Ландскнехт

удивлении. Такого он и ожидать не смел.
- Кто?
- Наша горничная.
- Она была одна?
- Нет.
- С кем? - Роланд слегка повысил голос. - Что вы цедите по слову? Говорите.
- С двумя господами. Я не знаю их имен, по виду приезжие.
- Опишите мне их.
- Один высокий, длинные очень светлые волосы. Второй пониже и поплотнее первого, бритый наголо. Очень похож на хешарца.
- Так, так, так, - очень медленно и с очень нехорошей интонацией проговорил Роланд, - почему Вы мне сразу не сказали?
- Я… Я испугалась, - Долорес опустила голову, - они мне показались очень опасными и их глаза… Я таких ни у кого не видела. Пустые и… словно мертвые.
- Вы с ними встречались?
- Нет, - испуганно проговорила девушка и опустила голову, и сразу стало ясно, что она очень юна и неопытна, - я хотела, даже в гостиницу пошла, где они остановились, хоть Люка и отговаривал меня, но я все же пошла. Но когда я их увидела, я… я просто испугалась.
- И все же Вы не обратились к отцу, а пришли ко мне. Почему? Только не надо мне про реликвию говорить, это я уже слышал. Поведайте мне второй, скрытый слой.
- Потому что Вы, точнее они похожи на Вас.
Она вскинула голову, взгляд упрямый и одновременно испуганный.
Роланд кивнул:
- Верю. До свидания сеньорита Де ЛаВега.
Когда девушка ушла, Роланд набухал полный стакан вина и устроившись в кресле принялся размышлять в слух.
- Значит май куэрдо  компрачикос Вы в городе уже больше трех дней, а на встречу явились только сегодня? Интересно. Вот и начал прощупывается тайный план, прячущийся в тени простого похищения. Что же вы затеяли мои разлюбезные бывшие ландскнехты?
Бицепс опять заныл, на этот раз Роланд не стал сдерживаться и с удовольствием растер руку. Стало легче, но не намного, это ведь не физическая боль, а скорее метафизическая.
Пожалуй, визит к Изабелле стоит отменить. Это он уже сказал не вслух, а про себя. Хоть и жаль, последнее время они стали видеться реже. Но с весточкой он пока повременит, дождется доклада Джозе и тогда…
Словно услышав его мысли в дверь стукнули условным стуком.
- Войдите.
Дверь приоткрылась и в нее ужом проскользнул Проныра.
- Пей, ешь, махнул рукой на стол Роланд и рассказывай.
- Благодарю, - Джозе, налил себе вина, но есть не стал.
- Компрачикос в гостинице, сначала ели и пили в общей зале, потом в номер вернулись. Подхватили двух лакидос  и поднялись в комнату. Одна тощая, словно селедка, а другая настоящий балена , видели бы Вы ее зад сеньор Роланд, это просто…
- Джозе, - Роланд прервал его, - подобные подробности меня не интересуют. Что они делают сейчас?
Проныра масляно усмехнулся:
- Когда я уходил, они, судя по звукам, ходер  этих милашек.
- С ними никого больше не было?
- Кого именно? – осторожно уточнил Проныра.
Роланд пожал плечами:
- Мужчин, женщин?
- Малец мой, вы его не знаете Сезаро Курси , пока они жрали, пошарил в комнате, там никого не было.
- Надеюсь осторожно? – Нахмурился Роланд.
- Конечно, просто заглянул, ничего не трогал.
- Ладно, наблюдай дальше. Послание помнишь, где оставлять?
- Обижаете сеньор, Проныра на память никогда не жаловался. У старьевщика Федерико. Так я пошел?
Роланд кивнул.
Джозе одним большим глотком допил вино и исчез.
Ну что ж, пожалуй, визит к прекрасной Изабелле можно и не отменять, вот только переодеться надо.

