развевающейся мошной гривой и длинным лохматым хвостом, и пошёл по сугробам вверх. Склон был так крут, что казалось вот-вот и конь опрокинется. Но он чуть замедлил ход перед гребнем, вскинул передние ноги на гребень, как бы человек мог зацепиться руками, подтянулся и поднялся на гребень. Было мгновение, когда мне показалось, что конь достиг своей цели и остановился. Но это было только мгновение. И в следующий момент он уже был за утесом, и виделась в нем только жажда высоты. Но за утесом был крутой поворот, и за ним обрыв. Конь и не думал никуда поворачивать. Прыгнул и уже парил в свободном пространстве над пропастью, а затем его снова скрыл утёс. И я больше не видел коня, сон прервался. Но всё предыдущее изображение было так чётко и ясно, как не бывает в хорошем кинотеатре. Довольно долго я ещё лежал в постели, пытаясь переварить этот короткий запечатлевшийся сон и, ничего не определив, поднялся и выглянул в иллюминатор. В иллюминатор увидел только часть шкафута со спасательным кругом и больше ничего. Туман окутывал корабль сплошной стеной. Я умылся и вышел на верхнюю палубу. Было тихо, безветренно и тепло. На юте пробили склянки. На вертолётной площадке поблёскивали лужицы от ночного дождя.
После представления адмиралу Энгельсу Краснову, адмиралом была дана команда командирам кораблей оказывать полное содействие работе нашей бригады.
Работаем, не вспоминая про кодекс о труде. Соблюдаем строго время еды и адмиральский час. И все вместе ползаем по рубкам и отсекам корабля от киля до клотика, меряем, эскизируем, считаем. Надо сделать привязку 6-ти, кораблей, все они разные и четыре из них стоят сейчас здесь в бухте Крашенинникова, а два на Дальзаводе. Именно потому, что корабли в одно время были на месте, и последовала такая спешка с отъездом. Да ещё надо посетить вертолётную часть в Елизове и согласовать вопросы доработки вертолётов. Как уже говорилось, мы с Суматохиным с точностью до килограмма выяснили: наши вертолёты имели грузоподъёмность до полутора тонн и могли нести одну торпеду весом около 1200кг. Наша аппаратура по максимуму на четыре канала приёма весила только 1000кг. Всё у нас сходилось. Была подготовлена документация на доработку. Но у лётчиков люди нашего института ещё не были.
Сегодня у моряков выходной. Все офицеры, свободные от вахт сошли на берег, к семьям, к жёнам, к девушкам. Сошли на берег и все наши, знакомиться с городом Приморском. А я проспал до двенадцати и чувствовал себя великолепно.
На корабле банный день. Баня на "Чажме" великолепная. Сухой пар до 130°, а за стеной - ванна размером 2x3 и глубиной 1,5 м с чистой и холодной солёной тихоокеанской водой. После такой бани и без подсказки А.В. Суворова,9 сделаешь всё как надо. Ребята из города приволокли всё в достатке, т.е. водки и рыбных закусок, поскольку люди с обедневшего рыбой запада СССР, попадая на Дальний восток, первые две недели кроме рыбы ничего не едят. А рыбы... Вечер после бани был длинный и оживлённый.
28 июля
Сегодня день военно-морского флота. У моряков праздничный завтрак, обед и ужин. Мачты расцветили флагами, Моряки боевыми частями соревнуются в перетягивании каната, проводят волейбольный турнир на вертолётной палубе. Чтобы мяч не улетал за борт в море, его привязывают на прочную капроновую нитку. После спортивных соревнований выступил матросский вокально – инструментальный ансамбль. Наша команда выступала в роли болельщиков во всех мероприятиях. И только в праздничном обеде выступила как участник. Вечером в офицерской кают – компании крутили кино.
На военно – морском флоте в СССР кормят четыре раза в день. Завтрак в семь утра, обед в двенадцать, второй обед в пять часов вечера и чай в восемь. После главного обеда на кораблях строгий «Адмиральский час» до 14 часов, когда никто не стукнет, не брякнет. Все, кроме вахты отдыхают.
