я: в чем дело? Я раньше песню эту по-французски на сто баллов пела. Сегодня спелось вдруг на восемьдесят баллов…
Свояк: - Ты пела на французском, но по-русски шамкала зебалом.
Жена седьмого: - Ой, господи! Там кто-то шебуршится под столом?
Третий: - Наверное, проснулся «Агропром»..
Ну, точно, ноги наши начал запрягать..
Колхозник: - А нам, колхозникам, на все насрать!
Потуже затяну и возложусь удобно:
кобылы сытые, кобылы довезут до дому.
А чтобы не хитрили – надо пнуть в живот!
Жена первого: - Мужчины, он не врет!
Щас удила-а закусим и .. вперед!
Потом ищите в стойле нас, среди аграриев…
Третий: - Сейчас под стол запустим двух парламентариев!
Даст бог, сумеют, распрягут.
Первый: - Да ни хрена не видно тут.
Освоился колхозник под столом, ему раздолье,
а женщины сучат ногами, точно в ватерполо.
Нам не распутать – надо звать его жену!
Колхозник: - Я объявляю партизанскую войну!
Раз так – эвакуируюсь за Волгу!
Третий: - Без водки он продержится не долго.
Без подкрепленья, провианта, фуражу…
Колхозник: - А хрен вот вам! Полгода продержусь!
И не стращайте вы меня моей старухой…
Ведущий: - Из-под стола так бешено разит сивухой.
Под стол, гад, с провиантом уползал, когда его туда…
Третий: - А кто же знал?
И я толкал его туда, и ты толкал!
Никто от «Агропрома» пакостей не ждал.
Не он имеет право драку начинать!
Жена третьего: - Ну, вы же видите: ему на все насрать!
Эй, бабонька! Мужик твой под столом буянит пьяный!
Жена колхозника: - А я пляшу, и мне по барабану!
Пусть побуянит час-другой,
зато потом – такой смирной.
Тем паче, чем-то «подмогнуть» смогу едва ли…
Шестой: - Да мы уж двух парламентариев потеряли.
(А между тем на стол горячее подали).
От них – ни звука, ни сигнала, ни открытки…
Жена колхозника: - Мужик мой, знамо дело, прыткий!
Он перед тем, как в тыл к врагу идёт,
всегда кого-нибудь да в плен возьмёт!
Жена седьмого гостя: - Ой, мамочки, беда-то, ну и ну!
Переговорщик мой опять в плену!
Ведь только - из Чечни! Он был танкистом в роте,
на танк, как у людей, приделал «поворотник».
Подмигивая, так и воевал,
и надо же – второй раз в плен попал!
Едва-едва его недавно отходила,
а он опять доверился, чудило!
Не вынести ему второго раза, знаю.
Колхозник из-под стола: - Не ссыте, бабы, пленным наливаю!
Закуски нет, но справимся мы сами,
занюхивая вашими носками.
Ведущий: - Внимание! Среди гостей нашелся «рыжий»!
Который из «оттуда» – и на лыжах
решил преподнести сюрприз.
Он нам известен, как заслуженный артист.
А поздравление его особенного рода,
оно - в сопровождении сурдоперевода.
И называется: «художественный свист».
Итак, заслуженный свистун! Прошу, на бис!
Артист: - Я пару слов хочу сказать до выступления.
Чуть-чуть не в голосе, но это - от волнения.
Внимательно смотрите сурдоперевод,
то кто-нибудь неправильно поймет.
Такое место есть: «фьють-футь», потом «фьють-футь» опять.
Так это – не какую-то «евонну мать!»
Фьють-футь звучит нежней – «евонну маму».
Здесь важно правильно услышать и понять.
На сурдопереводчика смотрите, он будет по-особому махать.
А там, где трели как бы переходят в драму, –
«фью, фью, фью, фью», – предупреждает вас:
еще немного, вы в плену, вы – педераст,
на самом деле – нет еще, но здесь «обсвистано» искусно.
Так величава магия искусства!..
Начнем! Напрасные попытки прятать портмоне…
Первый: - Да ты, хоть задницей свисти, а денег нет!
Они – фьють-футь, и неоткуда взять.
Фьють-футь опять, ну нет, «евонну мать!»
Да и не будет, даже с сурдопереводом!
Шестой: - А мне вот, например, для свиста не хватает кислорода.
Наверно, я неправильно дышу.
Зато животных дома развожу:
рыбешек разных, попугайчиков и кошек,
мышей, ежей, породистых собак…
Первый: - Я тоже раньше разводил лобковых вошек.
