Багровое румяное солнце клонилось к закату, бросая на землю короткие причудливые тени. Длинными они были ранним утром, до полудня. Потом исчезали – ровно в полдень. Словно немного отдохнув от необходимости отражать все в этом мире, появились опять. Без них все вокруг сразу становилось как бы плоским, лишенным объема и выразительности. Глаза слепили яркие, не приглушенные оттенками краски. В такие минуты Еве становилось особенно одиноко и тоскливо. Больше, чем ночью. О! Ночь была ее любимейшим временем суток. Она любила погружаться в царство теней, которые в бесчисленном количестве рождала подсвеченная мерцающим блеском луны и неоновыми рекламами за окном, электрическим свете бра, торшеров, светильников или огнем в камине в столовой. Предметы вокруг как будто оживали. Казалось, их отражения дышали, подергивались в неровных лучах искусственного освещения, будоража богатое воображение тихой мечтательницы. Она любила мысленно рисовать самые фантастические картины настоящего и будущего. Ей оставалось только это, поскольку жизнь обходилась с ней очень жестоко.
Ева осиротела в раннем детстве. Нет, она жила с отцом. который проявлял о ней должную заботу. Она была всегда сыта, красиво одета, с ней занимались лучшие в их городе репетиторы по музыке, хореографии, английскому языку и риторике. Родилась она в обеспеченной семье шоколадного магната. Но ее жизнь никак нельзя было назвать сладкой. Скорее, напротив. Отец отлучил ее от общения с матерью, его небогатой и незнатной первой супругой. Она работала на его заводе главным кондитером, но родом была из простой рабочей семьи. Клан шоколадных королей ее не принял. Отец вскоре женился на другой – той, что прочили ему в жены родители. В новой семье родились дети – близнецы мальчик с девочкой Юра Юля. Заботы о них легли на хрупкие плечики Евы. Мачеха не обременяла себя заботами о детях, а о падчерице подавно. Даже отец смотрел на свою старшую дочь с нескрываемым недоумением, как на тень давно забытого прошлого, которое почему-то постоянно напоминало о себе. Чувствуя это, Ева сама стала сравнивать себя с тенью – такая же незаметная, молчаливая, одинокая, привязанная к своим домочадцам… Чем не тень, которую отбрасывает предмет, рождающий ее, без которого она существовать не может? Так и она всецело зависит от своего отца. Иногда девочке безумно хотелось обрести свободу, заявить о себе, как бы обрести плоть и голос. Однако шли годы, но ничего в ее жизни не менялось.
Единственно близкими и понятными, как бы разумными существами в мире для нее оставались тени. Они жили, пока горел источник света, и исчезали, как только тот гас. Таким светилом для нее был отец. Ева любила его беззаветно как самого родного и близкого человека, научившись открыто не проявлять своих чувств.
- Вот так же и меня не станет, когда уйдет отец, - думала она, оставаясь в полной темноте.
Постепенно темнота рассеивалась. Ее заполняли причудливые очертания предметов во мраке, похожие на сказочных чаще злобных персонажей. Они ее не пугали – Ева привыкла к враждебности, с которой к ней относились домочадцы. Но их становилось больше и больше. Постепенно они, казалось, вытесняли все слабые источники света, заполняя пространство причудливыми фигурами теней и загадочными звуками. Среди них она чувствовала себя более комфортно, чем среди людей, которые не замечали ее. А Ева больше всего боялась их потерять, особенно отца, всецело покоренная его железной волей. Ей нравилось проявлять о нем заботу. Она сама готовила ему завтрак по утрам: черный кофе со щепоткой соли по-турецки, яичницу с беконом или горячие бутерброды с колбасой и сыром. Только ей в доме удавалось накормить своих избалованных братика с сестричкой их нелюбимой манной или овсяной кашей, разукрасив ее узорами из варенья и свежих ягод. С не меньшим аппетитом они поглощали бутерброды в виде забавных рожиц с волосами из тертой морковки, глазками из разрезанных наполовину оливок, с кусочком сочного помидора, изображающем улыбку. Она увлекла детей игрой теней, рассматривая вместе с ними отражение скомканного листа бумаги на стене, угадывая в них очертания животных или предметов. Ева очень любила близнецов, хотя ей не доставалось и сотой доли заботы, внимания, ласки и любви, которыми те были окружены. Но Юра и Юля были продолжением ее божества, ее отца, частички ее самой. Как можно было их не любить? Дети единственные в доме шоколадных магнатов, кто был искренне привязан к Еве.
Мачеха была не в восторге от их дружбы: падчерица, хоть внешне была очень похожа на отца, все же напоминала ей о прошлом сильном увлечении своего мужа, которое заставило его пойти против воли своей семьи. В итоге клан все-таки одержал победу. Неравный брак был разрушен, чувства неугодной невестки растоптаны и убиты. Однако плод той любви постоянно маячил перед глазами, не давая забыть то, что очень бы хотелось предать забвению.
О родной матери Ева ничего не знала, запретив себе тосковать по ней, чтобы не расстраивать отца, понимая, что ничего уже не изменить. В родительском доме никто ничего не мог ей рассказать. Впрочем, если бы и мог – не стал бы. Эта тема была под запретом. Оторванная от связующего ее с отцом звена, она чувствовала себя лишней среди домочадцев, утешая себя мыслью, что тени не выбирают, что отражать, как дети не выбирают родителей. Ее не замечали, воспринимая проявления ее заботы как нечто само собою разумеющееся, словно тень дерева в жаркий день, которая дарит комфорт и желанную прохладу.
