талию, и снова плечи.
- Милая, - зашептал он. – Ты поняла, да? Ты мне поверила? – ему хотелось заорать от радости, ему хотелось… заплакать.
- Спасибо, - слезы девушки оставались на его лице. – Спасибо тебе, спасибо…
Арсений потянулся вслед за ней и ее губы наткнулись на его. Он властно и мягко захватил их в плен и стал целовать. Она замерла и перестала шевелиться и дышать. А он изучал контур ее губ, медленно и сладостно целуя их сначала нижнюю, от уголка до уголка, потом верхнюю, потом его язык проявил настойчивость, и коснулся ее зубов. Она ахнула, вздохнула, и раскрылась навстречу его настойчивому, но деликатному желанию. С каким-то всхлипом он впился в ее уже обласканные губы глубоким поцелуем, все сильнее и сильнее прижимая ее к себе. Он хотела сказать ей так много нежных слов, но боялся отвлечься, боялся потерять эту связь, боялся лишиться такого наслаждения. А она поймала себя на мысли, что с Кьенгом не ощущала и половины того, что почувствовала сейчас. Это была не нежность, не таяние и не головокружение. Это было какое-то неистовство, ей захотелось в клочья разодрать на нем рубашку, чтобы пуговицы с треском отлетали в стороны, ей хотелось вскрыть его грудную клетку и скрыться в нем, раствориться, проникнуть в него, громко крича, плача и смеясь.
Она услышала, как бьется его сердце. Она различала этот бешеный стук сумасшедшего сердца, точно в том же ритме, в каком бесновалось сейчас и ее собственное. Арсений тяжело дышал, целуя ее долго и настойчиво. Его крепкие руки стали жесткими и требовательными, и она хотела еще больше силы в них, еще больше настойчивости. Она даже почувствовала что-то, что безошибочно дало ей понять его желание и повергло ее в ликование и стыдливый ужас. Она желала только одного – чтобы он позвал ее, чтобы он не отпускал ее, чтобы он пошел дальше. Иначе… иначе… иначе она сама попросит его об этом. Да, сегодня, сейчас, она так хочет. Она хочет ощущать жар его дыхания, огонь его тела. Она жаждет слушать этот стук сердца, она хочет испытывать на себе его силу, его жажду, его желание. О, как это кружит голову и пьянит, как сводит с ума.
Дрожащими пальцами она сдавила его плечи. Как она хочет ощутить тяжесть его тела на себе, глотать его срывающееся дыхание изо рта в рот, царапать его плечи, сцепив ноги на его пояснице так, чтобы им можно было слиться, прилепиться друг к другу, раствориться друг в друге.
- Я не отпущу тебя теперь, - прохрипел, наконец, он, - ты это понимаешь? Не надо тебе было начинать все это. Теперь ты попалась.
- Да, знаю, - также хрипло откликнулась она, едва шевеля губами, распухшими от поцелуев. – И это ты попался. Ты мой. И я не уйду.
- Ты моя, - эхом отозвался он.
Его серые глаза светились странным светом. Теперь его глаза не напоминали черные дыры беспамятства и мрачной пустоты. Они стали входом в таинственный мир, где все ждало и звало ее. Где все было готово к этой встрече. И это волшебная страна, это прекрасная вселенная, где она будет царить и парить вместе с ним.
Схватив ее на руки, он бегом припустил к своей машине. Он что-то говорил, шептал, бессвязно, сам не понимая и не разбирая слов, но Света понимала, что стоит за этими словами, и все в ней откликалось на этот призыв. Его страсть, его энергия, его натиск, его жажда захватили ее. Они оба попали в один темп, на одну волну, они оказались оба готовы к тому, ради чего Арсений сейчас как сумасшедший гнал машину.
На одной из улиц прямо в центре площади замаячила фигура Рыцаря порядка. Он приказывал им остановиться, они превысили скорость, и им грозил крупный штраф.
Арсений, слегка притормозив, приоткрыв форточку, всунул в руки опешившему Стражу пятитысячную купюру, и снова помчался дальше.
- Мне легче убить его, чем остановится, - прорычал он.
- Не останавливайся, - разрешила Света таким голосом, с таким жаром, с таким огнем в пьяных глазах, что мужчина вдавил педаль газа со всей силой, тихо зарычав от нетерпения.
