смотрел на пепелище. Он не плакал, просто сидел, молча и неподвижно. Он ожидал чего-то подобного, хотя и не так скоро. Слишком со многими отец поступал жестоко, за исключением только самых близких людей…
Лэту надо было бы поскорей уйти отсюда и решить, как жить дальше. Но он так и продолжал сидеть на соседнем холме. Он не мог думать, не мог чувствовать, не мог двинуться с места. Внутри у него царили пустота и молчание, полная тишина без мыслей, без чувств, без желаний.
Захрустела обугленная трава под шаркающими шагами, совсем рядом послышался кашель. Лэт вздрогнул и обернулся. К нему подошёл старик-раб.
-Что ты здесь делаешь, молодой господин? Скоро взойдёт солнце, а здесь нет ни воды, ни укрытия. Не надо тебе здесь сидеть, здесь опасно, мало ли кто мимо пойдёт…
Лэт ничего не ответил и отвернулся.
-А почему ты не плачешь? Поплачь, легче станет. Я знаю, что ты любил их, отца и сестру, какими бы они ни были. Я знаю, что и они по-своему любили тебя.
-Да. Я любил их, они любили меня. А теперь их нет.
-Это не так, маленький. Утешься. Они не совсем умерли. Их души попали на небо, они смотрят сейчас оттуда на тебя и радуются тому, что ты жив и помнишь о них.
Лэт снова медленно повернул голову, посмотрел на старика и так же медленно улыбнулся. Он-то доподлинно знал, что там, в небе. Там просто пространство, в котором живут – люди и другие существа, живые, из плоти и крови – на мирах, подобных Форсу, и на других мирах, вовсе не похожих на Форс.
Старик вздрогнул при виде этой отрешённой улыбки.
-Ладно, если не можешь сейчас, оплачешь их потом. Пойдём отсюда, не надо здесь долго сидеть. Пойдём-пойдём. Остался у тебя кто-нибудь из родственников?
-В городе.
-Далеко это, очень далеко. Но делать нечего, надо идти.
К недобрым родственникам Лэту вовсе не хотелось, но другого выхода не было.
Они пошли потихоньку, старик и ребёнок. Им даже немного повезло, они наткнулись на брошенную телегу с запряжённой в неё старой хромой армакой. Лэт неожиданно для себя заснул на жёстком дощатом дне телеги, и старик, оберегая его сон, не пощадил верховое животное, направил его по более длинной, зато безлюдной и безопасной объездной дороге…
5.
Ира и Брен уже ехали дальше, когда рассвело, быстро, как обычно на юге. Сразу стало очень жарко, и головное покрывало пришлось кстати. Вода у них закончилась, потому что всю её, какая была в бурдюке, отдали армакам. Но скоро вдалеке показалась группа строений возле дороги. Там сгрудились люди и повозки.
Брен сидел на кучерском месте вполоборота, разговаривая с Ирой. Они повторяли и уточняли детали общей легенды. Ира разглядывала форсианца — впервые при ярком дневном освещении.
Крупные серые глаза, умные, спокойные и незлые, правильные черты лица. Кожа на лице обветренная, вся в округлых рубцах – следах какой-то болезни, возле губ складки, у глаз морщинки, особенно заметные, когда Брен улыбался или прищуривался. По сравнению с идеальной кожей Ирруора…
Новая одежда форсианца была вся чёрная. Тонкий шарф Брен намотал вокруг бритой головы так, чтобы скрыть отсутствие ушей. Конец шарфа молодой пират не без изящества спустил на плечо. Ворот рубашки со шнуровкой и жилетка у него были распахнуты, штаны заправлены в высокие сапоги, за пояс заткнуты два ножа в ножнах и плеть, сбоку свисал на шнуре тугой кошель. Ира догадывалась, каким путём он раздобыл себе новую одежду и вторую лошадь, но вопросов благоразумно не задавала.
