того ему открывается таинство Триединства Божия…Постижение Бога-Любви ведёт за собой и постижение любви Бога. Любовь Божия, осуществляемая Триединством, изливается из Него и за пределы Трёх…. Вседовольный и всеблаженный Бог самоуничижается в смирении и любви Своей и ставит рядом с собой Своё творение….
Подвижник, уходящий от мира ради любви к Богу и любви к миру в Боге, не есть сумрачный мироненавистник, самоубийца, он есть чтитель мира в истине его, в славе его, ибо он есть чтитель Богоматери. В преподобном Сергие мы знаем, непосредственно чувствуем эту любовь к божественному космосу, который светится даже через этот греховный облик мира: и этот лес, в котором жил он среди природы, и этот медведь у чащи лесной, которого имел он своим другом, и эти пернатые жители леса, которые недаром явились ему в видении птиц, - всё это говорит о каком-то благодатном его слиянии с природой, ведомом чистому сердцу….
Он был не только чтителем, но и избранником Божией Матери, которая сама его так нарекла в дивном явлении Своему преподобному. То было в старости его, за несколько лет до кончины. Пречистая явилась ему в великом сиянии в сопровождении святых апостолов Петра и Иоанна ( в этом же сопровождении Она дважды являлась и дивному старцу земли русской преподобному Серафиму). … Два первоапостола Пётр и Иоанн выражают собой полноту власти апостольства: первенство Петра, как старейшины апостольского лика, восполняется и превозмогается первенством любви – возлюбленного ученика Спасителя, тайновидца и богослова по божественному усыновлению сына Матери Божией. И с ним Она сама как личное воплощение, сердце Церкви, тварное её возглавление.
В этом видении сосредоточена потому вся полнота Церкви, как человеческого общества, возглавляемого Матерью Божией в сослужении двух первоапостолов. Видение Божией Матери преподобному Сергию есть поэтому видение Церкви, явленный ему догмат её….Есть звёзды различной величины, блеска и цвета, и есть созвездие, особое соединение звёзд. И если до сих пор мы останавливали внимание только на отдельных звёздах Сергиева богомудрия, в их особенности, то не менее важно само их созвездие, как горит оно на своде небесном и как меняется оно в наших глазах вместе с движением ночного свода.
Святая Троица, Боговоплощение, Премудрость Божия, - Церковь, Богоматерь, мир, - вот это созвездие, вот эта проблематика. Характерная не только содержанием, но и соотношением проблем…. Поднимем голову и над нами в небесах горит созвездие преподобного Сергия, в нём мы с радостью зрим знаки и находим и наши собственные думы, по ним определяем направление и нашего корабля. Мы в своём нынешнем богословском самоопределении сознаём себя находящимися в духовном вертограде преподобного Сергия, внемлем его заветам» (С.Н.Булгаков, «Благодатные заветы преподобного Сергия», ж. «Путь», №5, октябрь-ноябрь, 1926).
Как видим, именно в Святой Руси преподобным Сергием Радонежским была впервые высказана Русская Идея, противопоставившая «ненавистной розни мира» идеалы жизни в Любви Пресвятой Троицы. «Ненавистной» - очень точно сказано преподобным «Троицким Игуменом» о «нави» - наваждении субъективизма, несущем рознь и потому конечно никоим образом не могущем пребывать в Отце, Духе и Сыне. По Сергию Радонежскому Троица – есть Жертвенная Любовь, побеждающая ненавистную рознь мира, и потому человек, возсозданный в Духе по Образу Пресвятой Троицы есть единосущное со своими ближними соборное бытие: «У множества же уверовавших было одно сердце, и одна душа, и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» («Деяния Апостолов», гл.4, ст. 32).
Со времени Преподобного Сергия Заповедь о Родстве нашла особое почитание именно в русской православной церкви как новое практическое осмысление догмата Пресвятой Троицы, как понимание единосущного единства и родства и его художественного воплощения Андреем Рублёвым в иконе «Троица». Впоследствии, выражая то новое, что было привнесено русским мышлением в христианство, великий русский философ Н.Ф.Фёдоров писал: «Весь Закон заключается в одной Богоподобной Заповеди о Родстве, ищите братства, а всё прочее само собою приложится, ибо при истинном братстве невозможно поругание свободы и неравенство».
Таким образом, Святая Русь раскрыла тайну Пресвятой Троицы не отвлечённо, рационалистически, но жизненно и практически как Заповедь, как Идеал, как Проект Бытия, и в отношении к догмату Троичности можно выделить три этапа Его разумения:
1) Мистическое непонимание и тайна
2) Литургический сдвиг
3) Понимание Троицы, как основной Заповеди, идеала и нормы родового и церковного бытия.
