60-ые годы это годы периода, когда «экономика должна быть экономной». Таков был лозунг. Экономили даже на длине огневого шнура, что позволяло бы собирать от зарядов в шпурах в пучок и уменьшить количество необходимых зажиганий от затравок и повышало безопасность производства взрывных работ.
Инструкция по технике безопасности запрещали одиночные зажигания шнуров (ОШ) в забое горизонтальном более 16, в восстающих и очистных блоках и вовсе запрещали. Но я хоть и отвечал за безопасность работ, понимал, что если будешь соблюдать все инструкции, то не выполнишь задание на смену. Потому был за осмысленный разумный риск.
Первым зажигался отрезок огнепроводного шнура (ОШ), который был на 60 см короче самого короткого ОШ в забое и назывался контрольным. Скорость горения шнура 1 см в секунду. Значит, после окончания горения контрольки, взрывник обязан покинуть забой, иначе он попадет под взрывы. Служит для контроля времени безопасного нахождения взрывника в забое после начала зажигания. На отход взрывника от места взрыва отводиться не менее 60 секунд. Но и этим редко пользовались.
Кроме того главную роль играла очередность взрывания шпуров в забое, а это тоже зависит от взрывника, начиная от врубовых, создающих обнаженную поверхность, на которую затем идет сила взрывов последующих: очистных и оконтуривающих выработку. Последними должны быть взорваны шпуры на почве, чтобы породу откинуло от груди забоя для удобства последующей погрузки в вагоны. Обязан сосчитать количество последующих взрывов, соответствуют ли они числу заряженных шпуров.
Всю жизнь у меня было предубеждение против пьяных в шахте, не допускал их до работы, чем вероятно, нажил себе немало врагов. Но я не хотел всю жизнь чувствовать себя прямым и косвенным виновником смерти или несчастного случая кого-либо из-за допущенной небрежности под воздействием алкогольных паров. Особенно взрывников. Правильность моего поведения доказывали случаи подрыва взрывников в другие смены при смешном количестве шпуров 12. Эта цифра была будто роковой, как цифра 13, не для одного взрывника в мою бытность. Может малое количество шпуров расслабляло, допуская возникновение роковых ошибок.
Однажды с пожилым крупным взрывником (кажется, Никонов) заряжали 60 шпуров в блоке. Он через какие-то промежутки времени, отпрашивался и уходил в сторону. Не выдержав, я спросил его:
- Что с тобой, Иваныч?
- Да понимаешь, дома я нашел спрятанную женой бутылку «Перцовки» и выпил полбутылки, а она оказалась подсолнечным маслом наполнена.
- Как же ты столько успел выпить, не разобравшись во вкусе.
- Как всегда. Раскрутил бутылку и залпом.
- Как же ты старый взрывник перед сменой и бутылку хотел выпить. Коллеги-инвалиды не пример? Я ведь бы тебя не допустил и был бы у тебя на старости прогул.
- Что для меня одна бутылка, да я и хотел половину только выпить. Ты бы и не заметил.
Не забывается и еще один тягостный случай. В стороне от основных шахт на косогоре находилась разведочная шахта Лермонтовская глубиной 70 м. На смене находились на поверхности машинист подъема, женщина обычно, и рукоятчик-стволовой, женщина, тоже не имеющая права спускаться под землю. Руководила всем 20 летняя девушка горный мастер, неизвестно почему выбравшая такую мужскую профессию.
На шахте было пройдено минимум выработок: руддвор, квершлаг 50 м и под углом штрек, по бедной пока золотой жиле, 70 м.
Приехал пьяный взрывник с ВМ – надо было отпалить забой штрека. Мастер не допустила его к производству взрывных работ. Взрывник убеждал ее , пугая гневом начальства, если они не отпалят и сорвут работу проходчиков следующей смены. В конце концов, он убедил ее, что ничего страшного не случится, он в состоянии отпалить забой. Они вдвоем спустились в шахту в клети, зарядили забой и взрывник начал поджигать шнуры, но несколько раз терял искру.
Мастер стала требовать взрывника покинуть забой, так как контрольки не было и было потеряно чувство безопасного истечения времени. Мастер ушла из забоя, но взрывник не уходил. Мастер начала возвращаться в забой, чтобы силой заставить его уходить в безопасное место, и в это время начали взрываться заряды в шпурах. Девушку ослепило и отбросило взрывной волной назад.
После окончания взрывов она стала кричать, но не дождалась ответов. На ощупь, держась за борт выработки и оставляя на нем кровавые следы, по памяти отыскала пускатели вентиляторов и включила их для проветривания забоя, чтобы взрывник, если остался жив, не отравился газом от взрывных работ.
Затем так же на ощупь и по памяти, везде оставляя свои кровавые следы, добралась до руддвора, нащупала кнопку селектора (переговорного устройства) и сообщила на приемную площадку, на поверхность. Рукоятчик-женщина на свой страх и риск спустилась в клети за ней в руддвор и помогла ей выехать на поверхность.
