концов он выбрал второе. Наследство, которое полагается ему по закону, никуда не уйдёт.
Фатэн между желаниями не разрывался, поэтому просто забрал из стойла свою армаку и пустился следом за странной парочкой, которой откуда-то стало известно о кладе.
Гар ехал верхом и развлекал себя попутным наблюдением. Его внимание привлекли следы колёс и двух армак, которые зачем-то сворачивали в сторону от дороги.
Он нашёл остатки походной трапезы, которые ещё не успели уничтожить птицы и насекомые, наткнулся в зарослях на раздетый труп мужчины средних лет с ножевой раной на шее, обнаружил два плохо прикопанных жреческих балахона и полез в свой чемоданчик. Если бы кто-то посторонний увидел содержимое чемоданчика, он бы удивился и, возможно, посмеялся. Лупа, измерительная рулетка, химические реактивы и прочий обычный инструментарий эксперта-следователя соседствовал с кайосскими шаманскими артефактами.
Записав свои наблюдения и измерения, Гар поехал дальше, размышляя.
От владения информацией порой зависит жизнь. Ценой информации порой становится жизнь. Нарис и Фатэн так стремились получить какие-то сведения от странной парочки — юной госпожи и разбойника, что чуть не поплатились жизнью. Стоило ли оно того? И в чём заключалась тайна?
В его памяти всплыла картинка — фляжка, нож, погасшая лампа и свиток на столе. Он понял, что являлось самым странным. Бумажный рулик был перевязан шнурком, который мог растягиваться и сжиматься. На Форсе не росли каучуковые деревья...
Не доехав до Киримэ, Гар повернул обратно.
11.
Еда не восстановила затраченную энергию, а жара вытягивала последние силы. Герлон изолировал от жары, но – горячий ветер на лице, но – жгучий воздух в лёгких, но – панические мысли, палящие мозг...
Столько риска уже в самом начале пути и, возможно, всё зря...
Он сказал, что мы оба останемся живы...
«Он сказал, он сказал»! Да все линии давно изменились! И где он сейчас вообще — тот, который сказал?!
Она вспомнила всё, начиная с первого дня встречи, начиная с момента, когда смогла рассмотреть облик. Она вспомнила облик целиком, прикрыла глаза и вдруг представила его себе так ясно: глаза, волосы, губы, руки...
Жара снаружи больше не имела значения. Она ощутила, что пламя пылает внутри неё, что её тело неожиданно пробуждается. Пламя пылало внутри, напрасно обещая неистовую радость и наслаждение и принося неистовую боль. Она не могла пошевелиться, не могла крикнуть, не могла дышать. И с ужасом поняла, что забыла песню Сеоны.
«Выброси картинки из головы, переключи внимание, измени энергию...»
Мимо двухколёсной лёгонькой повозки проплывала листва зарослей, подступающих вплотную к дороге: то глянцевая, тёмно-изумрудная, то зеленовато-серебристая, словно припудренная, то мелкая и тускло-суховатая, так или иначе приспособленная для меньшего испарения влаги.
«Выброси внимание из головы, переключи энергию, измени картинки...»
Брен правил послушной армакой и пока что, слава богу, не оборачивался, наверно, тоже устал даже для того, чтобы разговаривать. Во что бы то ни стало нужно, чтобы он ничего не заметил. Она сгорбилась, опустив голову и завесив лицо покрывалом.
«Выброси энергию из головы, переключи картинки, измени внимание…»
Кажется, она вконец зарапортовалась. Мотив песни так и не вспомнился. Она же умела управлять собой до встречи с ним! И чувствовала себя отлично, то есть, по большей части ничего не чувствовала, что и требовалось. Да, но тогда она не пылала с такой силой, с пламенем внутри справляться было гораздо легче – исключительно одной только силой воображения, без всяких песен.
Она столь же ясно, как его облик, представила себя – такой, как была в юности, совершенно невинной и несведущей. И хладнокровной, словно айсберг. И такой, какой стала немного позже – с пламенем внутри, прочно запертым в ледяную клетку. Нет, лучше так, как в юности, совершенно не сведущей и совершенно хладнокровной…
Огненный ураган внутри начал утихать. Она смогла дышать, всё глубже и всё свободнее. И внезапно ощутила прилив энергии и надежды. Победа над собой придала сил, а силы принесли уверенность в благополучном исходе дела.
«На тебе – всё. За двоих. У него стёрта память, поэтому на тебе – всё. Держись».
Брен обернулся и с возвышения кучерского сиденья взглянул на Иру. Колесница дрогнула и ощутимо покачнулась. Ира улыбнулась.
-Проснулась?
-Да.
С интересом читаю Ваши рассказы здесь и на Прозе
С уважением
Александр