НАСЛЕДНИКИ ПРОШЛОГО
…Анджей склонился к её лицу:
- Хорошо ли тебе, панна Александра?
- Хорошо, - ответила она, располагаясь
поудобнее в санях и пряча руки в тёплую, норковую муфту…
(Г. Сенкевич. «ПОТОП»).
Глава первая
АНЯ
… Она приехала из этой чёртовой Тмутаракани вся разбитая, с опухшими от слёз глазами и покрасневшим, совсем некрасивым носом. Хорошо ещё, что мама согласилась с ней поехать, а то бы ей одной совсем там пропасть от горя. На похоронах она постоянно плакала и сознание её было на пределе. Она всё никак не могла уразуметь, как так могло получиться, что её Боренька, весёлый и такой милый, лежит в гробу и лицо его закрыто чистым полотенцем.
Она попросила, чтобы ей позволили в последний раз поцеловать его, но мама сказала, что не стоит этого делать - тебе будет больно. Лучше пусть он в твоей памяти останется таким же, каким ты его помнишь.
Из-за слёз, катящихся по щекам ручьём, приходилось всё время склонять голову, чтобы окружающие поменьше оглядывались на неё, и потому, всю процедуру похорон она видела как сквозь оконное стекло, омываемое струями осеннего дождя. Но даже в таком состоянии Аня всё искала среди пришедших проводить в последний путь Бореньку, родителей его и не находила. Она знала их лица по фотографиям, он часто ей показывал при встречах в общежитии, и отсутствие его родителей на похоронах, её настораживало, обижало, а порой, и возмущало.
Почему они не приехали на похороны сына? - не один раз задавала она себе вопрос. - Почему? Какая причина могла помешать им, преодолеть двести-двести пятьдесят километров отделяющих Восточный Казахстан от места гибели сына? И не находила ответа.
Мама, на её вопрос о родителях Бори, в ответ лишь отрицательно качала головой, и скорбно поджав губы, шёпотом отвечала - Аня, ну не знаю, я! – и, после паузы, - потом доченька разберёмся. Не сейчас.
Среди провожающих Борю в последний путь, были только студенты его отряда, декан факультета, да местное Районное руководство. Бориных товарищей она знала, а некоторых, даже очень хорошо. Все они, или почти все, были на их свадьбе, которую устроили её родители за два дня до отъезда Бори со строительным отрядом…
На какой-то короткий миг её сознание отключилось и перед ней, как в документальном чёрно-белом кино, пронеслись последние дни их совместной с Борей, жизни… Честно говоря, он был против свадьбы. Он говорил - Мы с тобой, Анютка, зарегистрировали брак? Зарегистрировали! – А что нужно, чтобы быть счастливыми? Любовь, Анютка! Любовь! – Ну, ответь мне, положа руку на сердце, может свадьба что-то изменить в наших отношениях? Только хорошенько подумай, прежде, чем отвечать?
- Нет, Боренька! - счастливо улыбаясь, соглашалась с ним, она.
- Вот видишь. Только любовь, понимаешь, только взаимная любовь скрепляет брак. – Вот и скажи мне, причём здесь свадьба? – вновь задавал он вопрос. Кому она нужна – мне, тебе? Только родителям, а зачем?..
Она, слушая Борю, соглашалась с его доводами, понимала – да, он прав. А, когда слушала доводы родителей, то тоже понимала – они, по-своему, конечно тоже правы.
Особенно возмущалась мама, даже в запальчивости выдала: «Как это можно отдать за-муж единственную дочь и не сделать это, как положено у нормальных людей? Мы что, неандертальцы какие-то?..»
Вот эта, последняя мамина фраза сломила Борино сопротивление. Посмотрев сначала на Аню, потом на будущую тёщу, произнёс - делайте, как знаете и, махнув рукой, добавил - мои родители на свадьбу не смогут приехать…
Господи, ну какие мысли лезут в голову в минуты просветления, сквозь заглушаемые рыдания, думала она. Зачем? Моего мужа, моего Бореньку сейчас опустят глубоко в землю, засыпят землёй, а я, что мне-то делать, как жить после этого?..