Брен оставил её в тени группы деревьев, на изрядном расстоянии от строений, взял армаку надсмотрщика и отправился один. Это оказалась дорожная станция со стойлами для сменных верховых животных, харчевней, гостевым домом и хозяйственными пристройками. Вскоре он вернулся с начальником станции, окликнул Иру новым именем и, когда она подъехала к ним, представил их друг другу:
-Господин Рэнгзэр Эдъят, госпожа Ырралэт Съонгар.
Потом вполголоса, но так, чтобы Ира слышала, принялся пояснять заново то, что уже коротко преподнёс будущему покупателю пятнистой армаки по пути сюда.
-Госпожа Ырралэт – с севера, она была любовницей господина Норгари, спаслась случайно. Поехала переговорить с другой претенденткой на благосклонность господина Норгари. Они собирались решить дело миром, выехали порознь, госпожа Ырралэт отправилась вперёд, я сопровождал её. Госпожа Стафенэт Горрантъя должна была через некоторое время, чтобы никто ни о чём не догадался, последовать за нами.
Тут-то всё и началось. Мы даже не знаем, что в точности произошло, видели зарево, слышали крики. Те, кто бежал оттуда, нам рассказали, что там сгорело всё дотла, целое поместье вместе с господином Норгари, его семейством и всеми людьми. Бунт и пожар – это очень страшно для молодой женщины, госпожа Ырралэт запретила мне возвращаться и смотреть, она сказала, что не хочет остаться совсем одна. Теперь нам нужны деньги на дорогу, чтобы госпожа смогла вернуться на север к родным, поэтому мы продаём то, что осталось из ценного имущества.
Рэнгзэр Эдъят, крепкий немолодой мужчина, оглядел Иру с ног до головы.
Он увидел юную привлекательную женщину, аккуратно причёсанную, одетую скромно и дорого, упитанную и холеную, бледнокожую, как типичная северянка. Она выглядела печальной и растерянной, но не испуганной присутствием своего попутчика либо охранника, спокойной, насколько можно быть спокойной в её положении, смотрела серьёзно, открыто и с достоинством. И армакой сама управляла.
Начальник станции поверил рассказу Брена. Но захотел нажиться и предложил смехотворно маленькую сумму.
Брен прищурился, пристально поглядел на него, положил руки на рукояти ножей и со значением повторил, что молодой госпоже нужны деньги на дорогу, поэтому им очень желательно выручить настоящую цену. Они бы хотели отдохнуть и что-нибудь съесть и выпить в данной харчевне, но в крайнем случае сделают это и несколько подальше, ведь до речного пути на север ещё далеко.
Господин Эдъят поморщился, демонстративно повздыхал, пожаловался на жизнь, на то, что все прохожие и проезжие норовят обобрать пожилого человека, пользуясь его добротой, но всё-таки уплатил требуемое за пятнистую армаку и обменял дорогую колесницу на более дешёвую и крепкую с доплатой.
Ира только вздохнула, провожая его мрачным взглядом. Она с превеликой радостью оставила бы лошадь масти Ирруора себе, но понимала, что Брен кругом прав…
6.
Оставшуюся армаку разместили в стойле под охраной и отправились в харчевню, где устроились в наименее освещённом углу. Люстра из тележного колеса на цепи, по ободу которого были налеплены свечи, и окна располагались далеко от этой части обеденного зала.
Ира спустила покрывало с головы на плечи и принялась обмахиваться его краем.
Для них принесли маленькую керосиновую лампу, Брен поправил её фитиль так, чтобы она быстро погасла. Он выложил на стол один из своих ножей и ушёл заказывать еду и напитки, строго велев Ире не поднимать глаз и ни с кем не заговаривать.
Она испугалась. Ей начало казаться, что все на неё смотрят и замечают, что она отличается от местных. Она выставила на стол фляжку из-под вина, чтобы хоть чем-то заслониться от подозрительных взглядов. На самом деле на неё никто не обращал внимания. За одним из соседних столов расположилась компания пожилых мужчин, которые что-то негромко обсуждали, другой ближайший стол облепило шумное многодетное семейство, и эти тоже были заняты исключительно друг другом.
