ЗА ЧТО, ГОСПОДИ Часть 3 (Закл.)

себе удовольствия, ещё и похлопала в ладоши.
Остался последний, не менее важный вопрос: как же он, этот ребёнок или женщина, забирается в магазин? И, когда?.. Вот на вопрос, когда? - наверное, легче всего ответить. Скорее всего, после закрытия магазина на все мыслимые и немыслимые запоры и, естественно, в тёмные безлунные ночи. А, вот, на вопрос, как он, то есть, вор, туда забирается, ответить сложно, но не будем бояться трудностей! – подбодрила себя Аня. Решим! Не зря же я три года училась на архитектора. Должны же мои, хоть и скудные, познания в строительстве на что-то пригодиться.
И, так! Во-первых – стены дома или здания опираются на фундамент.  Во-вторых – между полом и грунтом оставляется просвет… для вентиляции. Баа, до чего же всё до безобразия просто! Заимей небольшую дыру в фундаменте, или  под фундаментом, в которую ты сможешь пролезть и всё! Потом погреб и ты… в магазине! «Гуляй, не хочу! Пей, ешь колба-су и закусывай конфетами!»
Стоп! Стоп! –  Не торопитесь, Анна Ильинична... вы, о злой собаке не забыли? С ней-то как? Её то, куда девать? Она же злая и кусается!  Она же чужого человека не подпустит, а если тот полезет, то она будет брехать, то есть, простите, попросту гавкать… а, она, почему-то, не гавкает… Ба-а, всё очень даже просто! – вдруг пришло решение, и оччень даже простое решение, к Ане. Что вор постоянно умыкает? – Кол-ба-су! Подкорми собачку колбаской, и она станет навечно твоим лучшим другом. При твоём появлении, она даже хвостом начнёт вилять и умильно скалить грозные зубы. Ур-а-а!!!
Аня вскочила с кресла и пошла, и пошла, выделывать коленца танца. У неё получилось что-то среднее между цыганочкой и джигой, или украинским гопаком, а может быть, и то и другое вместе.
На следующее утро, одевшись как можно теплее, вновь ударил мороз градусов под двадцать пять, она пошла в магазин и, отозвав Валентину в сторону, рассказала ход своего расследования. Та, немного поразмышляв, согласилась проверить, и открыла крышку погреба. Спустившись с фонариком вниз,  действительно,  обнаружила  следы  ползания  человека со стороны  собаки  в  погреб.
- Ну, ты, девочка, молодец! – похвалила она Аню и в благодарность,  вручила ей маленькую, двадцатикопеечную шоколадку, сказав – вот тебе Аня Презент за труд!
А, четырнадцатого февраля, в день Святого Валентина, Аня уже ехала домой, в Москву, по которой она, оказывается, очень соскучилась.

*    *    *
На второй день после прибытия в Москву, она пошла в женскую консультацию. Врач, осмотрев её, сказала, что с плодом всё в порядке, но необходимо ежемесячно приходить на консультацию, а не тогда, когда вздумается. Что это за дело - выговорила она Ане - никакой дисциплины у вас, мамаша, нет. Нельзя же, в самом-то деле, так безответственно относиться к будущему ребёнку.
Аня согласно кивала головой на замечания старой врачихи и всё ждала, когда же та перестанет читать ей мораль. Она считала, что это её, и только её дело, ходить на консультации или нет? И пусть эта врачиха сколько угодно брюзжит, она будет поступать так, как посчитает нужным. Она же знает, у неё всё будет хорошо.  Так  чего  же  ноги  сбивать  в  угоду этой,  этой… и, не найдя слова, как назвать старую врачиху, она докончила – зануды!
Вечером, мама, придя с работы, уже от порога, засыпала её вопросами:
- Ну, как, доченька, сходила в консультацию? Что сказали? Всё нормально, отклонений нет?..
- Да, всё хорошо мама. У меня здоровья на двоих хватит. На меня и на Борисика!
- К-к-а-ко-го  Бо-ри-си-ка? – удивлённо смотря на дочь и даже заикаясь, спросила мать. – С тобой всё в порядке? Боря же, Боря же… так и не закончив говорить, она застыла с от-крытым ртом. А потом, спохватилась. Ну, рассказывай, рассказывай.
