дворики в магме просчитанные, приглаженные. Те, что Бесту сильней понравились, хозяйственные, естественны и просты. Согласовались с его настроем. Почти голая земля, сбрызнутая от пыли. Как у них, до первой посеянной травы. Никаких свиданий, ни красавиц. Циновки. Два старика в халатах. Одно чахлое деревцо. Чайник, пиалы. Книги. Запах фруктов оглушающий. Спелые, потому что, но поднос уже пуст...
"Он далёк от того, чем хочет казаться, Часовщик. И от места, где отгородил уголок... И от "автосоветчика"... И от коллекций своих игровых. Надо выворачивать наизнанку то, и то, и то... Что же получится? Человек, который желал бы домик подальше от толпы, но и гостей, и не ради игрушек? А ради чего? Получилось, что и всегда... Хищники, изгнанники, мы все мечтаем быть хозяевами Собственных Миров, и гостей принимать, предательства не опасаясь... Но всё же, ради чего?.. Если игры нужно понимать тоже наоборот? Значит - он ищет помощи?.."
Снова дворик. Печь... Хлебный запах. Бездна запахов во всех Впечатлениях. Полдень солнечный, руку на камень положил кто-то, чуть не обжёгся... И сквозняк... Прекрасно... Коллекция в дженераль ещё уже, чем казалась. Что ни дворик, то либо после заката, либо полдень и тянет сквозняком. Кто-то лежал на животе и листал, опять-таки книгу... "Этот человек к рукописному слову отвращения не испытывал! Книги почти везде, и заглянуть можно бы, но незнаком язык..." Строфы по четыре строки завитками разграничены... Дальше книги - кора дерева, тень ствола на стихах, спрятался от солнца. "Крона и корни, - подумал Бест, - вещи само собой разумеющиеся... Не удивительные. Момент ствола, уходящего в землю, поднимающегося из земли, вот священная тайна. В нём нет скрытой мощи корней, нет мимолётной, возрождающейся силы листвы... Переход, взаимосвязь. Память о неуловимом мгновении между "нет" и "вот!.." Между зерном и ростком. Великая тайна... О чём я?.. Как во сне: что-то понял, а проснёшься и рассказать не о чем. Новый дворик... Стааарый... Их закрытость прелестна..."
Всё чаще, обвивая жаркие, мелькало прохладное Впечатление оригами. Сколько времени прошло, Бест и не подозревал. На сколько Буро рассчитывал, столько и прошло!
Бест возвращался мысленно в затерянный меж игровых рядов дворик их мира, теперешнего. Обещал себе навестить хозяина в самое ближайшее время, и непременно в одиночестве. Ничего, будет искать и найдёт. Разберётся, свет не без добрых людей. Он должен понять, откуда берутся у живых людей такие неживые, ясные послезакатные глаза. Как окошка, как рама мира, но луча нет... Что там, в этом мире, пригласят ли его?.."
Среди изгнанников в Архи Саду и у Беста в его судьбе было мало действительно старых людей. Их мало вне миров, в принципе. А его тянуло к таким. Они Бесту интересней. Лелий был, посвятивший пещерным изгнанником, небесным бродяжкам всю свою жизнь, закончившуюся, и Бесту очень не хватало его. И ещё: Лелий был невероятно спокоен. Печать наличия Собственного Мира, надёжного убежища. Он излучал спокойствие. Бест тоже, но за собой этого не знал. Часовщик напомнил его... Бест хотел такого друга, уже считал его другом...
Холодное Впечатление стало связным, последовательно проявлялось. Перед чьими-то аккуратными ручками лежал глянцевый, белый лист...
Выпив свою часть давно, Буро наблюдал, ветра шум и вой слушал. Щелкал складным стаканчиком, раскрытым на конус, как бокал ача...
Руки во Впечатлении ловко приступили и быстро закончили остроносый бумажный самолётик. "Надо же, какое совпадение..." - успел подумать Бест.
Буро щёлкал стаканчиком...
Самолётик взмыл над маленьким садом, над озерцом, сделал пируэт... Тот, что Бест уже видел. Над водой, которую он уже видел...
От внутреннего зрения взгляд возвратился к полумраку сырого шатра... Чаша пустая. Руку свело. Буро щёлкнул стаканчиком. И покачал им в двух пальцах:
- Тебе не показалось.
