мальчика. И мальчик чувствовал этот жест на себе. Внутри себя. В его трепещущее от страха сердце вонзилась вязальная спица. Мальчик вскрикнул от боли, схватился руками за грудь, но на ногах всё же устоял. А спица принялась вращаться, впиваясь всё глубже и глубже. Стало невозможно дышать. По щекам мальчика потекли слёзы. Волосы разметались, а плотно сомкнутые губы еле заметно вздрагивали. Мальчик мужественно терпел боль... но того, что случилось дальше не вынес бы ни один взрослый... ни по ту, ни по эту стороны реальности.
Восседавший на троне встал.
Сквозь слёзы мальчик увидел его голову, облачённую в шлем. Последний походил на перевёрнутое ведро, из днища которого торчат рога...
Указательный палец с перстнем поманил к себе.
Пророкотало:
- Ко мне...
Мальчик почувствовал себя червём, насаженным на крючок... В тот самый момент, когда рыбак задумал перебросить удочку.
Внутренности буквально вывернуло наизнанку. Перед глазами повисла бордовая пелена... а мозг просто утратил способность нормально мыслить.
Пол под ногами растворился.
Сознание тут же вернулось, а с ним и адская боль.
- Папа! – Мальчик взмахнул руками, силясь сохранить равновесие... но он вовсе не падал. Он завис в метре от пола, удерживаемый неведомой силой. Силой, что излучал скрюченный коготь стоявшего у трона существа.
Существо поманило, и мальчик полетел.
Монахи отстранились ещё дальше. Недвижимой осталась одна-единственная фигура. Мальчик с трудом повернул голову. Опал капюшон. Блеснули усталые глаза. Знакомый монах словно говорил: «Зачем? Твоему отцу уже ничем не помочь. Но я мог спасти от мрака тебя».
Мальчик не знал, что ответить на этот немой вопрос.
Ему просто было нужно. Ну очень! Ведь неведение – страшная вещь. А в совокупности с томимым ожиданием – просто жуть! Но сейчас это всё уже не имело никакого значения, и мальчик сосредоточился на своём мучителе.
- Я ждал тебя, – пророкотал тот, сгибая руку в локте и выворачивая кисть.
Мальчик услышал хруст собственных костей.
Сознание вновь заслонилось вспышкой боли.
- Пусти!
- Как скажешь.
Мальчик рухнул с высоты метра на подогнутые колени. Однако этой боли он даже не почувствовал. Физическая, она была ничто по сравнению с той болью, что он уже перенёс внутри себя. Холодная спица исчезла. Стало легче дышать. Но в голове по-прежнему царила адская вакханалия. Руки и ноги ощутимо покалывало.
Мальчик стремглав повернулся к отцу.
- Папка!
Тот не шелохнулся.
Мальчик придвинулся ближе и осел... Волосы на голове отца были абсолютно седыми. Зрачки заслонились обсидиановой мутью. Нижняя челюсть отвисла. С губы свисала слюна. Её нижний конец раскачивался у самого пола, словно маятник. Из глотки доносилось прерывистое мычание. Отец пытался что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова. Ему словно запретили делать это.
Мальчик резко развернулся к трону.
- Что вы с ним сделали? Слышите?! Ну же, отвечайте! Иначе!.. – Мальчик закрутил головой.
- Иначе что? – спросило существо сквозь гортанный смех.
Мальчик в бессилии глянул на свои руки.
- Иначе я убью тебя, гад! – буквально прошипел он.
По толпе пронёсся испуганный гомон.
- Говоришь, что убьёшь меня... Хм... Смелое желание, вот только неосуществимое. Ведь я и без того – мёртв, – существо сделало шаг по направлению к мальчику. Колыхнулась, шурша, тёмная мантия ночи.
- Врёшь. Иначе бы не прятался глубоко под землёй!
- А кто сказал, что я прячусь?
- Но ведь на поверхности о тебе никто и слыхом не слыхивал, – мальчик искоса глянул на рогатую голову. – Кто ты такой? Чего тебе от нас нужно?
- Если кто-то о ком-то ничего не знает, это ещё не значит, что этого кого-то нет или же он непременно скрывается. Только вот понятие «кто-то» совершенно неприменимо по отношению ко мне. Я что-то. Я – Мрак! – Существо вознесло руки над головой, отчего вверх скользнул и подол её мантии.