Однако чем старше становилась Ева, тем невыносимее для нее оказывалось положение в семье фактически на правах прислуги, гувернантки, приживалки. Она все чаще задавалась вопросом – а был ли дом отца для нее родным? Непросто неприметной тени обратить на себя внимание. Если только исчезнуть… Здесь она навсегда обречена смиренно исполнять капризы и прихоти своих более счастливых и самодостаточных домочадцев. О том, чтобы создать свою семью, выйти замуж, родить детей и обрести счастье, она не думала.
Вопросом замужества ненавистной падчерицы не на шутку задалась мачеха, не чаявшая избавиться от тени прошлого своего мужа. Она подыскивала выгодную партию для старшей дочери своего супруга от первого брака: все-таки та была членом их семьи. Нужно было хотя бы внешне соблюсти приличия. К тому же, замужество падчерицы могло стать удачным бизнес-ходом, так как давало возможность породниться с влиятельными людьми и расширить таким образом круг полезных связей. А что Ева? Да кто собирался ее спрашивать? Ее предназначение в этом мире – следовать тенью за своим супругом. И то – если позовет.
Однако случилось непредвиденное – падчерица влюбилась. И совсем не в того, кого мачеха с отцом прочили ей в мужья. Юная девушка увлеклась охранником отца – статным и крепким юношей без гроша за душой. Оказалось, они любили смотреть и пересматривать те же фильмы, читать те же книги, слушать ту же музыку… Даже пристрастия в еде у них оказались похожими. Ей впервые в жизни показалось, что ее новый друг Андрей был ее тенью. Или наоборот… Неважно – они действительно были как бы зеркальным отражением друг друга.
Ева не догадывалась о матримониальных планах своей мачехи, которые полностью разделял ее отец. Однажды, вернувшись домой после прогулки с возлюбленным, она застала в гостиной отца и незнакомого импозантного господина, который одарил ее пристальным, оценивающим взглядом. Так рассматривают товар, прежде чем его приобрести. Непривыкшая к вниманию окружающих девушка, растерялась и покраснела, не зная, чем вызван такой неприкрытый интерес к ее скромной персоне.
- Знакомься, дорогая моя, это господин Миловидов Станислав Николаевич, - так отец представил ей незнакомца, - Это мой самый лучший компаньон в столице, хороший друг и, я надеюсь, будущий зять. Да-да, моя девочка, ты уже выросла и тебе пора позаботиться о своей семье. Станислав Николаевич намерен сделать тебе предложение руки и сердца…
- Но… Он же совсем меня не знает… - тихо проронила Ева, впервые забыв о том, что у тени нет права голоса.
Для привыкшего к полному повиновению дочери шоколадного короля и этот тихий невинный протест прозвучал неожиданно громко.
- Повторяю, тебе пора позаботиться о своей собственной судьбе, а лучшей партии, чем Станислав Николаевич, не найти, - сурово одернул он дочь, и, смягчив резкий тон, продолжил мягче, обращаясь к потенциальному зятю, высокопарно извиняясь за поведение старшенькой, словно той не было в комнате, - Молода еще, глупа и наивна…. М-да… вся в мать, вся в свою непутевую мать…
Ева впервые в жизни услышала упоминание о своей маме из уст отца, но в таком нелестном для нее свете. Для нее стало неприятным открытием, что он не любит и никогда не полюбит ее, потому что она дочь ненавистной, нежеланной первой жены. Сейчас он жаждет избавиться от нее, как от ее матери в свое время. Почему же тогда он от нее не отказался сразу, когда она была еще маленькой? Лучше бы она совсем не знала его, чем видеть и болезненно переживать равнодушие близких. Его она еще могла вынести, но никак не неприязнь! Ее, словно солнце в зените, переполняли сильнейшие эмоции. Со слезами на глазах она выскочила из комнаты и, спотыкаясь, понеслась прочь из враждебного к ней дома, подчинившись спонтанному чувству, движимая одним желанием – не находиться больше в этой душной, богато обставленной комнате, исчезнуть из этого дома, где она всегда была и всегда будет лишней.
Андрей случайно увидел возлюбленную рыдающей в саду, в тенистой, увитой плющом деревянной беседке. Ева любила здесь бывать. Здесь они провели вместе немало времени, которое летело незаметно за интересными беседами о новом фильме, книжной новинке или привлекательности того или иного классика. Это было обычно бывало позже. Они недавно расстались. Ева торопилась домой к обеду, на который никто не имел права опаздывать. так было заведено в ее семье. И вот несколько минут спустя она снова здесь, и в таком неприглядном виде. Антикварные часы с маятником в столовой чинно отбивали полдень. Зареванная девушка с растрепанной прической, слегка вспухшим от частых всхлипываний носиком показалась влюбленному в нее юноше прехорошенькой. Ева была такой беззащитной, родной, близкой… Андрей попытался ее развеселить.
- Ты, как сказочная Золушка, сбежала с бала от коронованного жениха, - улыбнулся он, присаживаясь рядом на скамейке в беседке, - Причем, умудрилась потерять сразу обе хрустальные туфельки и перепутала, что сейчас полдень, а не полночь…
Ева через силу улыбнулась в ответ, оценив шутку возлюбленного и его стремление ее развеселить, но тут же разрыдалась еще больше.
- Ты даже не представляешь себе, насколько ты близок к истине, - всхлипывая, она рассказала другу о недавнем разговоре с отцом. Вернее, о монологе, потому что ее никто даже слушать не собирался, - Я на самом деле убежала из дома от жениха, которого отец с мачехой сватают мне в мужья. Старого, скучного, чопорного и такого же мне чужого, как и они сами. Никого не волнует, что я его совсем не люблю… Да и он тоже. Смотрел на меня как на товар в посудной лавке.
- М-да… ситуация… - озадаченно протянул