Он сидел в изголовье кровати, всем телом откинувшись на стену, обитую толстым гобеленом, на шерстяном полотне родом из жаркого Хешара были изображены лев и львица, слившиеся в любовном экстазе, и смотрел на Изабеллу, спящую у него в ногах. Любоваться ею он мог бесконечно. Гладкая и чистая ни родинки, ни пятнышка, кожа, очень светлая для коренной уроженки Спании. Те были смуглы, черноволосы и темноглазы, а по плечам сеньоры Де Кабреро водопадом струились густые темно-русые волосы, и глаза были изумительно прозрачного, как озера родины Роланда, серо-голубого цвета. Изабелла была безупречна, только чуть более худа, чем нравилось Роланду, но это была такая мелочь, на которую не стоило обращать внимания.
Лет семь назад он не мог и подумать, что у него будет любовная связь с одной из прекраснейших женщин Оливы, и по совместительству женой одного из столпов города. Того самого, возле дома которого, горничная Долорес Де ЛаВеги видела Габриэллу ДеАриес в обществе Гая Мертвеца и Хесуса Волка, двух скользких и очень опасных наемников, неизвестно на кого работающих. Или после рассказа Долорес известно? Вряд ли, Сантьяго Дельгадо был, конечно, именит, богат и обладал достаточной властью, чтобы стереть Роланда в порошок, ну или как минимум попытаться это сделать, узнай он о его связи с собственной женой. Но к счастью он был также глуп, как и богат. Так что вряд ли он мог стоять за этой интригой. Кто-то другой манипулировал и наемниками и Роландом и человеком отдававшим приказы Роланду. А это наводило на кой-какие мысли, надо сказать очень нехорошие мысли, настолько нехорошие, что Роланд гнал их от себя, по крайней мере, пока у него не будет информации больше чем сейчас, или пока наемники не начнут действовать.
Гнать то он их гнал, да только они – мысли упорно вертелись вокруг во что же он все-таки влез, согласившись помочь сеньорите Де ЛаВега. И как связаны два бывших ландскнехта и один правящий дом, точнее два, если считать Дельгадо. И чем такая связь может вылиться для него. Ничем хорошим для него это закончиться не могло, конечно. А если принимать во внимание заканчивающийся четвертый период в его жизни, то все могло обернуться куда хуже, чем он мог подумать.
Изабелла пошевелилась и, чмокнув во сне губами, перевернулась на спину, открыв его взору маленькую грудь с острыми сосками и аккуратно подбритый темный пушок внизу живота.
Мысли Роланда мгновенно перескочили с наемников на женщину, лежащую у его ног. Пламя страсти вновь зародилось у него в животе, и он уже почти решил разбудить ее, чтобы контюа су люча де амор , но Изабелла, вновь причмокнув, свернулась калачиком, так что он мог видеть только скрещенные ноги и тонкие руки, обхватившие колени, все остальное скрывали волосы накрывшие женщину словно покрывало.
Пусть поспит, решил Роланд, да и он пока не набрался достаточно сил, чтобы доставить ей настоящее удовольствие. Надо еще немного передохнуть. Дьявол! Это не женщина, а вулкан страсти.
Роланд с трудом отвел взгляд от спящей Изабеллы. О чем он думал? Ах да! О девятилетних отрезках его жизни, заканчивающиеся крутым поворотом в его судьбе, иногда хорошим иногда плохим.
Раньше он об этом не думал, он вообще не любил философствовать, предпочитая действовать, а не размышлять. Но его нынешняя, скажем так работа, не сказать, что была слишком спокойной, но оставлявшая достаточно времени для размышлений. Да и сеньор Альваро служивший у Роланда писарем, бывший пастор небольшой деревенской церкви, расстриженный за пьянство, лет эдак десять назад, любил философские диспуты. Он же и пристрастил Роланда к чтению, благо библиотека, оказавшаяся в его распоряжении, была весьма богатой.
После прочтения одного весьма занятного манускрипта под называнием «Течение времени и человек» некоего Ласто Симонского, Роланд обратил внимание на эти девятилетние отрезки своей жизни и резкие повороты в этой самой жизни после их окончания.
Первый такой отрезок – счастливое и безоблачное детство, закончился вторжением ландскнехтов в его родной город и смертью родителей.
