Файф-о-клок с круассанами

       — Мама, Папа, — обратилась девушка к парочке, сидящей за столиком на террасе ресторана, подчёркнуто ставя ударение на второй слог, — познакомьтесь, это мой жених.

       — Николай, — представился парень и даже чинно поклонился, встав по стойке смирно и кивнув головой, словно семинарист конца позапрошлого века — видимо это случилось от эпатажного вида будущих тёщи с тестем. Марина предупреждала, но всё-таки он оказался не готов, хотя мысленно подготавливал себя к этой встрече и не раз прокручивал в голове варианты развития событий. Увы, но даже несмотря на довольно выдающееся литературное дарование Марины, словесные портреты её родителей оказались блёклыми, по сравнению с оригиналами. Впрочем, возможно так и выглядят современные аристократы — он никогда раньше не имел дело с графами. Знай он заранее, то может быть тогда и не решился подойти к ней, хотя, тут уж счастье, что он этого не знал.

       — Николя, вы как раз вовремя — файф-о-клок, — объявила тёща тоном, словно бы второй акт Марлезонского балета и протянула руку для поцелуя. Николай принял её левой и кратко «приложился» к руке в длинной белой перчатке, царапнув нос массивными перстнями. Отпрянув, он поднял правую руку до половины, но чуть замешкался в раздумьях — прилично ли это будет, тереть прилюдно нос. Ситуацию спас тесть — он истолковал жест по-своему и перехватил руку для рукопожатия.

       — Очень приятно познакомиться, Монами, — папа явно затянул приветствие, тряся руку несколько дольше, чем следовало бы по разумению Николая, но потом он сообразил и ответил ничего незначащей любезностью в том же духе, после чего его конечность амнистировали.

       Папа снова присел на своё место и жестом пригласил гостей. Одет он был под стать супруге, в белый костюм, пусть и отдалённо, но напоминающий фрак, а на голове красовалась, несомненно, дорогая, но какая-то нелепая шляпа, которую он так и не снял. «Может так принято. Что я вообще знаю о приличиях?» — подумал Николай.

       — Человек! Гарсон! – выкрикнул тесть, привлекая внимание официанта, после того, как Николай галантно пододвинул стул для Марины и присел сам.

       Принесли меню и графья принялись обсуждать заказ. Официант чинно стоял рядом отвечая на вопросы клиентов. От него то и дело слышалось – «сегодня утром из Милана», «буквально только что из Парижа» и т.п.

       — Николя, — вдруг спохватилась тёща, — а вы что выберете? Может быть буйабес?

       — Но сегодня ведь не четверг, — отшутился Николай. Он очень боялся, что выбор падёт на рыбу — он просто не представлял себе, как это есть столовыми приборами, особенно отбирать такие мелкие косточки. Возможно, буйабес и не требовал подобной акробатики, но рыбу Николай в принципе потреблял почти только в вяленом или копчёном виде, хотя, пивом не злоупотреблял.

       — Никогда не понимала России. Увязать четверг и рыбу?!

       — Умом Россию не понять, — подытожил тесть таким авторитетным тоном, что Николаю расхотелось объяснять что либо.

       — Я, думаю, Марина выберет для нас что-нибудь, — ответил он, глядя на слегка посмеивающуюся невесту, которую явно веселили его замешательства и неловкость.

       — Мари, тебе повезло, не каждый мужчина доверит такую ответственность супруге, — тут же отреагировала тёща.

       — Только не увлекайтесь, Николя, нельзя всё сваливать на женщин, да и не во всех вопросах они компетентны, — тесть многозначительно подмигнул.

       — Дарлинг, — тёща укоризненно глянула на супруга.

       — Шучу, шучу, Мон шери.

       — Давайте, всё-таки выберу я. Кстати. А чем вы занимаетесь? – тёща взяла инициативу в свои руки и таки приступила к «допросу» потенциального зятя.

       — У меня сеть автомастерских.

       — О! Бизнесмен, — чему-то обрадовано воскликнул тесть.

       — А ваши родители? – маман не разделила восторга супруга, в её глазах так и читалось – «нувориш».

       — Их уже нет.

       — Сожалею. Кто они?

       — Простые трудяги. Я из рабоче-крестьянской семьи, так сказать.

       — А ваши корни?

       — Ну, революция, после семнадцатого года всё перемешалось, оборвалось, потерялось. Я и дедов своих плохо знаю. Плебей, одним словом.

       — Ну, Николя, не стоит так… — снисходительно смягчилась тёща.

       — Я в смысле — не патриций уж точно.

       — А вы надолго в Россию? – решила перевести разговор в другое русло Марина.

