Канонична ли Пресвятая Троица Андрея Рублёва?

             Для начала нельзя не привести цитаты из наиболее серьёзных исследований по иконописи - «Иконостаса» священника Павла Флоренского и «Умозрения в красках» князя Евгения Трубецкого:

«Религиозная живопись Запада, начиная с Возрождения, была сплошь художественной неправдой, и, проповедуя на словах близость и верность изображаемой действительности, художники, не имея никакого касательства к той действительности, которую они притязали и дерзали изображать, не считали нужным внимать даже тем скудным указаниям иконописного предания, т.е. знания, каков духовный мир, - который сообщала им католическая Церковь.

Между тем иконопись есть закрепление небесных образов, оплотнение на доске дымящегося окрест Престола живого облака свидетелей. Как же может писать икону тот, кто не только пред собою не имеет, но и не видывал никогда Первообраза, или, выражаясь на языке живописи натуры?

Если даже в области чувственного, наблюдаемого с детства непрестанно, художник ищет себе натуры, хотя аналогичных предметов видел бесчисленное множество, то не величайшая ли наглость притязать на изображение мира сверхчувственного, в полной отчётливости даже святыми созерцаемого урывками и единичными мгновениями, - со стороны вовсе его не видевших. Иконы вещественно намечают эти пронизанные знаменательностью Лики, эти сверхчувственные идеи и делают видения доступными, почти общедоступными.

Свидетели этих свидетелей – иконописцы – дают нам образы своих видений. Подобно тому, как свидетель – мученик-святой, хотя он и говорит, однако свидетельствует не себя, но Бога, и собою не себя, а Его являет, так и эти свидетели свидетелей – иконописцы – свидетельствуют не своё иконописное искусство, т.е. не себя, а святых, свидетелей Бога, или же – и Самого Бога.

В иконописных изображениях мы сами, - уже сами, - видим благодатные Лики Святых, а в них, в этих Ликах, - явленный образ Божий и cамого Бога. Из всех философских доказательств бытия Божия наиболее убедительно звучит именно то, о котором даже нет упоминания в учебниках; примерно оно может быть построено умозаключением: «Есть Троица Рублёва, следовательно, есть Бог».

Как новое творчество от прикосновения к новому опыту небесных тайн совершенно вмещается в уже открытые канонические формы, входя в них словно в уготованное гнездо, - показывает Рублёвская Троица. Этот сюжет трёх ангелов за трапезою издавна существовал в церковном искусстве. В этом смысле Андрей Рублёв не придумал ничего нового, и внешне, археологически расцениваемая, его икона Троицы стоит в длинном ряде ей предшествовавших, и ей последовавших изображений праотеческого гостеприимства.

Но собственно троичное значение этих икон было таким же предзнаменовательным, как Богородичное значение – несгоравшей купины: как ни вглядывайся в изображение её, даже совершеннейшее, в нём наглядно не узришь никакого намёка на Приснодеву. Точно также и явление странников Аврааму лишь отвлечённо могло вести мысль к догмату Троичности, но само по себе созерцания Святой Троицы не живописало.
 
Но в XIV веке этот догмат по различным причинам стал предметом особенного внимания Вселенской Церкви и получил чеканную словесную формулировку. Завершителем же этого дела, увенчателем средневековья, стал «чтитель Пресвятой Троицы» - преподобный Сергий Радонежский. Он постиг небесную лазурь, невозмутимый, неотмирный мир, струящийся в недра вечной совершенной любви, как предмет созерцания и заповедь воплощения во всей жизни, как основу строительства и церковного, и личного, и государственного, и общественного.

Этот его опыт, новый опыт, новое видение духовного мира, воспринял от него, сам преподобный, Андрей Рублёв, руководимый преп. Никоном: так написал он «в похвалу отцу Сергию» икону Троицы. Эта икона показывает в поражающем видении Самоё Пресвятую Троицу, новое откровение, хотя и под покровом старых и несомненно менее значительных форм.

Что же удивительного, если в абрис видения, виденного некогда как тень грядущей истины, но не понятого в своё время до позднейше сознанной глубины, всецело вошло, тесно им облекаясь, то же самое видение, точнее, видение той же реальности, но узренное после тысячелетий духовной работы человечества, когда развились в благодатном уме потребные органы понимания.

И тогда исторические подробности сами собой отпали от композиции, и икона Рублёва, точнее же , преподобного Сергия, старая и новая зараз, первоявленная и повторение, стала новым каноном. Чем онтологичнее духовное постижение, тем бесспорнее принимается оно как что-то давно знакомое, давно жданное всечеловеческим сознанием. Да и в самом деле, оно есть радостная весть из родимых глубин бытия, забытая, но втайне лелеемая память о духовной родине – напоминание о горнем первообразе» (П.А.Флоренский, «Иконостас»).
   
«В иконе выражена основная мысль всего иноческого служения преподобного Сергия. О чём говорят эти грациозно склонённые книзу головы трёх ангелов и руки, посылающие благословение на землю? И отчего их как бы снисходящие к чему-то низлежащему любвеобильные взоры полны глубокой возвышенной печали! Глядя на них, становится очевидным, что они выражают слова первосвященнической молитвы Христовой, где мысль о Святой Троице сочетается с печалью о томящихся внизу людях.

Это – та самая мысль, которая руководила св.Сергием, когда он поставил собор Святой Троицы в лесной пустыне, где выли волки. Св.Сергий «поставил Храм Святой Троицы как зерцало для собранных им в единожитии, дабы «взиранием на Святую Троицу побеждался страх пред ненавистною раздельностию мира». Он молился, чтобы этот звероподобный, разделённый ненавистью мир преисполнился любовью, которая царствует в предвечном совете Живоначальной Троицы. А Андрей Рублёв явил в красках эту молитву, выразившую и печаль, и надежду св.Сергия о России. Победой прозвучала эта молитва; она вдохнула мужество в народ, для которого родная земля стала Святыней» ( Е.Н.Трубецкой, «Умозрение в красках»).
   