Теперь замучился - не выведу никак.
Мечтательная дама: - А я, когда «Как закалялась сталь» читаю,
почти всегда навзрыд рыдаю.
Всё вспоминаю, вспоминаю,
как в юности попала в переделку,
и комсомольцы мне сломали целку.
Потом единогласно, и на год вперед,
поставили мне Ленинский зачет.
Конечно, извините, что посмела в разговоры встрять,
но мне хотелось юность как-то к свисту привязать.
Жена третьего: - Привязаны. Куда уж хуже:
вон ентой дуры партизанским мужем.
Ведущий: - Как самый трезвый среди этой кодлы, прошу дать слово мне!
Россия, господа, в говне!
А мы – ее обосранные дети!
Но так, как нынче был навоз в цене,
и цены всё растут на экскременты эти,
я предлагаю – и меня поймут – тост:
«За стабильнейшую из валют! За всех присутствующих! И всякий помни:
чем больше нас, тем почва плодородней!»
Четвертый: - Умеют же красиво говорить.
Не всё понятно, но нельзя не пить.
И главно: лаконично и резонно
загнул к открытью огородного сезона
(Мы всю элиту после пьянки соберем
и на КАМАЗЕ по теплицам разнесем).
Старик: - А я прочухал смысл, я что-то знаю.
Я всё же родственник Василия Чапая.
Здесь смысл тактический в картошке,
кто помнит хоть историю немножко.
А командиру надо быть то впереди, то в заде…
Первый: - Дремучий хрен, опять своё заладил?
Какая разница, будь самый скоростной конь, - иль «Пежо» иль «Опель», -
пока ты ездишь по России, ты все время в жопе.
Вот смысл в чем!
Двойняшки: - Не пу-удрите нам мо-озги кирпичем.
Мы в смыслах разбираемся не хуже:
не первый раз уж замужем за мужем.
Пятый (врач): - Как часто консультируйтесь с врачом?
Двойняшки: - Намёк не понят нами. Вы про чё?
Врач: - О заде слышал… Вы проктолога не звали?
Что, у кого-то появилась слизь на кале?
Для нас, врачей, диагноз иногда понятен,
лишь при наличии на теле трупных пятен.
Тогда-то и, само собой,
больному сразу ставишь «геморрой».
Как правило, ошибок не бывает,
но курс лечения, увы, не помогает.
Две свечки в анус и одну – за упокой.
И это тоже, так сказать, само собой…
Ведущий: - Как самый не упавший среди всех,
хочу сказать, что выпить бы не грех.
Авраам, отец наш, уважал вино,
хотя, по слухам, это было так давно.
Намедни, правда, был на свадьбе протестантов.
Ну, что сказать… сектанты – и в Удмуртии сектанты:
жрать толком не дают и по-людски не пьют.
Во рту молитва вместо жвачки,
и все твердят аминь! И «аллилуя!» - до усрачки,
а как устанут, песню запоют.
Чтоб голод заглушить – едой не искушаться –
все лезут с книгой целоваться,
а болтуна… не помню точно… вроде, пастырем зовут.
И тот болтун – зануда из зануд.
Нальет себе и говорит, и говорит,
уж руки затекли, под копчиком свербит,
а он все: «Уриил, да Эсраил,
где сорок лет кого-то кто-то там водил,
кому-то там чего-то обещал»…
А сволочь, пастырь, больше часа выпить не давал.
Своим проступком этот «Папа Римский» (я решил)
на свадьбе той всех больше согрешил.
Так вот, чтоб мне не впасть во искушение,
молниеносное есть предложение:
чтоб никогда рука не затекла и чтобы водка в рот, как мед, текла!..
А перед тем, как хочется напиться,
не обязательно креститься.
У нас и без чужих попов
своих хватает дураков!
Восьмой гость: - Я тоже был на свадьбе, но исламской.
Со мной там обошлись по-хамски.
В отличие от вас, вступил я с ними в спор.
И тут же, точно три волхва, сошли четыре парня с гор…
Вы знаете, от бешенства я был в ознобе,
когда бродил среди гостей с кинжалом в жопе.
А что поделаешь: традиция такая!
Они же с детства в ножички играют.
Третий: - Многострадален русский праведный народ,
коль позволяет, чтоб ему совали в попу, а не в рот
(Ну, разумеется, столовые приборы).
Мы чувства излагаем на заборе...
Ведущий: - Сказал и свой менталитет в тарелку уронил!
