Дневник инженера Сугробина. Страницы из романа "Жизнь ни за что"

бетонку аэропорта г. Владивостока. В туман и дождь. После посадки нашего самолёта аэропорт закрылся. « ВЛАДЕЙ ВОСТОКОМ!» - прочитали мы на стеклянном корпусе аэровокзала, а может так показалось.
       Автоэкспресс долго мчал нас между краснеющих осенним золотом сопок. Сорок первый  градус северной широты – это широта  Крыма, а  четыре – пять  градуса к югу, и уже Япония. Всё вот так просто. Справа от шоссе Амурский залив, за которым ещё наша земля, а чуть подальше – Корея.  
       Автобус мчит. Здесь, как и в Петропавловске, отсчет ведётся километрами: 10-й, 20-й и.т.д. Но вот на невысоком перевале появилась колонна с парусником. Рядом  ресторан «Заимка» - усадьба средневекового русского боярина с картинки из учебников истории, обнесённая сплошным забором из заострённых вверху брёвен подтоварника, за которым виднелся  деревянный  терем из круглого строевого леса  с узкими  окнами.  Начался Владивосток. Улица Столетия города, остановка «Вторая речка», «Первая речка», центр. Первое русское поселений на берегах будущего города было  основано в 1860 году. Статус города Владивосток получил в 1880 году.
     
      Владивосток – большой город, культурный и промышленный центр Приморья. В городе дальневосточное отделение РАН, университет, высшее военно-морское училище, театры. Аборигены пытаются сравнивать его с Сан-Франциско. Я не был в Сан-Фрациско, и во Владивостоке всего ещё несколько часов, поэтому сравнивать ничего не стану, и в споры  ввязываться не стану. Но скажу, что это город также как и Петропавловск, город одной улицы - Ленинской. Она начинается от Амурского залива  и  простирается на все километры вдоль залива «Золотой Рог» до самого  остроконечного окончания залива. На этой улице находятся  гостиницы «Челюскин» и Золотой РОГ», театр юного зрителя и краевой драматический, цирк, областной универмаг, горком и обком КПСС. Вузы, музеи, высотник городской власти, штаб ТОФ, и даже градообразующее предприятие «ДАЛЬЗАВОД» вместе с Приморским ЦКБ морского флота  являются частью этой улицы. На этой улице стоят все памятники и обелиски, включая и весьма примечательно - впечатляющий памятник партизанам, освободившим Приморье от всякой импортной теребени. Частью улицы фактически являются железнодорожный и морской вокзалы, стоящие рядом на угловом ответлении.  Напротив  здания железнодорожного  вокзала, построенного императорской администрацией, стоит памятник Ленину с  его очень патриотическими словами, подтверждающими твёрдые намерения большевиков сохранять и приумножать унаследованные территории, как законно нажитое добро.
        Бухта «Золотой Рог» наполнена кораблями: у морвокзала белоснежные круизные и просто пассажирские лайнеры, у штаба ТОФ  боевые сторожевики и эсминцы, За ним причальная стенка «Дальзавода» и ремонтируемые суда военные и гражданские.   Противоположный берег залива начинается старинным маяком на мысе Голдобин, за которым сплошная причальная стенка  торгового порта, заполненного кораблями всех пароходств СССР. И даже на берегу у памятника партизанам стоит  судно. Это  подводная лодка времён Великой отечественной. Каюта капитана в два квадратных метра. Для матросов сон и еда по очереди. Лодка пришла во Владивосток в 1942 году своим ходом с Северного флота  для защиты наших  грузовозов, которых японцы топили  по причине и без причин. На Ленинской улице есть памятник погибшим пароходам. Как служили тогда моряки? На корабль ставили одну – две пушчонки на открытой палубе  и отправляли без охраны в полную неизвестность. Рейсы до Петропавловска – Камчатского длились по два – три месяца, когда суда прокрадывались по прибрежным водам Охотского моря. Подводных лодок в дальний путь было отправлено две. Дошла одна. Другая затерялась в волнах мирового океана  без известий о себе.
       Береговая линия города изрезана неимоверно, И с какой высокой точки не глянешь окрест – вокруг море, бухты и корабли; море корабли и бухты. Морской город! И нет других слов.
       Все жители города  моряки, рыбаки или жены и дети моряков, рыбаков.  И самые сухопутные всё равно моряки и рыбаки. И когда в прибрежные воды города приходят косяки селёдки, весь город бросает работу и все, кто может и не может, на всех плавсредствах выходят   на  водную акваторию на лов этой сельди.  Прекрасная тихоокеанская сельдь хватается в это время  за голый омеднённый крючок. И удачливый рыболов за  один день обеспечивает себя рыбой до следующего сезона.
   
      «Владивосток – город нашенский», – написано на памятнике В.И.Ленину. И я согласен, что этот город русский и должен остаться русским.
     