       — Мари, ты же знаешь, мы без Парижа долго не проживём, — картинно гримасничая, ответила маман. Видимо, на её лице должна была отображаться бескрайняя любовь к родине второго поколения белогвардейских эмигрантов, но Николаю это вдруг показалось наигранным, да и весь этот званый обед, или ужин, чёртов «файф-о-клок с круассанами», начал казаться каким-то фальшивым, и даже ирреальным. Складывалось ощущение зазеркалья, словно бы Алиса на безумном чаепитии. Нелепая шляпа папаши тут же стойко проассоциировалась с Болванщиком, а вот маман на роль Мартовского зайца не подходила, со своими чопорными ужимками и в таком наряде она, скорее белая королева, хотя, нравом больше тянет на чёрную.

       Наконец, выбор был сделан, очевидно, по принципу «что посвежее, но из Парижу», и вскорости начали подавать блюда. К этому времени реальность Николай стал воспринимать как-то уж совсем отрешенно, благо, родителей невесты больше занимал аристократический трёп, чем его персона — они вещали «важную информацию», а он «внимал», по крайней мере, у тех складывалось такое впечатление к его счастью. Николай был не в своей тарелке – фарфоровая чашка с клеймом «сделано в СССР» ему была милее этой серебряной посудины, в которую его запихнули. Он надеялся, что когда приступят к приёму пищи наконец-то обстановка разрядится, ведь графы тоже люди и должны есть как нормальные люди. Но не тут-то было! Началось такое перебирание блюд, что снова выудило из памяти аллюзию — «Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг». «Ладно — Подёремся часов до шести, а потом пообедаем» — смиренно подумал Николай очередной цитатой Кэрролла. В этот момент зазвонил мобильник Марины.

       — Мари, как не совестно?! Телефон за столом — фи! — возмутилась маман.

       — Прости, мама, это работа, — с завидной для Николая лёгкостью она отмахнулась от нападок и, выйдя из-за стола, отошла в сторонку, чтобы ответить. Вернувшись, она объявила то, чего Николай боялся больше всего, но такие звонки, как правило, подобным и заканчивались, он слишком хорошо знал рингтон, установленный на начальство редакции. Николай беспомощным взглядом телеграфировал Марине – «Не оставляй меня наедине с ними, твоя двинутая мамаша как у Прометея, всю фуа-гра мне выклюет!» Благо, передавался только контекст, и можно было позволить себе фривольность в характеристике. Но она лишь «сочувственно» ответила — «Ничего, выживешь», а вторым игривым взглядом намекнула на «компенсацию морального ущерба» вечером. После чего попрощалась с родителями, игнорируя возмущение маман, и удалилась.

       Оборона значительно сдала позиции, оставшись без подкрепления и тылов, Николай ощущал себя Сталинградом, правда, вместо немцев его окружили французы, пусть и с русскими корнями, но явно давно нерусских нравов. «А что там было, при Наполеоне? А ведь сожгли! Хотя… это Москву...» Мысли явно бредили. Графиня больше доставала не расспросами, а «лекциями по кулинарии», де вот этот шедевр кулинарного искусства создан из лучших европейских продуктов, для вот этого соуса специально собирались какие-то там ингредиенты в какой-то там французской провинции, какие конкретно и где Николай просто фильтровал, слушав в пол уха. Но всё же, что-то внутри его медленно начинало закипать, и он перебил очередной кулинарный эпитет, как раз на перепелиных яйцах:

       — А что, в России перепела перевелись?

       — Ну, Николя, разве можно здесь найти приличные перепелиные яйца? – возмутилась маман, папа же замер в ожидании реакции супруги, давно стало ясно, кто у них настоящий глава семейства.

       — А вы искали?

       — Но французское блюдо из местных продуктов, это… это нонсенс.

       — Моветон. Кич, — поддакнул тесть.

       — А знаете, – Николай поковырял вилкой в очередном блюде, неизвестного для него происхождения и решительно его отодвинул, — я то, что я ем, а ем я… Официант!

       Обслуга не заставила себя ждать, как и положено в приличном ресторане. Николай взглянул на бейдж:

       — Максим, мне вот эти жульены по поперёк горла. Давай меню. ВИП меню, — он протянул карточку ВИП клиента.

       — Всё, что угодно, – официант расплылся в соответствующей для статуса клиента улыбке, принял карточку и собрался сгонять за ВИП меню. Чета графов застыла с открытыми ртами, следя за происходящим.

       — Хотя, постой, давай что-нибудь русского, икорочки, борща, селяночки, капустки. В общем, заесть эти чёртовы рататуи. Ну, ты понял, — Николай подал несколько крупных купюр и официант удалился.