Первый: - Да потому, что мямлил из последних сил!
Врач: - Друзья, о чем вы, ну, причем менталитет?
Мы здесь, в конце концов, справляем именины.
О юбиляре слова нет в помине.
Десятый: - А юбиляр на юбилее – это лишний элемент.
Он, так сказать, всего лишь мелкий повод.
Да и похвастать нечем: далеко не молод;
взгляд очумелый, словно пред закланьем,
а лучше - на родительском собрании.
Улыбкой рот боится показать,
поскольку там зубов осталось пять,
а может быть, все шесть,
но ими можно только кашу есть.
Мечтательница: - Скажите что-нибудь ещё и об его жене.
Уж оченно оценки ндравятся мене!
Десятый: - Я предлагаю выпить за искусственную челюсть,
чтоб юбиляру чаще ржать хотелось
на всю вставную пасть!
Мечтательница: - Все, что ни скажет – в масть.
Его душе мое бы тело?…
Я б вами, рыхложопыми, вертела:
умна, красива…
Десятый: - Только ёбнута чуток.
А что? Сама услышать комплимент хотела?
Возьми!
Мечтательница: - Ты, дурака кусок,
от бескультурья твоего я просто охрендела!
Десятый: - А я б культурно выразиться и не смог,
когда такие рядом – и душа, и тело –
в одном флаконе…
Жена первого: - Как не надоело?
Десятый: - Не надоело, видит бог.
Ведущий: - Скажите, а культурно можно вас прервать?
Тогда заткнитесь оба, вашу мать!
Возьмите в руки тексты, девки, –
у нас вы будете в припевке, –
мы скажем вам, где пасти разевать.
А мужикам – свистки и дудки,
чтобы не матом заполняли промежутки.
Пошли все вместе юбиляра поздравлять!
Тут оратория у нас минут на пять.
Первый: - Вы что, за старое опять?
Я половины не сумею продержаться.
Ведущий: - А кто тебя просил так нажираться?
Не выдержишь – ложись и дуй в дуду,
как Армстронг, джазовую ерунду:
заполни лирой напрочь все едало,
чтоб невзначай не выражаться…
Первый: - А если, все же, что-то будет пробиваться?
Ведущий: - Тогда тебе – еще свисток,
чтоб материться окончательно не смог.
Вперед, друзья, вперед!
Родственник: - Что важно: с адресатом бы не обознаться.
Они мне кажутся за праздничным столом, как будто на одно лицо.
Как будто бы китайцы,
как будто близнецововые однояйца ,
тьфу - однояйцевые близнецы.
Мечтательница: - Скажите что-нибудь мудреное ему из Лао –Дзы.
Пусть не вы-пен-дри-вает-ся, пеленоглазый!
Ведущий: - Сейчас скажу: товарищ, не кидзи,
а то распространишь на всех китайскую заразу!
Вперед, желтушники, вперед, на сцену!
Родственник: - Как самый трезвоговорящий из колонны -
себе я знаю цену - меня придвиньте ближе к микрофону.
На двух враз языках я буду петь старательно:
на русском и на русском матерном.
Татарин: - Какуй - такуй вы песня петь хотеля?
Мы перевязанные тут сиделя.
Гость - раб хозяина.
Давай, кричал, вези...
Первый: - И правду говорит: мы все на привязи.
Там, в недрах под столом, жируют и балдеют,
а на поверхности ряды редеют.
Сползают лучшее под стол, к врагу.
Я тоже долго продержаться не смогу.
Ведущий: - Спокойно, братцы, скоро все там будем.
Двойняшки: - А нам нельзя, яичники застудим!
Первый: - А нам что, можно на полу валяться?
Царапать морды и морозить яйца?
Уж все, так вместе - с пылу, с жару, спьяну
сползем единым фронтом к партизану.
Чешись оно конем!
Мечтательница: - А я, наверно, буду тосковать об ём…
Все: - О ком?
Мечтательница: - Об ём, об имениннике, которому не спели.
Ведущий: - Сейчас споём! По-моему, дозрели.
Как пленники споём сейчас,
как эксплуатируемый рабочий класс,
как раньше Крупская дедуле Вове пела
(хоть получалось омерзительно, но смело),
споем, как пел когда- то комсомол,
на наши взносы накрывая стол.
Задорно, весело - и все нанаши взносы.
Банкир: - Я тоже раньше строго в шесть утра поно-осил,
но просыпался, правда, в восемь.
Теперь я на
