с рядового российского надгробия. Тютелька в тютельку, только в миниатюре.
    Овал. Он и на кореянских зубных протезах побывал. Сверкнет иной сосед по соцлагерю золотистым частоколом, а на резце обязательно белоснежное окошечко вышеупомянутой конфигурации. Неужели их дантисты клепали коронки по эскизам, спущенным из идеологического аппарата ЦК руководящий и направляющий?.. Абсурд вроде бы. Иль самодеятельно чудили?.. Незнамо-неведомо.
    И употребляли, и злоупотребляли они. Лесорубы-то. По-нашенски! В широченном диапазоне: от «по чуть-чуть с устатку» до «соплей зеленых». Наспиртовавшиеся же в усмерть собирались рыскавшим по окрестностям трудармейским патрулем. В будку ГАЗона, прозванного нашими (соответственно цвету и историческим ассоциациям)  «Черным вороном». Как правило, задержание проходило довольно-таки благопристойно: без воплей, погонь и руковыворачиваний. Как исключение из правил, ерепенившиеся забулдыги, кои встречались реже редкого, заполучали дозу успокоительного – дубинками по энергетическим «выключателям»: тук-тук-тук.., и волочи его, кувыркай, перекатывай к самоходной каталажке. Анестезии-и-ия! По рецептуре древних ниндзя!
    Что касаемо историй о шпионских происках кореянцев… Дивно их из уст в уста передавалось. Чаще смеха ради. В жанре типичного солдатского шутейного фольклора. К примеру, баяли, якобы лазутчиками завербованы жена и теща заместителя командира по снабжению соседнего с нами батальона. Описывалась диковинная по тем временам метода добычи разведданных… Дескать, опрокинет объект разработки в ходе вечерней трапезы стопарь, в кой изменницами Родины порошок из какого-то обалдуйного корня подсыпан, и-и-и… Хвать за гармошку. Наяривает да частушки базлает, наяривает да базлает! До упаду. А как на пол брякнется, предательницы его на пузо укладывают и в ритме танго по филейной части сковородой отшлепывают. И он, болезный, оттуда (из глубокой бессознательности) на все вопросы досконально отвечает. С чувством, с толком, с расстановкой. И сколько лопат на складах, и сколько шифера, цемента, сгущенки, рубероида… Выпытают стервозы все, что резидентом заказано, и пилюльку особую под язык источнику информации. Дабы, упаси Господи, ничегошеньки из процедуры дознания в его мозгах не осело. Стерильная конспирация, едрена