      Сколько раз я посетил этот полюбившийся мне город, сейчас не помню. В некоторые годы не по одному разу. Но очень точно помню, что впервые  я ступил на его землю в сентябре вместе с Василием Суматохиным, Стояла прекрасная приморская осень. Деревья  зеленели густой листвой, ярко светило горячее солнце, сверкал  ровной поверхностью воды голубой Амурский залив, за которым в дымке просматривались невысокие сопки мыса Песчаного, уходящие ближе к Китаю и Корее. Всё сопутствовало нам в тот раз. Самолёт из Хабаровска вылетел по расписанию, автобус из аэропорта промчал полсотни километров без задержки, гостиница «Челюскин» в лице приятного администратора  женского пола возраста до 40 лет приняла без выпендрёжа. И мы к 18 часам по местному времени были не просто приезжими, а гостями этого, ставшего с первых минут приятным, города И любовались с крутой набережной на Амурский залив, по которому скользили под белыми парусами две яхты.
     Вокзал Владивостока – это последний километр великой транссибирской  магистрали протяжённостью в 9288 километров. Строительство великой магистрали  начал император Александр Ш и закончил Николай 11. И этой дорогой Дальний Восток навсегда был привязан к России. Я за всё пребывание так и не собрался сфотографироваться у столба с цифрой последнего километра. Очень жалею. Так же жалею, что не проплыл на теплоходе «Советский Союз» до Петропавловска –Камчатского (или наоборот)  вдоль Курильских островов. Но я посетил город Находку, а остров Русский не только посетил, а почти освоил. И был г. Владивосток всегда для меня приятен, близок по духу и настроению. Но таким он был при социализме. Он был «закрытым» пограничным городом. Случайных людей, в дополнение к местным жителям и военным,  не пропускали. И город был свободен от китайцев, корейцев, цыган, лиц кавказской национальности и других неблагонадёжных. Ему немного лет от рождения. Даже сейчас ещё нет 150-ти. Шоссе от аэропорта, бегущее вдоль Амурского залива, украшено остановками с названиями многочисленных здравниц. Город на широте Крыма и полтора – два с половиной месяца с июля до октября  представляет самый настоящий морской курорт. Тёплая, густо солёная, морская вода купание превращает в удовольствие несказанное, т.к. тело не тонет, и не приходится затрачивать силы для удержания на поверхности. Можно покачиваться часами и заполнять тело здоровьем. Когда здравницы кончаются, шоссе плавно переходит в улицу 100-летия города до залива «Золотой рог». Залив неспроста назван «рогом» Он, достаточно широкий  у пролива «Восточный Босфор», тянется вглубь суши, изгибаясь не круто и сужаясь до острия к концу как бычий рог. И это километров на десять. И самое интересное, до самого конца не теряет глубину. К концу залива суда, стоящие на заводе, и суда торгового порта почти  касаются друг друга носами (сами понимаете, что к причальной стенке они швартуются кормой). В городе есть гостиница «Золотой рог» и ресторан того же имени. В гостинице я жил, в ресторане обедал. На острие  рога на первых метрах твёрдой земли стоит памятник адмиралу Макарову.
        За заливом «Золотой рог» в городе  находится другой залив «Диомид», забитый целиком кораблями рыболовецкого флота. И за ним весьма примечательный залив «Патрокл»  Там гнездятся, в основном, военные. Напротив «Патрокла» уже на выходе  из пролива «Восточный Босфор» в Японское море стоит высокая скала, скорее небольшой остров неровной площадью не более двух гектаров, точно посредине пролива. В Патрокле стоял перед выходом «Чумикан» несколько дней,  и все участники экспедиции не раз рассматривали  остров. И все сравнения сводились к сходству  скалы с островом, на котором  под Марселем был знаменитый замок ИФ, прославленный романом А.Дюма «Граф Монте-кристо». На острове  было полуразрушенное двухэтажное  здание, толь казарма, толь тюрьма. Поговаривали, что была тюрьма. Но содержание её обходилась дорого,  и её закрыли. Что-то было, что-то не было! Берега Владивостока так изрезаны, что водной кромки городской морской черты хватило бы по погонным километрам померяться с Крымом.
        Город  необычен, красив, не похож ни на что виданное ранее.  И в хаосе перемежающегося эпохального градостроения проглядывается неповторимая привлекательность. С мыса Песчаного на другом берегу залива город, очень возможно, походит на Сан – Франциско. А когда с высоты телевизионной сопки  бросишь взгляд  мимо  жилых и производственных кварталов на бухты города, усыпанные кораблями до острова Русского,  на мгновение теряешь ощущение реальности. Тут тебе и Грин, и Стивенсон, и Жюль Верн. И все  детские сны совершенно сухопутного мальчика.
       Город Владивосток в конце  70-х и начале 80-х годов  двадцатого столетия  был, на удивление приезжающим западникам, городом относительного благополучия. В том благополучие, о котором  немногие знали  в центре  страны, задушенной  борьбой партийной элиты за имидж, совместимый с западным миром по  внешним признакам, и отгороженным от несовместимости с чужим миром высокими заборами  у шоссе, по которому проезжали высокие делегации. Князь Потёмкин – Таврический  навсегда вошёл в легенды  российского государства за строительство процветающих поселений по пути инспектирующей императрицы. Во Владивостоке  потешные деревни и заборы не возводились. Здесь в ласковые погодные месяцы  тёплое  солнце, бархатное море, праздничные моряки на всех бульварах  гуляющие с яркими девушками. В магазинах мясо и мясные продукты, изобилие рыбных деликатесов, среди которых и  всевозможные моллюски, о которых  даже образованный  интеллигентный  обыватель средней России и её обеих столиц  слыхом не слыхивал. А читая Хемингуэя, только непонятно всхлипывал, пытаясь отделить слипшиеся маринованные рыжики друг от друга уже после того, как опрокинул свои сто граммов в рот. И я спрошу того, кто, возможно, скользнёт по этим строчкам равнодушным взглядом и ухмыльнётся.  А ел ли ты  свежие гребешки, только чуть смоченные мягким уксусом?  А ел ли ты  варёного трёхкилограммового дальневосточного краба со всеми его полутораметровыми клешнями?   А ел ли ты  только что пойманного кальмара, который был мгновенно очищен и брошен на минутку в раскалённое сливочное масло?  И скажу всем – а ничего вы, граждане не видели, и ничем вы, граждане, не можете удивить. Потому что путешествовали только на «бумажных корабликах».
         К сожалению для нас, во Владивостоке  был дефицит пива. Я  любитель пива, и его отсутствие могло испортить самое благоприятное