Мальчик зажмурился. Он не верил в то, что увидел. Но всё равно прошептал:
- Ты дьявол...
- У меня много имён! – Существо резко развернулось и пошло вокруг трона. – Но суть дела ты понял правильно. Я есть вселенское зло, и я очень долго томился в заточении, потому что кто-то, стоящий свыше, не пожелал делиться властью! Властью повелевать мирами. Но час расплаты пробил, и Судный день настал. О, мои сподвижники, готовы ли вы сломать печать, чтобы я смог пройти сквозь мрак к далёким мирам?! Готовы ли вы исполнить истинную веру? Ту веру, с которой вы существовали бок о бок все эти тысячелетия?! Если да, то в этом случае, момент истины настал. Вот он, свет, сияющий перед троном. И именно он укажет мне путь в извечной тьме!
Кольцо монахов сомкнулось. Зазвучали истерические стоны.
Мальчик боязливо огляделся. Дёрнул отца за рукав.
- Папа, нам нужно уходить. Они не люди. Слышишь меня? Папа...
- Оставь его, – вещал Мрак. – Он достиг того, что искал. Познал истину. Но он не учёл самого главного: истина оказалась намного выше человеческого сознания. Нести смысл на своих плечах дано не каждому. В частности, не взрослому.
- Причём тут это?
- Сознание взрослого человека не в силах принять истины. Оно видит лишь то, что царит поверх иррациональности. Чаще всего, оно видит зло. А то, что находится ещё глубже – вне зоны видимости – сокрыто. Потому что в голове взрослого человека отсутствуют переходные звенья. Их просто блокировали. Функционал взрослых совершенно иной.
- И каков же он?
- Они нужны с той лишь целью, чтобы растить таких, как ты.
- А какой я?
Мрак замер.
Только сейчас мальчик заметил, что за время их беседы тот так и не скрылся за троном, хотя безостановочно двигалось по окружности...
«Бред. Честное слово».
Мрак засмеялся, словно прочитал мысли мальчика.
- Не пытайся этого постичь. Это не дано даже вашим учёным. Вот наглядный тому пример, – и Мрак указал на отца мальчика. – Но он взрастил тебя. И ты пришёл сам. Это хорошо. Очень хорошо. Похищенные очень слабы. Они, как правило, испуганы до соплей, так что ритуал не приносит ожидаемого результата. Ты же особенный. Никто ещё не бывал так близко от меня и не злился столь откровенно. Ты и сейчас не боишься меня. Хотя, в данный момент, ты как никогда близок к бездне.
- Тогда покажи мне её!
Мрак замер напротив. Наклонился.
- В тебе даже сейчас нет сомнений.
Мальчик решительно мотнул головой.
- Что ж, ты сам пожелал этого, – шлем грохнулся об пол.
На мальчика смотрели пустые глазницы. И они засасывали внутрь себя. Буквально с головой. Мальчик видел мясорубку, внутри которой проворачивались целые миры, звёзды, тела людей и тварей, фрагменты непонятных конструкций, не рождённые дети, световые сгустки и ночная мгла, облака, болотная жижа – много всего. И всё это было единым, взаимосвязанным, неразделимым, осознанно брошенным кем-то, стоящим свыше, в один кипящий котёл. С единственной целью: посмотреть, что народится на свет из всего этого хаоса.
Мальчик слышал финальную песнь:
«...А я пущусь в полёт, за берега
Бесформенного мрака, чтобы всех
Освободить. Попытку предприму
Один; опасный этот шаг никто
Со мною не разделит!»
Мальчик отшатнулся от Мрака, но его тут же схватили под руки, скрутили, так что не пошевельнуться. Отовсюду напирали уродливые лица с вырванными глазами. Они тянули в разные стороны, словно в попытке разорвать на части.
Затрещала курточка.
Слетели с ног кеды.
Растрепались брючки...
В грудь что-то ударило.
Метания прекратились.
Мальчик осел на колени. Было холодно. По груди растекалась ноющая боль.
Повисла гнетущая тишина.
О бетонный пол ударилась первая капля...
Мальчик глянул на грудь.
Из той торчал отцовский нож.