Второй продолжался до тех пор, пока его не приняли в роту Мертвоголовых. Роланд вздохнул, о тех годах он особенно не любил вспоминать. Три года жизни в сиротском приюте, из которого он несколько раз безуспешно сбегал. Затем, когда ему исполнилось двенадцать, четыре года скитаний по дорогам Вейцари, Утенберга, Инеции и Талии. За это время он стал настоящим человеком дороги и наконец, в шестнадцать, добавив себе при найме пару лет, поступил на службу в войско приграничного Ижона, там как раз готовились к войне с соседями, и набирали в войско всех подряд, лишь бы будущий воин мог удержать в руках копье. Через два года почти беспрерывных приграничных стычек, заматерев и набравший армейского опыта, он прошел соискание в роту ландскнехтов, и стал Мертвоголовым.
Так начался третий период – полный крови, боли, азарта и женщин. Который кончился ровно через девять лет. Тогда, когда он ушел из отряда, чтобы оказаться далеко от земель, где хозяйничала рота Мертвой головы. После недолгих скитаний он осел в благословенной Спании. Стране славящейся своим вином, благодатным климатом и жарким морем. Где женщины были столь же красивы, как и горды, а мужчины щедры на дружбу и свару, затеваемую по любому пустяшному поводу.  Стране давно не знающей войн и ничего не слышащей о чуме под названием ландскнехты.
Вот он четвертый, подходящий к завершению отрезок. Что ему несет следующий и будет ли он?
Роланд не успел додумать эту мысль до конца. Изабелла проснулась и сладко потянулась, открыв для его взгляда всю себя. От этого вида вся философия мигом выветрилась из его головы.
- Любимый, - женщина, словно кошка, подкралась к нему.
- Да сладкая, - он погладил ее по гриве спутанных со сна волос.
- Возьми меня. - Изабелла потерлась щекой о его живот, и легла на него, крепко прижавшись всем телом. - Прямо сейчас, я соскучилась по ощущению тебя внутри себя.
Роланд в притворном ужасе воскликнул:
- Так быстро? Мы же только…
- Т-с-с, - Изабелла коснулась кончиками пальцев его губ, - просто возьми меня и все.
И Роланд взял ее. Хотя это как посмотреть, кто кого взял, мелькнула у него последняя мысль, прежде чем страсть окутала его огненным клубком и сожгла все размышления.
Изабелла последний раз вздрогнула в пароксизме страсть и, издав глубокий горловой стон,  обмякла под телом Роланда. Он собирался уже откинуться на подушки и освободить ее от своей тяжести, но гладкие ноги женщины обвили его бедра, а руки обхватили плечи.
- Подожди, - хрипло прошептала она ему в ухо, - побудь во мне.
Ладонь ее скользнули по его плечу и, нащупав жуткий шрам толщиной в палец и змеящийся от правой лопатки вниз до поясницы, начала нежно его поглаживать. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Словно поглаживая кошку вдоль хребта. Шрам этот он получил в одну из трех проигранных его ротой компаний. Он, тогда еще простой латник, в составе банды  попал в засаду устроенную Альбанскими рейтарами.  
Роланд, как сейчас помнил то промозглое утро, туман кольцами вьющийся от реки и мелькающие тут и там – спереди, сзади и с флангов львиноголовые флажки вражеского отряда. Он помнил грохот выстрелов и свист пуль. Как пороховой дым, сливаясь в объятия с туманом, делал видимость еще хуже. Как его товарищи спелыми грушами с деревьев сыпались на вытоптанный лошадиными копытами берег. Как под ним, сраженная выстрелом, пала лошадь и он, едва успев выдернуть ногу из стремени, покатился по пологому берегу к кромке заросшей тростником воды. Как сбоку, словно из ниоткуда возник закованный в черные латы всадник и, вскинув громадный рейтпистоль  спускает тлеющий фитиль. Помнит как в последний момент, уходя от пули, он ныряет под брюхо жеребца и всаживает выхваченный кинжал сначала в бедро, а потом прихватив перевязь и нагнув к себе врага в горло. Как пытается вскочить на коня чтобы, дав ему шенкелей, переправиться через реку в надежде