Если Ветхий Завет открывает Единого Бога, извращённого ветхозаветными «христианами» в единственность их «господа», то Пресвятая Троица в Новом Завете есть уже возврат к подлинному Единству, через различение, раскрытие и слияние Отца, Духа и Сына в Любви. Рождение раскрывается в Троице как Жертва, и осуществляется через Жертвенную Любовь, и в Жертвенной Любви рождённого, через Жертву осуществляется Три – Единство.
Как может быть Отец без Сына и без нисходящей свыше на Сына Любви Отчей – Духа Святаго – Духа Единосущия? Уподобление твари Богу совершается лишь тогда, когда в ней есть жертвователь, жертва и Единство. Один – это еретическая умаленность единства.
Проявляется ли Любовь через Сына? Или Сам Сын из Себя рождает Любовь? – Вот в этом и суть вопроса о Святом Духе:
Сын рождён Любовью Отца. Любовь в Отце – Святой Дух. Сын возвращает Отцу Свою и Его Любовь, стало быть Сын исполняется Духом Святым Любви к Отцу. Итак: Отец, Дух, Сын.
В слове Едино – Родный раскрытие тайны Сына. Отец Любовью рождает Сына, через Его Род, творя роды бытия, и в уподоблении себя Сыну Единородному, через жертвенную любовь творение соединяется с Творцом.
По Н.Ф. Фёдорову:
1) Воля Бога отцов не мёртвых, а живых
2) Воля Сына, давшего Заповедь собирания
3) Воля Святаго Духа, действующая через собирающих и научающих.
Сын ушёл к Отцу, призвав на землю жертвенной любовью к ближним в роде праведном Святый Дух. И мы, ближние Ему, имея Заповеди от Него, его Смотрение на мир, восходим Святым Духом к Отцу нашему Небесному. Да, мы можем молитвенно обращаться к Сыну Единородному, Богородице Марии, святым и пророкам, но, поклоняясь свершением Истины в Духе, по Смотрению Сына, уподобляя себя Ему, обретая от Него богосыновство, не следует забывать и о человеческом достоинстве: «Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, истиною в Духе достоит кланятися» (Ин., гл.4, ст.24), «…Грядёт час, и ныне есть, егда истинные поклонники поклонятся Отцу истиною в Духе: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему» (Ин., гл.4, ст.23), «Несть ли писано в законе: Аз рех: бози есте; Отец мой назвал богами, к ним же Слово Его бысть и не может разоритися Писание» (Пс.81, ст.6; Ин., гл.10, ст.34-35).
Сын Единородный подвигом в жертвенной любви к ближним не для того призвал Дух Святый на землю, чтобы ближние в Роде Его, не чувствуя близости к Нему, считали себя послушными рабами властей нечестивых, мирских и «духовных», не смея главы поднять от земли к Небу. Пора человеку, прообразуя собою Крест (см. у Н.Ф.Фёдорова - «Горизонтальное положение и вертикальное – смерть и жизнь»), уверенно принять вертикальное положение.
Ясно конечно, что Единство Бога с человеком стало возможным только благодаря Крестной Жертве Сына Единородного Христа Иисуса, но в русском православии Сын Человеческий как бы посторонился Сам, дабы дать место Духу и Отцу и призвал к смирению и кротости по отношению к ближним и своих учеников. Очень смело было для православных христиан в День своего Рода и Поминовения Пресвятой Троицы нарочито праздновать Величие Отца и Духа… превознося Их и подразумевая везде, как и всегда Сына, но не льстить Ему особым поминовение в эти дни.
Само таковое празднование ставило на первое место Единение человека в Духе Истины с Родом своим Праведным, а затем соборно и Род человеческий с Отцом Небесным. Таким образом у нас, русских, Вера получает за-вершение в творчестве, труде на благо ближних и ради Бога, когда крестьянин, зодчий, иконописец, святой подвижник и князь строят соборно свой праведный и чистый, полный Любви и Света мир ( «а на миру и смерть красна»). Мир, более реальный и живой, чем «окружающее» нас, текущее, уходящее мимо пространство и время.
Глубочайшая разница у нас с Западом в том, что Художественная реальность строится на земле Святой Руси на основе молитвенного проникновения в Горний Мир Прави, ничего общего не имеющий с субъективной человеческой волей личности. В иконе, храме видим чувствительность к горнему, реально сущему и её экстериоризацию в молитве, но не к наваждению «оригинального» своевольного лица. И потому светлые Лики икон чужды экспрессии, конкретному мгновенному впечатлению в пространстве и времени.
«И свет ясный, невечерний, тихо засияет,
Обнимитесь мои братья, молю вас, желаю вам блага» (Т.Г.Шевченко).