- Ты это чего, ма, так испугалась? А-а-а, это ты о Борисике, да? Так я, мама, психически, совершенно здорова. У меня даже справка с печатью есть, мне её в сумасшедшем доме выдали – слегка пошутила Аня. - Ты, мама, не подумай ничего плохого. Знаешь, я решила сына назвать Борей. Твоего внука будут звать – Борис Борисович  Соколов! Ну ,  как?..
Снимая пальто и вешая его на вешалку, чуть успокоенная мать, спросила: «Ань, а всё    же, почему Борис? Почему  не Лена или Даша?»
- Мам, да, ты  что? У  меня  же  сын будет!  Понимаешь, сы-ы-н!
- Ну, а почему, собственно, Борис? Разве мало других, красивых имён?
- В память о Боре, мама! В память о Боре! Ии-и, он просил так назвать своего сына.
- Не вечно же ты, Аня, будешь одна. Однажды тебе встретится человек. Ты, его полю-бишь. У вас будет своя семья. А теперь представь себе - твой будущий муж, услышав имя твоего сына и посмотрев на него, приревнует тебя к прошлому. Что тогда? Ему же он напоминать будет, что…
- Мам… ну, мам, если он полюбит меня, то примет и моего сына, независимо, от того,   как его зовут и на кого он похож. Так ведь?..
- Так, то, оно, так, - проговорила мать раздумчиво, - только беспокоюсь я о тебе.
- Ну, что ты, мама, раньше времени панихиду справляешь. Не собираюсь я замуж! – и добавила, - в ближайшем, обозримом, будущем, во всяком случае. Мне ещё родить нужно!..

*    *    *
Дни тянулись  за днями, разматываясь как клубок нити. Аня много гуляла по улицам, правда, не уходя далеко от дома. Перезнакомилась со всеми молодыми мамами, вывозящими своих чад на свежий, слегка морозный воздух, а потом, где-то в первой декаде апреля, реши-ла удлинить свой обычный, уже достаточно поднадоевший, маршрут. Захотелось чего-то новенького.
Они жили в девятиэтажном доме, на улице Малышева и она, решила восстановить свой прежний, студенческий путь и сходить в Парк культуры и отдыха – «Кузьминки», а заодно, посмотреть на пруд. Она давно там не была. Последний раз, Аня хорошо это помнит, они с Борей встретились после лекций и поехали в парк вечером, перед самой свадьбой. Они купили её любимое шоколадное мороженое и, сидя на берегу пруда, любовались, закатом…
Что-то погоду я выбрала не очень-то пригодную для гуляния в такую даль, подумала она, уже возвращаясь домой. Аня, мелко перебирая ногами, чтобы не поскользнуться, потихоньку брела по тротуару. С тёмного, свинцового цвета, неба сыпал мелкий снежок и, падая на землю, тут же таял, превращаясь в жидкую кашицу. Было скользко. Ноги разъезжались в разные стороны.
«Я, как та корова на льду», подумала она, но я не трус и домой вернусь жива-здорова,     в  рифму  продекламировала  она  вслух.  Главное,  не  упасть!
Я сильная женщина и нам с тобой, Борисик, дойти до дома – раз плюнуть! Правда, сынок? – обратилась она к нему, представив, что он слушает её и со всем соглашается… - И, посреди её разговора с сыном, она почувствовала, как правая нога, поскользнувшись, поехала в сторону и она, Аня, неудержимо приближается к земле… Я падаю! – мелькнула в голове мысль. Но нам же сынок, нельзя падать, чуть не закричала она! Нам же нельзя падать! Она попыталась хоть за что-то ухватиться руками, но её руки хватали только воздух…
Затем, она почувствовала боль внизу живота и в глазах её, на короткий миг, потемнело от боли. Господи, да, что же это? – взмолилась она и, опираясь  руками  в  мокрый,  раскисший тротуар,  стала  медленно  подниматься. Только бы не выкидыш! – взмолилась она и оглянулась вокруг. - Бывают же в жизни такие ситуации, с обидой в голосе прошептала она – пустая улица, ни одного пешехода вокруг, а я так нуждаюсь в помощи. Чуть не плача, она, опираясь об стену какого-то здания, сделала один шаг, потом другой…
Впереди, метрах в пятидесяти-семидесяти, светилось большими окнами двухэтажное здание салона по продаже автомобилей. Мне бы до него дойти, прислушиваясь к подступавшим болям в животе, уговаривала она себя и, опираясь руками, перебирая ими по стене,  де-лала один шаг, за ним другой....