Бест наклонил лицо над чёрным, пустым, мокрым дном, над изнанкой эмалевого, голубого мира и увидел себя там. Его бросило в дрожь. Рука не чувствует. И некуда положить.
- Можешь разбить её. Или отдать мне.
Забрал. Пальцы расцепил. Тент дрожал от порывов ветра, как Бест, с ног до головы.
- Не правда ли, великолепная, и по заслугам оценённая коллекция? Он был хороший человек... И ты узнал его, да?
- Биг-Буро, - сказал Бест, лязгнув зубами, - ведь ты же не... Ты не... Тридакна... Не лютая тень... Не бич с шипом, ты же...
- Узнал... Ну, вот и всё... Ты видел всё, что он, мой друг, между прочим, представлял собой. Ты понял глубже, чем возлюбленный понял бы, всё, что он чувствовал... Это - предел.
- Нет! Неправда!
Что на него будут кричать, Буро даже не сомневался...
- Что именно, Бест?
- Всё!.. Неправда!..
- Бест...
- Ни капли, о дроиды!.. Ни глотка, о дроиды!.. Дьявол, почему - эти!.. - лезут слова?! Ни секунды!.. Ни мгновения - не узнал, не понял, не видел!.. Там не было его, не было!.. Прекрасная?! Коллекция?! Да она не стоит одной секунды, одной улыбки живого человека!.. Биг-Буро, ну, ты же не идиот!.. Коллекция?! Пока пил, мне казалось - море... А где оно? Где небо, где облака, где берега? Как подойти к нему теперь?! Глубже?! Понял?! Океан высох, чтоб ты забрал из него крупинку соли?.. Ради этого?.. И я никогда, я же совсем никогда не увижу... Не смогу... Ну, ты же не идиот!.. Зачем?! Там нет его, не было! Нет человека! Там нечего понимать!.. Что?! Зачем?! Что я должен был понять?! Это - я понял!..
- Ни в каких Впечатлениях, - спокойно согласился Буро, - с роду не бывало никакого "его". Это ведь "его" Впечатления, они в нём, а не наоборот. А он, Бест, твоё Впечатление...
- Что?! Я должен был понять?!
- Что спрашивал. Что чувствую я, ача... Морское чудовище или неморское, или не чудовище... Что и ты: восхищение и печаль. Бест, мы не прикасаемся к другим. Когда любим и когда ненавидим. Даже когда целуем. Даже если умираем за них, для них, из-за них... Ради их спасения. Или ради их удовольствия... Даже когда выпиваем их жизнь. Не дано.
Бест стоял перед ним и жестикулировал одной живой рукой, а одну, болтающуюся как плеть, просвечивали огоньки дроидов, сбегая с плеча на пальцы.
- К чёрту твою философию! Почему?! Я спрашивал - почему?! Ты! Делаешь! Это!.. Почему?!
- Невозможно, Бест, разгадать вполне, кто, чем руководствуется и...
- Ты!.. Не кто-то, а ты!
- Когда как...
- Не когда-то! Скажи почему - в этот раз?!
- Этот раз начался очень давно, Бест... Потому что он устал... А я знал только один выход. Долгий, кружной путь... Заметь, туда же ведущий, куда все люди однажды приходят... Поэтому, в этот раз.
Бест замолчал. Оба слушали вой ветра, он словно за Буро выступил, подтверждал: да-да, мне ли не знать, что такое кружной путь, вокруг одного и того же, к одному и тому же...
- П-прости...
- За что?
- Я... Н-не ожидал... Но это неправильно?..
- Да что ты говоришь? Я в курсе, что это неправильно.
- Но зачем т-тогда?.. А...
Бест махнул рукой. Как только замолчал, расплав дженераль снова обжёг его, потёк, повторяясь, питая тело, вознося обрывки Впечатлений. Снова вспомнились послезакатные, прозрачные глаза... Горло перехватывает.
Очень древним жестом, то ли от привычек Восходящего всплывшим, то ли совсем с древности, закрывая не рот, а шею он стоял, покачиваясь, пытаясь подобрать слова... Они из горла, что ли должны изойти насквозь? Не поднявшись к губам, сухим от дженераль, а прямо в ладони из горла просочиться, на дроидском необщем выразить его тоску?.. Всё равно слов не нашлось...