«Умозрение в красках» Е.Н.Трубецкого и «Иконостас» П.А.Флоренского и на сегодняшний день безусловно лучшие философские, богословские и искусствоведческие исследования, посвящённые православному религиозному искусству, и может быть именно по этой причине, да ещё и из-за ярко выраженного в них русского патриотического духа, принимаются они «в штыки» нынешним церковным официозом. Сам дух их, свидетельствующий о благоговейном отношении к лучшим достижениям русского Святого Православия вызывает неприятие и озлобление. Вот и появляются одна за другой работы, посвящённые празднованию Троицы и Рублёвской Иконе, писанные с тенденциозной целью принизить значение Святаго Духа в нашей Церкви и на Святой Иконе и вернуть нам, русским, то понимание Троицы и Духа Святаго, которое сложилось в незапамятные времена на Западе и с тех пор не менялось.
 
Так в статье архиепископа Рязанского и Касимовского Симона «Прославление Живоначальной Троицы» в рубрике «Богословие» «Журнала Московской Патриархии» чтим:
  «Церковь Христова в её земном странствии ( а воинствовать с дьяволом она перестала? – Е.О.) управляется и руководится благодатию Святого Духа. Дух Святой, сошедший на Апостолов в день Пятидесятницы, с того времени непрерывно пребывает в церкви, подаёт жизнь и освящение всей Её Полноте и каждой христианской душе в отдельности (а до того не подавал и больше нигде кроме церкви не подаёт? –Е.О.)….
   
В первой и второй стихирах «на стиховне» мы просим Христа: «Духа Твоего Святаго не отыми от нас, молим Ти ся, Человеколюбче: Егоже сияния и нас сподоби, молим Ти ся, Человеколюбче»…
 
В богослужебном чине на праздник Пятидесятницы Святая Церковь приглашает нас поклоняться Нераздельной Троице, Триипостасному Божеству… «…Святый Боже вся содеявый Сыном, содейством Святаго Духа, Святый Крепкий, Имже Отца познахом, и Дух Святый прииде в мир, Святый Безсмертный, Утешительный Душе, от Отца исходяй и в Сыне почиваяй, Троице Святая, слава Тебе»…

Икона «Пресвятая Троица» преподобного Андрея Рублёва изображает Таинство Евхаристии. Евхаристическим символом является Святая Чаша на Престоле, вокруг которого восседают Ангелы. В Чаше видна голова тельца, которым Авраам угощал трёх мужей ( см.: Быт. 18, 7). Телец – прообраз Новозаветного Агнца, и поэтому Чаша имеет евхаристическое значение.
   
Левый и средний Ангелы благословляют Чашу: Отец благословляет Сына на подвиг, на смерть на Кресте ради спасения человека, и Сын, освящая Чашу, выражает готовность принести Себя в жертву. На светлом фоне Престола отчётливо видна правая рука третьего Ангела. Но он не благословляет, а присутствует здесь как Утешитель, как символ грядущего воскресения».
 
Как видим ни беспрецедентные усилия русского народа в лице преподобных Сергия Радонежского, Андрея Рублёва, философов-богословов Н.Ф.Фёдорова, Е.Н.Трубецкого, П.А.Флоренского, ни многовековая практика нарочитого прославления Пресвятой Троицы, ни совершенно особенная молитвенная практика жизни русских монахов во Святом Духе не смогли заметным образом повлиять на официально-церковный правительствующий клир, и всё то, что говорилось и пелось о Духе в Византии и Риме, живо и поныне, а «литургический сдвиг», о котором с таким восторгом писал П.А.Флоренский, увы, «приказал долго жить»:
       
У современного почтенного архиерея Дух Святый «не благословляет, а присутствует…как символ…утешение», а проще как «содействующий», «почивающий», отдыхающий в Сыне!

До какой же степени обмирщения Духа Святаго нужно дойти, чтобы в ветхозаветной тенденциозности не разуметь, что Сын Единородный Сам Себя не должен благословлять, что Освящение принимается Им от Святыни Духа, но не может быть от Того, Кто Сам Своею Волею взошёл на Крест, свершил величайшее Дело на земле, приняв от Отца и Духа Благо дать людям Добро и Правду. Дух – посредник между Отцом и Сыном, но не наоборот – между Сыном и Отцом.
 
Дух исходит от Отца, а не от Сына – и на этом стоит Святое Православие, и именно в этом, и ни в чём другом, Его главное отличие от католицизма! Неужели преподобный Андрей Рублёв, воздавая красками «похвалу чтителю Пресвятой Троицы» - преподобному Сергию Радонежскому мог погрешить не только против Троицы, но и Святаго Православия, против Его Святаго Духа Любви, и, в противоречии духовному видению св.Сергия, сотворить на Святой иконе Святый Дух безучастным свидетелем, удостоверяющим утешением, как бы бесплатным приложением, содействующим, но не имеющим никакого своего от Отца данного Ему онтологического назначения?
         
          Но такое понимание, как нельзя более, соответствует церковной практике. А то как же, ведь «благословлять» от имени Христа, может только «освящённый» церковной властью архиерей, расписавшийся на «вместопрестолии» (антиминсе), и потому «батюшек» посылающий примерно на том же основании, что и Сын Божий, «посылавший» Дух Святой. Но Сын Единородный Дух Святый, как и Апостолов своих хотя бы «посылал» ( а не призывал ли? – Е.О.) людям на Служение, а теперь архиереи в церковь только призывают, сами-то не хотят идти служить мирянам, а