защищать их!
Образ Ирины заставил меня встрепенуться. Я очень хотел её увидеть, и она пришла ко мне… Она, удаляясь, шла босиком по песку, нежно улыбалась и пальчиком манила меня за собой. Я поднялся, чтобы последовать за ней и в ту же минуту у моих ног поднялся фонтанчик пыли. Чёрт! Серый! О нём-то я совершенно забыл! Идиот!
Я вновь лежал, уткнувшись носом в песок, и пытался решить один единственный вопрос – сколько выстрелов сделал Серый? Может быть, пока я очухивался от контузии, он стрелял по мне несколько раз, или нет?.. Так всё же – да, или нет?
От решения этого вопроса зависела не только моя жизнь, но и успех всей операции, моя карьера следака и полицейского, в конце-концов!
Осторожно приподняв голову, я попытался найти место, откуда стрелял Серый и в тот же миг новый выстрел заставил меня прижаться к песку. Чёрт! Но на этот раз я был более внимательным, я заметил, откуда поднялся небольшой столбик дыма и сделал в ту сторону несколько выстрелов. Ответных выстрелов не последовало. Я подождал ещё немного, а затем приподнял голову - Серый уходил!
- Стой Серый! – крикнул я. Буду стрелять!
Но он не обернулся на мой крик, он никак не отреагировал на него! Тогда я выстрелил в воздух – раз, другой... Результат был тот же – он, не оборачиваясь, не ускоряя и не замедляя шага, уходил в пустыню. Ну, что ж, придётся стрелять на поражение - решился я на крайний случай. Хотя у меня и был приказ – доставить Серого живым! Ноо… ситуация… Да, в сложившейся ситуации это был, действительно, крайний, безвыходный случай – я не мог отпустить бандита, убийцу, живым! И я опять закричал ему вдогонку:
- Серый, ещё шаг и я стреляю на поражение, - закричал я…
В ответ послышалась нецензурная брань и ясный, как день, ответ: «Стреляй, сволочь, но меня живым ты не возьмёшь!»
Прицелившись по ногам, я нажал на курок - выстрела не последовало, а лишь раздался сухой, металлический щелчок. Дёрнул затвор, дослал патрон в патронник, нажал на курок – опять сухой щелчок! Догадка пришла чуть позже, когда из пистолета выпала пустая обойма.
* * *
Держа пистолет в руке, я бросился догонять Серого.
Неет, не уйдёшь, шептал я, делая шаг, второй, третий… Я доставлю тебя бандит, убийца, куда следует, ты будешь у меня за решёткой, ты за всё ответишь!
Часа через два, я уже шёл у него за спиной.
- Серый, стой! – прошептал я пересохшими губами. Не заставляй меня стрелять тебе в спину…
- Стреляй мусор! Стреляй легавый! Не-на-ви-жу вас всех! – злобно прошептал он не оборачиваясь и не останавливаясь, - не-на-ви-жу!!!
Я очень устал и если сейчас, прямо сейчас я не отдохну, то я здесь же, на этом самом месте умру…, вяло текли мысли в моей голове, и я… решился: рукоятью пистолета я ударил его по затылку. Он кулем свалился у моих ног.
Завернув ему руки за спину я, затратив последнюю оставшуюся у меня энергию, сковал их наручниками, а сам свалился от полной потери сил.
Мы, как лучшие друзья, или как братья, лежали рядом – убийца и московский следователь по особо важным делам, только один был без сознания от удара пистолетом по затылку, а другой – от полного истощения сил. Мне кажется, я какое-то время тоже был без сознания.
Очнулся я от чувства нехватки воздуха. Моё горло что-то жутко сдавливало, я уже начал хрипеть. Рядом, спиной ко мне, сидел Серый и закованными в наручники руками, сжимал моё горло…
- Сволочь! – кое-как выдавил я из себя и, дёрнувшись, вырвался из его рук.
Он только криво оскалился.
Горло саднило, дышать было больно. Не долго, думая, я врезал кулаком прямо в его ухмыляющуюся рожу. Из его разбитых губ текла кровь, а он улыбался. Я потянулся за пистолетом, но его в кобуре не было, Я понял, он специально выводил меня из себя, он рассчитывал, что я, взбеленясь, убью его… или он, задушив меня, сумеет скрыться.