Но он отомстил Буро тут же, не сходя с места. Неморское чудовище размышляло на два, на десять ходов вперёд. Насколько удачно оказалось представление? Достигло ли цели, и чем обернётся по большому счёту?.. А юный изгнанник - нет. Какие ходы, какие расчёты, какое будущее? Они, бездомные, возле каждой ночи на континенте стояли, как на краю... Трудно удержаться, не заглянуть... Не заглядывать и не помнить: там уже больше знакомых, чем тут рядом стоит... Переживший столько потерь, с дроидским драконом на груди, в бросовой одежде, и с титулом господствующего над первой расой, юный изгнанник, вскинулся, прежде чем уйти, снизу вверх потянулся к нему, к надежде... Идиотской, твёрдой и внезапной:
- Биг-Буро, это мистификация?.. Вы сговорились?..
Ача усмехнулся и закатил глаза...
Вскинув от горла руки, по-морскому, но не здороваясь, а прощаясь, Бест развернулся и пошёл. Так и не опустив их. Подняв выше. Лицом в полог, в пустые ряды, в песчаную утреннюю бурю...
Судьба предоставила ему место и время для горя, для прощания. Песчаную бурю. Небывалую и на памяти старожил. В двух шагах ничего не видно. Не слышно и голоса своего. Рыдай, проклинай, зови... Буро представить не мог, что там разыгралось за тентом. Потерял изгнанника, слишком сухо для превосходной морской чуткости. Разыскать, возможности нет...
Больше всего Бест напоминал стрелу компаса. Горели льдом и пламенем ладони, печатью первой расы. Он знал лишь направление. Он желал воочию убедиться... На самом деле: не знал, не желал, не думал вообще ничего. Хлопали тканевые тенты. Сливалось с бурей марево торговых шатров, они казались стоячими смерчами, воронкой вниз, протянутые до Собственных Миров, загодя умотавших домой хозяев. Носились по небу обрывки не устоявших тентов. Песок, мелкую рыночную пыль взметало, волнами гнало, позёмкой, обгоняющей фронта пыли. Мусор, обрывки, обломки швыряло, сбивало в кучи, раскидывало и вой - со всех сторон. Горячий, сотрясаемый дрожью, своих рыданий не слыша, Бест шёл в единственном направлении... Падал, оставался лежать под биением чьих-то шатров, бил их, упрекал, звал, дальше брёл...
Эскиза утраченного он так не оплакивал. Прорехи в рядах пещерных изгнанников, учившихся выживать, мужественно переносил. Оплакивал тех, первых - так же горько, и вот теперь... Застигнутый врасплох... Не ожидал. Не знал, что теряет будущее. Для Беста оно уже наступало, уже было, как полоса рассветная. А оказалось, что - нет. Не будет рассвета.
Часовщик, старый друг и собутыльник Буро и сам выпил с ним не одну чашу дженераль, так что Бесту и впрямь досталось нечто особенное. И, так подумать, Часовщик вместе с Буро предал его, предал несостоявшееся будущее. Передавая с Бестом знак, приглашение, Буро выполнял, попутно со своей задумкой, и его, Часовщика давнишнюю просьбу: знать кто. Увидеть хоть раз этого человека...
Давшая время горю, судьба дала, и вынырнуть из него, из самой глубокой впадины, не раньше, но как всегда... Пришёл. Безошибочный компас... С деревянным шорохом смешан шелест полос зеркальных, удержалось заграждение... Лупило его, не пускало. Бест упал насквозь, под смутным силуэтом дерева за бушующей пылью. Упал руками вперёд, в воду. Мелко, совсем мелко... Размокший листок белеет на дне. Мысли горя кончились, осталось чистое горе, шквал. Как бьётся, как рыдает, не видел со стороны. "Зачем же ты?! Зачем ты?.. Прощай..."
Чёрт дёрнул через шатёр возвращаться! Разбогател, мест навыкупал... Понаставил шатров, идиот предусмотрительный!.. По разным углам Южного. Шатайся, шайтан!.. От рамы по прямой давно бы пришёл, чёрт, чёрт!.. Споткнулся, чёрт!
Одежда сливалась с пылью до неразличимости. А лицо шевелило губами:
- Мы где-то знакомы?
- Не помню... - ответил мёртвый Бест.
- Вряд ли. Тварей всех родов повидал, чудес - никогда.
За три фразы наглотались пыли.
- Чудес?..
- Впервые вижу человека, которому хуже, чем мне.
- Ты мастер жаловаться.