Подняв взор от земли, она увидела, что возле могилы уже никого нет, они с мамой одни и только декан, стоя возле неё, что-то продолжал тихо говорить. Но она ничего не слышала, а только смотрела, как его рот то открывается, то закрывается. А, потом, и он, кажется, выразив ей соболезнование, попрощался и ушёл. И вновь, слёзы ручьём полились из её глаз…
* * *
В институте уже давно начались занятия, а она всё не могла прийти в себя после похорон. Сидела на лекциях и думала, думала, думала. Видя её отрешённый взгляд в пространство, преподаватели и подруги, вначале, пытались растормошить её вопросами и разными рас-сказами с шутками и прибаутками. Она что-то отвечала, но смысла задаваемых вопросов не понимала, а потом вновь замыкалась в себе. Промучившись с ней несколько дней они, поняв тщетность своих усилий, оставили её в покое. А она, даже не заметила этого.
Всё, что окружало её, не задевало её сознания. Она всем своим видом напоминала сомнамбулу. Дело начинало принимать скверный оборот. Ей грозили или полный провал сессии, или даже отчисление из института. И чтобы этого не произошло, мать с отцом стали уговаривать её взять академический отпуск на год. Она равнодушно выслушала родителей, и также равнодушно дала согласие. Ей было всё равно.
Аня не жила, а лишь существовала. Она часто забывала, встав утром, умыться или рас-чесаться и могла за целый день не съесть ни крошки. И, если бы мать не усаживала её на-сильно за стол, не ставила перед ней тарелку с супом или котлетой, не вкладывала в руку ложку, она, наверное, и не почувствовала бы, что голодна.
Аня чахла день ото дня и стала похожа на тень. Платья висели на ней, как на вешалке, обвиснув некрасивыми складками, а однажды, она проходила целый день в платье, вывернутом на изнанку, но и этого она не заметила. Аня безмолвно бродила по комнатам ничего не замечая и ничего не чувствуя, или сидела в кресле, опустив голову и вперив взгляд в пол. Продлись такое состояние ещё немного времени, и она, скорее всего, тихо отошла бы в мир иной вслед за погибшим мужем.
Все усилия родителей спасти Аню от депрессии, оставались втуне, и они вынуждены были пригласить на дом психиатра. Поговорив с Аней и осмотрев её, он посоветовал им увезти её куда-нибудь подальше от Москвы, от дома. Ей необходимо сменить обстановку и немедленно, сказал он, покачивая лысой головой..
Вопрос оказался настолько серьёзным, что родители, вначале, даже растерялись. Одному из них приходилось отказаться от работы и заняться только Аней и на какое-то, совершенно неопределённое время, уехать из города.
Но всё изменил счастливый, а может быть и несчастливый случай. Смотря, с какой стороны на него посмотреть.
Как-то, уже в середине декабря, задумавшись, она стояла у окна и, сквозь наполовину замёрзшее стекло окна увидела во дворе двух резвящихся спаниелей. Время было не до собачьих свадеб, но один из них стал выделывать такое, что Аня, неожиданно для себя, смутилась, а затем покраснела.
Ей вспомнилось, как они с Борей занимались тем же в постели. А, когда же это было? – вдруг всполошилась она, и попыталась вспомнить, и даже наморщила лоб от попытки вспомнить. Ах, да! – вспыхнула она от смущения. Это же было сразу после свадьбы. Они приехали к ней домой, и мама постелила им постель на двоих в её девичьей комнате…
Вначале было очень больно и она чуть не закричала, но вспомнив, что они в квартире не одни, сжала зубы и кое-как удержалась от крика. А, вот, во второй раз, она тоже испытала боль, но уже совсем другую, такую, которую ей захотелось испытать ещё раз, о чём она, немного смущаясь, и попросила Борю…
Откуда-то появившаяся мысль, как чёртик из шкатулки, выскочила из подсознания – это же было два с лишним, почти три месяца назад, а у меня… у меня, уже два раза подряд не было месячных. Боже!.. Неужели я беременна?! Охваченная этой мыслью, она, от слабости и, неожиданно сделанного ею открытия, кое-как добралась до кресла и почти упала в него. И тут, мысли, как в детском калейдоскопе, закружились в её склонившейся головке…
Если она беременна то, как сказать родителям? А вдруг она забыла или, находясь в та-ком неадекватном состоянии, просто не заметила, что у неё это было. Господи! Господи! - подскажи, как мне правильно поступить! Что мне делать-то, Господи-и?! И, охваченная тревогой, она, вся съёжившись в кресле, стала думать о своём будущем... Что же предпринять в этой ситуации? Как мне быть-то?