Там люди, там телефон! Там, обязательно, помогут! - говорила она себе и сыну. Иначе… Что будет иначе, она старалась не думать и, поддерживая одной рукой живот, а другой, придерживаясь за стену, она всё шла и шла. И лишь когда её пронизывала особо острая боль, она останавливалась, а только боль чуть отступала, она продолжала свой трудный путь по покрытому слякотью, тротуару.
Когда, и как она вошла в салон, Аня уже не помнила. Сознание почти покинуло её и более-менее ясно, она помнила события только с момента, когда кто-то, она не знает кто, стал забирать её боль на себя, давая ей облегчение. Ане казалось, что этот кто-то, давая её измученному телу возможность, чуть передохнуть от болей, успокаивал её, и  даже, а может  это  привиделось ей, поглаживал её по голове. Да, решила она, это мне показалось в бреду.
Ей, действительно, стало немного легче и боль, внутри неё, стала слабее. Вот тогда-то  она и открыла глаза и увидела того, кто помог ей в эту трудную минуту.
Сбоку, почти у самой её головы, сидел светловолосый, молодой мужчина, скорее юноша, и пристально, как ей показалось, с любовью и участием в голубых глазах, смотрел на   неё. Она ещё, кажется, спросила у него: «Вы,   ангел?»
Не получив ответа, Аня заглянула ему прямо в зрачки – да, это он всё время помогал ей! Но, кто он? И почему он здесь, в этой машине, рядом с ней и почему так смотрит на неё? А потом она увидела, как он неудержимо, по-мальчишески краснеет. Смотри-ка ты, какой! Он ещё, оказывается, и краснеть не разучился! – подумала Аня, а затем, женщина всегда останется женщиной, решила – до чего симпатичный! Наверное, у него девчонок пруд пруди!
И ей даже стало как-то обидно за себя. Вот лежит она перед ним, с большим животом, растерзанная болью… но, додумать не успела. Новый приступ боли скрутил её жгутом, и она опять застонала, пытаясь хоть стоном подавить крик рвущийся из горла, из самого-самого   нутра.
Потом, её привезли в какое-то помещение, и не успела она осмотреться, как новый приступ боли, боли, до потемнения в глазах, разорвал её почти пополам и захватил её меркнущее сознание.
Она совершенно не помнит, кричала она или нет, но затем, боль вдруг отпустила её, а ещё через мгновение, придя в себя, она услышала совсем рядом,  плачь ребёнка.
Аня поняла – она родила! Она стала матерью! Матерью Бориного сына, и совершенно неожиданно, глубоко-глубоко в подсознании возник вопрос - интересно, дождался  окончания родов, тот, светловолосый, что сидел рядом с ней и забирал её боль?

Глава  четвёртая
ЭРВИН+АНЯ
Из роддома Аню выписывали шестнадцатого и Эрвин, заранее отпросившись у дяди, помчался покупать цветы. Хорошие цветы. Ему повезло только в третьем цветочном магазине на проспекте Вернадского. Там ему подобрали изумительные, свежие розы разных цветов и обернули красивой лентой поверх блестящей плёнки. А затем, он ещё заехал в супермаркет и купил три больших коробки шоколадных конфет для медсестёр и нянечек - так посоветовали ему бывалые папаши, не один раз побывавшие в сходной ситуации.
Всё это стоило уйму денег, но для Ани, моей Ани, как втайне мечтал он, ему ничего не жаль. Тем более, что с его заработками и отложенными накоплениями…
Когда Эрвин подъехал к роддому, Анины родители уже были там. Поздоровавшись с Ильёй Романовичем за руку, а с будущей тёщей, как он в глубине души надеялся, кивком головы, он остановился у самой лестницы и стал ждать. Минут через десять Аня вышла с Борисиком на руках. Он был завёрнут в белый, кружевной «конверт» и перевязан голубой шёлковой лентой. Лицо Ани осветилось счастливой улыбкой, когда она увидела