Свет померк.
- Ребята, познакомьтесь, это Дима Лавров. С сегодняшнего дня он будет учиться вместе с вами, – Зоя Сергеевна приподняла с носа очки и окинула маленькими поросячьими глазками притихший 5 «А». – Думаю, вы непременно подружитесь. И ещё: Дима пропустил пару недель занятий, так что от вас требуется элементарная поддержка. А ты, Дима, если что непонятно, всегда советуйся с одноклассниками или спрашивай учителей. Хорошо?
Димка кивнул. Затем развернулся к классу и улыбнулся.
- Здравствуйте! Я – Димка.
- Ну, здорова, – с задней парты ухмылялся детина, явно перегнавший в физиологическом развитии свой возраст. Лошадиная рожа вся в угрях. Длинные волосы свисают рыжими сосульками. Один из передних зубов отсутствует... И манеры те ещё: откинулся на спинку стула, покачивается, будто законы ему не писаны. На лицо все признаки школьной шпаны. Рядом лыбится мелкий грызун с мышиной рожицей, остренькими ушами и быстро бегающими из стороны в сторону глазками. Ну просто сладкая парочка. Эти точно житья не дадут.
- Горбунов, сядь прямо, – Зоя Сергеевна уронила очки на нос. – Не выводи меня из себя.
- А чё я сделал-то?..
- Помолчи. И так, ещё раз повторюсь...
Димка обвёл взором класс.
За передней партой притаились двое близняшек. У одного головка на один бок, у второго – на другой. Как боровички в лесу. Выглаженные воротнички, опрятные манжеты, блестящие глаза – по всему, отличники. За ними тянет шею конопатый огонёк – видать так и кличут Огоньком. Рядом надулась аккуратная девочка с косичками и в очках – гиперактивный сосед ей явно в тягость. Противоположности. Через проход застыл белобрысый мальчик с голубыми глазами. Подпирает кулаком подбородок, внимательно разглядывает. По всему, лидер. За ним другой мальчик. Чернявый и в очках. Держит в руках книгу. Вроде как читает, а вроде как и нет. Глаза пляшут со страниц на Димку и обратно. Совмещает приятное с полезным. Позади давешняя ухмыляющаяся парочка... Ну их. Через проход в одиночестве сидит грустная девочка. Она смотрит на Димку печальными глазами, однако по всему видно, что не замечает его. Мечтательница. А может что-нибудь случилось. Поважнее прихода Димки. Девочка вздрогнула. Поспешила спрятать глаза...
- Лавров, с тобой всё в порядке? Ты меня слышишь?
Димка уставился на склонившуюся Зою Сергеевну, словно на марсианина.
- Что?
Завуч отточенным жестом потрогала Димкин лоб.
- Холодный. Что ж, присаживайся на свободное место. А вы, Анна Германовна, продолжайте вести урок.
Димка направился через проход под несущееся со всех сторон шушуканье и гомон.
Свободным оказалось лишь одно место: на последней парте, рядом с задумчивой девочкой. Через проход оскалился Горбунов.
- Куришь, нет?
- Чего? – не понял Димка.
- Я спрашиваю, закурить есть?
- Горбунов! – По учительскому столу грохнула линейка Зои Сергеевны. – Ну-ка марш из класса! И чтобы завтра отец явился, собственной персоной! Отговорки не принимаются. Живо! А то ишь, обнаглел!
Горбунов медленно поднялся из-за парты. Глянул на застывшего Димку и провёл указательным пальцем по горлу: мол, хана. Его дружочек привстал на лапки, чтобы было лучше видно – ну пить дать дрессированная мышь!
- И ты, Моесеенко, иди-ка, погуляй, – сказала Зоя Сергеевна. – Знаю же, что тебе скучно одному будет.
Моесеенко ничуть не расстроился. Выскочил из-за парты и засеменил вслед за мрачным Горбуновым.
- Не обращай внимания, – сказала низким голосом девочка. – Он со всеми так.
- Как? – снова не понял Димка.
- Горбунов второгодник. Ставит себя выше нас всех. Как Господ бог. Хотя на деле... – Девочка глянула на Димку, подвинулась. – Да ты располагайся.
- Спасибо, – улыбнулся в ответ Димка и студнем плюхнулся на