Если она родит, то станет матерью-одиночкой. Родители первое время, конечно, будут помогать ей, не бросят на произвол судьбы, а потом? Что ей делать потом, одной и с ребёнком на руках? Неожиданно в голову полезли мысли об институте. С ним-то, что делать? Со-всем бросать, или как?!
Обуреваемая неожиданно нахлынувшими мыслями, она просидела несколько часов, почти не двигаясь в кресле, до самого прихода родителей с работы.
Первой в квартиру вошла мать и, не успев раздеться, бросилась к дочери, а увидев её потерянное состояние, встревоженным голосом спросила: «Что с тобой, доченька? Тебе опять плохо? Потерпи, родная, скоро мы с тобой уедем.
- Нет, мамочка, нет, - волнение сквозило в голосе Ани. Но мне нужно с тобой очень серьёзно поговорить… очень серьёзно.
- Не пугай меня, кровиночка моя! – и мать, побледнев, схватилась за сердце.
- Мама, мама, ты что?! - Со мной всё в порядке, только…
Но мать, есть мать, увидев глаза дочери и услышав тон её голоса, она ещё больше встревожилась:
- Да, что случилось-то, рыбка моя?! Скажи! Не томи! Не пугай меня!
- Мам, ты иди… переоденься, а потом… потом… - Мам, давай в другой комнате поговорим, без папы, а? – и повторила просительно, и чуть порозовев, - только без папы, ладно?
- Хорошо, доченька, - согласилась, ничего не понимающая мать.
Затем, всё ещё продолжая волноваться, скороговоркой зашептала: «С тобой, правда, всё в порядке, Аннушка? А, потом: «Ты, сегодня, какая-то не такая, доченька. Какая-то странная, я бы сказала, - и пытливо-тревожно заглянула дочери в глаза.
- Мамочка, мне будет нужен твой женский совет…, понимаешь… женский.
?!
- Ну, что ты делаешь такие удивлённые глаза, мама? С онкологией у меня всё в порядке, так что по этому поводу можешь не волноваться.
Но Аня видела – вместо того, чтобы успокоить мать, она ещё больше взволновала её.
* * *
На следующий день, в четверг, она, под руководством мамы, сделала экспресс-анализ. А, ещё через день, Аня, в сопровождении мамы, посетила женскую консультацию. Диагноз подтвердился – она беременна уже почти три месяца.
Дома устроили семейное совещание, предварительно посвятив отца, в двухдневные, тихие её шушукания с мамой.
Он не был уж очень удивлён этим открытием и, даже выразился по этому поводу, примерно, так - а, что ты Надя, хотела? - сказал он, переведя взгляд с дочери на жену. Дочь, вполне взрослая девушка, замужем, а раз замужем – то жди на днях или раньше, внуков. Вот, тоже мне, секрет Полишинеля открыли! - Я уж давно ждал этого разговора, так что, не удивлён.
Ждал, не ждал он, а от этой новости, призадумался. Аня видела, как отец, вновь посмотрев на дочь, нахмурил брови и даже издал звук, похожий на – «Гм-м!»
Решали долго. Приводили друг другу примеры из жизни других людей, дальних и близких знакомых. отец даже привёл в пример похожий случай из давно читанного им, на-верное, ещё в молодости, решила Аня, какого-то романа.
Аня всё это выслушивала, поворачивая голову то к одному, то к другому, но больше прислушивалась к себе, к своим ощущениям.
Пошёл