Я приехал на шахту по вызову вместе со скорой помощью и горноспасателями. Увидел окровавленную девушку-мастера, лежавшую на полу. Рукоятчик сообщила, что взрывник остался в забое. Оставив девушку на попечение медиков, спустились в руддвор и бегом кинулись в забой.
Благодаря работе вентиляторов, газ почти рассеялся, и мы без труда нашли, лежащего на почве окровавленного, с оторванным ухом, отброшенного взрывами и находящегося без сознания, взрывника.
Горноспасатели на носилках бегом бросились выносить его в руддвор и на поверхность к медикам. Я же пошел по кровавым следам движения и действий мастера.
Оба, к удивлению невероятности в подобных случаях обычно заканчивающихся гибелью, выжили. Девушка ослепла и осталась с изуродованным лицом. За ее мужество в последующих после взрывов действиях, она заслуживала бы награды, если бы …. Не хочется даже говорить … если бы она не являлась прямым виновником произошедшей трагедии.
Я, в себе, не мог её винить, так как и сам, в интересах производства, ранее брал на себя ответственность, и, порой, очень редко, допускал к работе подвыпивших взрывников, в разумной мере, конечно. Но тогда и находился с ним от начала и до конца смены.
Взрывник помогал заряжать забой, производил обрезку шнуров, а зажигал уже я или оба, подстраховывая друг друга.
В душе у меня осталось только восхищение мужеством девушки. Но в советское время рабочий был гегемон. Виноваты всегда ИТР: создали обстановку, позволяющую допускать нарушения трудовой дисциплины, не перевоспитали пьяницу и т.д.
Это сейчас, для новых хозяйчиков, любой рабочий – быдло бесправное. Вот и подумаешь, какое время лучше. Огульно охаивать советское время нельзя.
К взрывнику с одним ухом, ставшим инвалидом, не испытывал жалости. Наказал себя сам и сломал судьбу другого человека. Встречал его пьяного, бродящего по поселку и стреляющего рюмки, кричавшего, что кто-то его на шахте погубил.
К 80–м годам многое изменилось в методах, приемах, условиях работы на рудниках и шахтах. На современных шахтах увеличилось сечение проходимых горных выработок, значит, увеличилось и количество пробуренных шпуров, необходимых для отрыва горной массы. Пришла новая техника: буровая, погрузочная, проходческие комплексы, электровозы.
Коренные изменения произошли и при производстве взрывных работ, что намного увеличило безопасность их производства. Ранее необходимая очередность взрывания зарядов в шпурах при огневом взрывании, достигалась промежутками времени при последовательном, отдельном поджигании затравками огнепроводного шнура, все шнуры были одной длины. В настоящее время, это достигается обрезкой огнепроводных шнуров, с разницей на 5-6 см между ними. Общая длина каждого шнура позволяет их собирать в пучки, в специальные зажигательные патрончики (ЗП), что позволяет сократить общее число зажиганий на забой до 5-6.
Все мои воспоминания о 60-х годах уже является историей, в которую трудно поверить – но так было. Пришлось участвовать на Севере при отпалке в горизонтальных лавах, поджигая ОШ шнур от шнура, а врубовые шпуры уже взрываются, когда ты находишься ещё в 40 м и продолжаешь ещё поджигать.
Огневое взрывание разрешено только на рудниках и шахтах не опасных по взрыву газа и пыли. В угольных шахтах с выделением газа метана производится только электровзрывание.
Когда в 80-ые годы рассказывал молодым взрывникам, как именно производилось взрывание в 60-ые годы, они почти не верили и не могли понять необходимости так подвергать опасности свою жизнь. Да и сам я не мог сейчас объяснить разумность такого взрывания. Единственным объяснением была огульная экономия всего и вся.
За годы работы пришлось хоронить и малознакомых и знакомых, с которыми был в контактах вне шахты, сиживал за одним столом, охотился в тайге.
Разве может забыться случай, когда перед тобой в луже крови лежит человек, с вырванной прямо из левого плеча рукой. Видишь, как уходит из него жизнь, а ты не можешь ему ни чем помочь, так как даже жгут, останавливающий кровь, некуда наложить. Это было со слесарем подъема шх. Юбилейная в помещении грузолюдского подъема.
Все случаи, в том случае когда и сам стоял с уже поднятой ногой для последующего шага в вечность, врезались в память до конца своего бытия. Даже через столько прошедших лет: шахта нет -нет, да приходит к тебе в тревожных ночных снах.
Послесловие:
Сам побывав в двух завалах,
В шаге от взрывов бывал,
Мысленно с жизнью прощался
И … снова её подставлял.
Годы прошли, но то время
В памяти живо во мне.
Горьких потерь – ноши бремя
Часто приходят во сне.
Не уверен, что подобное стоило выкладывать на Фабуле. Вряд ли кого заинтересует и кто-то сможет осилить сей "труд" до последней строчки. Слишком специализированное. Не каждый может разобраться и понять специфику. Особенно Поэты с их тонкой конституцией. Но и они должны познавать Прозу Жизни. Хотя бы для общего обзора.
"Отголосок" стихи "В память Шахтерам":........ссылка..............Здесь