Обедали и, вообщe, кормились мы в офицерской кают - кампании вместе с командиром и офицерами. На Чажме это было большое помещение, от борта до борта в носовой части на верхней палубе с посадочными местами, человек на семьдесят. По вечерам в ней показывали фильмы из узкоплёночного переносного аппарата. За время контактов с военно-морским флотом насмотрелся я кинофильмов, каких в кинотеатрах и не показывали никогда. И всё объясняется просто: киностудии гнали немало дерьма, и через прокат они не набирали необходимых десяти миллионов кинозрителей и не оправдывали затрат. И киношники сталкивали такие фильмы в армию, лагеря МВД и т.п. и защищали свои затраты в полном объёме да ещё и с перевесом. Приходилось терпеть. Что дают, то и принимай. После всевозможных скитаний в служебных командировках я считаю корабли лучшим местом для приюта. Корабль казался желанным родным домом,
04 августа.
Переехали с рейда на пирс, точнее поменяли корабли. Сейчас у меня отдельная каюта, занимаемая в походах флагманским штурманом, с мягким диваном и индивидуальным гальюном и прочими удобствами. Всё хорошо. Получил стол для писания и живу в удовольствии одиночества.
После праздника меня прихватил «Кондратий». Температура, озноб, ломит все суставы. Лежу, не считая дни в постели, ем все таблетки, которые принёс корабельный доктор, но чувствую себя плохо. Встаю только на еду и то не на каждую. Состояние меняющееся, неровное Доктор, капитан – лейтенант медицинской службы заходит ежедневно. И фиксирует температуру и состояние. «Перемена климата», - констатирует он и утешает, - рассосётся». Специализация у доктора – хирург. На кораблях в мирное время врачам беда. Полное отсутствие практики и потеря всех навыков. За мои военно-морские командировки, только раз в океане у матроса случился аппендицит и врач сделал операцию. Всё прошло хорошо, и доктор ходил гордый и счастливый. Зубной врач был задействован побольше, но не намного. Мне было даже жаль, что зубы на кораблях меня не мучили.
Продолжаю лежать. Завтра суббота и баня. Надеюсь на её воздействие.
Ещё один странный сон в прошедшую ночъ. Начинаю сны коллекционировать. «Огромное пространство, заваленное в стихийном беспорядке брёвнами с неровными проходами между ними. К каждому бревну привязан человек, и не один, а сколько убирается в длину бревна. По проходам ходят палачи и рубят головы на выбор. Палачей мало, жертв много. Палачам лень рубить подряд, и вот живой человек лежит между двумя трупами и кто его знает, может, надеется, что не пройдут по второму разу, пропустят...» Вот так!
Непонятные сны отражают глубинные процессы подсознания. Они или предупреждают, или предлагают, но всегда призывают к действию. И дело каждого принять сон к сведению или отмахнуться от непонятности, чтобы не думалось. Первый сон я растолковал как призыв к действию не страшась опасностей. Второй как предсказание, что я уцелею там, где нельзя уцелеть.
На пеньковых канатах, которыми чалят корабли к стенкам, перед самым бортом корабля надеты красные круги диаметром сантиметров семьдесят. Зачем!? Чтобы крысы на корабль не проходили. А крысы на кораблях начинают жить с постройки их на заводе. Их присутствие и ощущаешь, и замечаешь регулярно. Рустайлин как-то зашёл в гальюн при каюте вертолётчиков и когда выходил, крыса села ему на голову. Раздался испуганный крик, потом художественный мат. И мы увидели сконфуженного шефа, проверяющего обеими руками свою голову.
6 августа
В воскресенье ребята поехали на горячие источники в Паратунку. Я ещё болел. Уже было лучше, но решил доболеть в постели. В холодильнике у меня банка свежей икры, сливочное масло и немного водки. Чем не творческая жизнь!?