Нет, шалишь! Я тебя, голубчика, живёхоньким доставлю, думал я, и прикидывал, как же я его буду доставлять по пескам без еды, без воды…
- Скажи, Колмогоров, на что ты рассчитывал, уходя в пески, или тебя, где-то здесь ждут? – держась за горло, хрипло, с сипотой спросил я.
- Тебе, сраный мент, необязательно знать, на что и на кого я рассчитывал… - Хотя… ты же всё равно здесь, в песках, подохнешь и косточки твои вонючие солнышко выбелит… или… я тебя как-нибудь прикончу… ты бы поостерёгся близко ко мне подходить.
- Серый, хватит баланду травить! Я тебя, так и так, до суда доведу.
- Хрен тебе в задницу, легавый… доведёт он, - и, скривившись в язвительной улыбке, продолжил, - ты сначала на себя посмотри, ты же выдохся, сучий потрох!
- Серый, ты не в лучшем состоянии.
- А мне терять нечего! На нары я не думаю возвращаться! - злобно ответил он.
- Мне тоже терять нечего… - Так скажешь, на что рассчитывал уходя в пустыню?
- Зае…л ты меня мент – на что, да, на что… а, на то – железка… делает петлю, обходя пустыню. - Я пустыню пересеку и вновь выйду к железке…
Я представил себе карту Таджикистана, она висела у начальника душанбинского горотдела в кабинете. А ведь точно, вот ведь сволочь уголовная, как всё рассчитал… но тут я задумался… если идти через пустыню, то это не менее 100 километров… Мы прошли… километров сорок… - О, Господи! Ещё 60 километров?!
Когда я представил, сколько ещё идти, наверное, лицо моё побледнело. Серый, конечно же, наблюдал за выражением моего лица, когда высказывал своё намерение.
- Что, мусорок, кишка тонка, наложил в штаны?! А яаа-то думаю, чем это запахло! – и на лице его промелькнула чуть уловимая насмешка.
- Это от тебя запахло. Пролетел ты, Серый, здорово пролетел со своими расчётами. Трудно мне будет, ничего не скажу – трудно, но я тебя, сволочь уголовная, доставлю на скамью подсудимых.
- Ага, давай мент, потрудись.
Он, таки, меня рассердил.
- Вставай, Серый, шевели лапами!!! – заорал я, - не пойдёшь, точно пристрелю!
Я поднял пистолет и направил ствол ему в грудь.
- Дурак ты, Кондратьев. У тебя же патроны кончились, я проверил. Ты пока без сознания был, я тебя сто раз мог застрелить. - Ладно, пошли… вдвоём веселее идти. Если дойдёшь до железки, я тебя возле неё и придушу… ты и так, вон, чуть живой - не дойдёшь…
Ох, как был прав этот ублюдок, как прав! Голова моя раскалывалась от боли и кружилась, меня подташнивало. По-видимому, контузия у меня была очень серьёзной, а может быть, она добавила своё к сотрясению мозга, когда я спрыгнул с поезда и неудачно приземлился. Во рту было сухо, губы потрескались, и пить хотелось… - Ох, как хотелось пить!
- Ты, Сергей Николаевич, о себе побеспокойся… всё хорохоришься, - прохрипел я. - Неизвестно ещё, кто первым скопытится… давай, шагай.
И, мы пошли. Он впереди, я следом…
* * *
Надо отдать должное Серому - он шёл и шёл, а я еле плёлся за ним. Мои силы быстро убывали, попросить отдыха я не мог. Серый изредка оборачивался, чтобы спросить:
- Что, мент, не сдох ещё, а то давай, я тебя песочком присыплю, чтобы стервятники не сразу нашли?
Я молчал, берёг силы и еле переставляя ноги, упорно продвигал своё тело вперёд. Во рту язык распух и превратился в наждак, губы кровоточили… даже открыть рот было больно.
Вечером, как всегда на юге, солнце быстро упало за небосклон, стало чуть прохладнее. Мы спустились в ложбину между двумя барханами, и я увидел небольшой родничок. Как он смог здесь сохраниться, не знаю. Это было просто какое-то чудо природы. Вокруг родничка зеленел небольшой пятачок травы и пара каких-то небольших, корявых деревьев, почти без листьев.