Она нервно порылась в поясной сумочке, обнаружила клочок грубой желтоватой бумаги и уголёк, повертела их в руках. Порисовать, что ли? А принято ли тут такое занятие у обычных женщин?
Немного погодя она слегка успокоилась и начала украдкой поглядывать по сторонам. Через несколько столов от неё Брен разговаривал с молодым мужчиной. Его аккуратная, даже щегольская одежда и аристократичные манеры вызывали расположение, но цепкий и скользкий взгляд выдавал человека сомнительных занятий. И хотя у авантюриста-бродяги эрудиция обширнее, чем у осёдлого жителя, Ира предпочла бы получить информацию от другого соседа Брена по барной стойке, который то и дело горделиво откидывал голову, встряхивая пышными тёмными волосами.
Молодой брюнет почувствовал её взгляд, обернулся и присмотрелся. А затем быстро собрал на поднос какие-то яства и направился прямо к ней. Ира запаниковала, но он ещё издали начал так приветливо улыбаться, что она успокоилась.
-Приветствую прекрасную госпожу! Вы узнали меня? Позвольте вас угостить. Вероятно, вы очень устали от переживаний и долгой дороги. Эти напитки и сласти освежат и подкрепят силы.
Не переставая говорить, он учтиво поклонился, аккуратно взял Ирину руку в холодные влажные ладони и приложил к своему плечу местным жестом вежливости.
-Узнала? – только и переспросила растерянная и удивлённая Ира.
-Я – Джефаранарис Горрантъя, сын Стафенэт. Нижайше прошу вас называть меня просто по-дружески – Нарис. Я привозил матушку в гости к Лашкену, видел вас там и сразу понял, какое высокое и прочное положение вы занимаете.
Ира, забывшись от недоумения, уставилась на сына Стафы во все глаза. Он издевается? Но его взгляд казался открытым и искренним.
-Позвольте, я присяду.
Он молниеносно устроился рядом, не ближе, чем того требовали приличия, и быстро огляделся, в первую очередь приметив, чем занят Брен. А затем придвинул к Ире еду и напитки.
-Такое несчастье… Мне бы хотелось поподробнее узнать, как всё случилось. Бунт, пожар… Я понимаю, как это ужасно и как тяжело о подобном рассказывать, но матушка была расположена к вам. Вы последняя, кто видел Стафу живой… Я хотел бы узнать…
Он достал из-за манжета надушенный платок и поднёс к лицу. Но глаза его оставались сухими.
Ира окончательно успокоилась и принялась излагать легенду, которую они с Бреном успели не единожды обсудить. Она не удержалась от слёз во время рассказа. Ей было жаль и Лашкенарто, и Веюли, и Багана, и Стафенэт, и жрецов, и слуг, и рабов, и особенно Лэта.
Нарис кивал и всё подносил платок к сухим глазам, а потом снова заговорил, сильно понизив голос:
-Такое горе, такое горе… Но ещё не всё потеряно для тех, кто остался в живых. Я срочно еду в город оформлять наследство, и вы можете мне помочь не без выгоды для себя. Вам ведь нужны деньги на дорогу. Мы должны поговорить без свидетелей и лишних ушей.
-Я не могу уйти отсюда, мой телохранитель будет искать меня.
-Мы просто выйдем на крыльцо, там сейчас никого нет.
Двери в обеденный зал из-за жары оставались распахнутыми, в случае чего можно было закричать. Речь пойдёт о наследстве? Вероятно, Нарису нужен свидетель для оформления документов. Это можно сделать быстро, а деньги на дорогу в самом деле нужны. Ира послушно последовала за сыном плантаторши к выходу.
Нарис отвёл её немного в сторону, так, чтобы их не было видно из зала, и начал излагать дело, а Ира постепенно поняла, что сын Стафы вознамерился прибрать к рукам земли покойного Лашкена. Он обещал слишком большую сумму за содействие. С его слов она уяснила, что хождение по
С интересом читаю Ваши рассказы здесь и на Прозе
С уважением
Александр