Когда вернулись, узнал, что Вася их отговорил от поездки на нефильтрующееся озеро. И они махнули в Питер.
- Сколько стоит такой бутерброд в Москве, - спросил меня Юрий Малахов, наш инженер-налпдчик, подавая ломоть белого хлеба во всю буханку, помазанный маслом и с краями наложенным сверху толстым слоем малосольной кетовой икры, крупной, как горошины и переливающейся под солнцем, как прозрачный янтарь. (Это было в другой раз на базе отдыха ремзавода «Зарница» в долине Паратунки, Домики там стояли рядом с рекой, а дежурная команда военно-морских сил из мичмана и двух матросов подлавливала свежачка для хороших гостей.)
- В Москве никто не сможет съесть такого бутерброда. Он бесценен, как уникум, - ответил я Малахову. - Кета была поймана час назад, икра приготовлена в течение получаса. Никакие средства связи не могут подать её в таком виде в Москву.
- Но, эта икра приготовлена по браконьерски, рассчитана на минимальный срок хранения в холодильнике. Хранить её без холодильника - пустая трата денег, - сказал Юрий, выпил полстакана водки и вонзил крепкие зубы в бутерброд, отхватив от него половину.
- "Тратить в пустую деньги не будем," - пробормотал я вслед за рассуждениями и открыл холодильник, чтобы приготовить сeбe второй завтрак из рюмки водки и бутерброда с икрой.
Вчера в ночь ребята поставили краболовки. (это металлическое кольцо диаметром около метра с привязанной к нему по периметру сеткой в виде полумешка.) К сетке прикрепляется мясо, желательно притухшее, и крабы в ночную охоту заползают в сетку полакомиться. Их заползло несколько штук, небольших, в размахе от полуметра до семидесяти сантиметров, но самых настоящих дальневосточных. Вынув из крабов мясо, делаем чучела. Надеюсь довести в качестве сувенира хотя бы одного.
Сегодня мне лучше. Где-то там далеко южный берег Крыма. Вчера отправил письмо на домашний адрес Лены. Пусть показывает конверт друзьям с обратным адресом на Камчатке. Кажется, она за год осознала, что Сугробин работает для Родины, а не перепродаёт джинсы на толкучке. Но уже три недели, как мы ничего не знаем друг о друге. Где я? Где она? Дождь стучится в окно... А за иллюминатором в унисон с порывами дождя, рвёт снасти ветер. Корабль чувствительно покачивает у пирса в тихой бухте. Завтра начинается четвёртая неделя командировки. Сереют дома Приморска. За ними зеленеют покрытые лесом сопки. В солнечную погоду берег живописен. С катера, плывущего из Петропавловска, в солнечную погоду город кажется белым, и берег напоминает немного Крым. Когда я сказал об этом молодой женщине с малышкой, сидевшей рядом со мной на катере, она невесело рассмеялась.
10 августа.
Сегодня с утра у меня командировка в лётную часть. Вместе со мной Рустайлин и Суматохин. Моряки дали нам ГАЗик с водителем и мичманом и к 10 часам мы прибыли на лётное поле. Командир и главный инженер полка встретили нас радушно. Познакомились так же с командиром эскадрильи и штурманом эскадрильи. У командира Шарыкина отчество было Ильич, а штурмана Шышлова звали Феликс. И все называли просто Ильич и Феликс. Летали они классно. В этом мы с Рустайлиным убедились, когда они летали в океане с нашей aппapaтурой на госиспытаниях.
Но сегодня близко познакомиться не удалось. В полку были полёты. Смеёмся: возвращаемся на корабли на вертолётах, если спасжилеты дадут. В камчатских волнах Тихого океана много не наплаваешь без спассредств. Матросов здесь и плавать не обучают - ни к чему. Упал в жилете - не утонешь. Без жилета будь чемпионом по плаванию, всё одно пойдёшь ко дну через несколько минут, замёрзнув от холодной воды. И катер не успеют спустить.