Мы оба, одновременно, отталкивая друг друга, бросились к воде.
Я пил и не мог напиться, затем, опустил голову в воду, чтобы остудить жар и тут же, мгновенно, поднял её. Серый стоял на коленях чуть в стороне и своим холодным, неподвижным, рыбьим взглядом, казалось, пытался пронзить меня насквозь. В нём ясно читался молчаливый вопрос: «Надолго ли ещё тебя хватит?»
«Надолго!» - тоже взглядом, ответил я ему и вновь припал к воде. Я его уже не боялся! Во мне что-то такое произошло, что давало мне силы не сдаться, довести дело до конца, а вот Серый… с ним тоже стало что-то происходить. Я замечал это по едва заметным мелочам.
Напившись вволю, мы, метрах в десяти друг от друга, расположились на ночлег. Серый, вольготно раскинувшись, мгновенно, как-бы соблазняя, захрапел. Я же, не мог себе этого позволить. Я чувствовал, что его храп искусственен, он исподтишка наблюдает за мной, следит, ждёт мгновения, когда я усну. Я понимал, мой сон для него путь к свободе - он или придушит меня сонного, или просто уйдёт, а тогда… «Ищи ветра в поле»! В пустыне легко затеряться: в ней ни тропок, ни дорог наезженных.
Я боролся со сном, а Серый ждал - ждал, когда сон переборет меня.
* * *
Чуть начало светать. Мы опять тронулись в дальнейший путь. Не выспавшись, практически не отдохнув, я, как сомнамбула переставлял ноги, а глаза мои непроизвольно закрывались. Серый же, наоборот, видимо выспался. Он догадался, или догадывался - я должен доставить его живым и никогда не совершу над ним насилия. Он мог позволить себе расслабиться, я – нет!
Вторые сутки без сна давали о себе знать, мой организм протестовал против такого насилия, он просил отдыха, а я не мог ему этого дать! Долг следователя, долг работника полиции, заставлял меня переставлять ноги и следить за Серым, чтобы он не сбежал.
Всё, у меня больше не было сил идти дальше! Ноги мои подкосились, я упал на колени, а затем, так и, оставшись на коленях, уткнулся носом в песок. У меня случился обморок. Я потерял сознание.
Первое, что я сделал, когда очнулся, я стал искать взглядом Серого. Он уже был далеко впереди, он бросил меня в пустыне. Волк! Лютый волк!
Перед моими глазами, за какое-то неуловимое мгновение, пролетело всё моё детство. Я увидел себя на охоте со своим дедом. Мы сидели у костра, а дед, пробуя похлёбку на «соль», поучал меня: «Всегда имей во внутреннем кармане запасной патрон «Жакан», мало ли какая ситуация может сложиться на охоте», и ещё он добавлял: «Не забывай о ноже!»
Так я же… и я полез в кармашек для часов. Патрон, один единственный патрон, был на месте! Я его туда положил перед выездом из Москвы в Душанбе - сказалась сила привычки. Зарядив пистолет, преодолев сопротивление организма, покачиваясь как пьяный, я устремился за Серым.
Он уходил за очередной бархан, лишь половина его тощей фигуры виднелась над вершиной. Ещё мгновение и он совсем исчезнет из виду…
Через час, а может быть, полтора, я приблизился к нему на расстояние выстрела.
- Серый стой!
Он обернулся.
- Мент, ты живой?!
В глазах его сквозило удивление и…растерянность.
- Настырный ты, мент. Когда же ты подохнешь, собака? Ну, щас я тебе помогу, - хрипло зашипел он, - достал ты меня вконец…
Он нагнулся и в руке у него блеснул нож. Где он его прятал, почему раньше не воспользовался, не знаю, но, оказывается, нож у него был, а наручников на руках не было. Я остановился и, подняв дрожащей от слабости рукой пистолет, закричал:
- Серый, брось нож! Иначе… иначе я, действительно, тебя убью!
- Да пошёл ты!!!
Лицо его исказила маска ненависти, такой ненависти, что, казалось, одной ею можно было уничтожить человека.
- Стой, тебе говорят!
Серый приближался.
- Сергей Николаевич… Колмогоров… остановись, я буду стрелять! – прохрипел я
