Поцелуй дьявола
Приговорённый к высшей мере наказания –а точнее к расстрелу. Сашка Чёрный шёл по тюремному коридору. Звуки его шагов, отдаваясь эхом, колотили по стриженной наголо башке.
-Неужели сейчас шлёпнут –стучало в висках. Из рассказов сокамерников Сашка знал, что расстреливают именно так. Ведут, ведут по коридору и вдруг бац!
-И всё, нет тебя! Ты уже на том свете. Интересно, а чего там есть на этом самом том свете? Когда -то в далёком, раннем детстве его бабушка Серофима рассказывала, что есть Ад и Рай, а так же Божий суд.
-И там тоже суд! Меня наверно присудят к Аду? Куда же тебя ещё, ты столько натворил за свою короткую жизнь, что тебе братец и Ад за счастье.
-Шевели конечностями, чего тянешься!–прикрикнул цирик. Чёрный прибавил шагу.
-Во козёл сбил с мысли, дать бы тебе в рог, браслеты жаль мешают –он покрутил закованными в железо кистями и сразу успокоился. Его уже который раз таскали по коридору, доведут до вокзальчика и назад, в камеру.
Сашка опять задумался. А интересно, вот приведут меня к Богу, что Боженька, будет спрашивать? Бабушка рассказывала что плохие и хорошие дела, сложат на весы, чего больше, от этого и будет зависеть, куда пошлют. Чёрный стал перебирать все хорошие и плохие дела, которые он успел сотворить. Получалось что плохих намного больше, да и по содеянному, плохие перевешивали хорошие.
-Да, в Ад моя дорога – с сожалением причмокнул он. Цирик остановил Сашку у открытой камеры, рядом позвякивая ключами, стоял ещё один охранник.
-Заходи, чего встал, теперь здесь жить будешь. Чёрный вошёл в хату, дверь захлопнулась, а кормушка отрылась. Сашка просунул в неё руки, цирик отстегнул наручники, и сразу закрыл кормушку. Оставшись один, Чёрный осмотрел своё новое место жительства. Хата была грязновата, на столе валялись какие –то бумажки и даже несколько хлебных корок.
-Кто это здесь такой сытый жил? –подумал смертник. Сашка, смахнул грязь со стола на газету, свернув её бросил в ведро стоявшее у параши. Присев на кровать, он подумал, зачем газету выкинул? Пригодилась бы ещё.
- Пригодилась! –передразнил он сам себя. Может, завтра тебя шлёпнут, зачем тебе на том свете газета? Чертям что ли читать собрался.
Ну, что ж, может и чертям придётся почитать. Зато сегодня опять живой остался. Значит, в следующий раз шлёпнут! -настаивал внутренний голос. Поживём покедова –успокоил он сам себя. Закурив сигарету, Чёрный огляделся по сторонам и снова погрузился в размышления.
Сколько зеков прошло через эту хату? И каждый о чём –то думал, мечтал, вот и я начал с этого же. Как бы хорошо было, если бы я смог повернуть свою жизнь назад. Вернуться в тот злополучный январский день, в то рождественское утро. В памяти Чёрного в который раз всплыла картина совершённого им преступления.
Да, именно седьмого, а не в последующие дни всё и началось. Проснулся Сашка, как обычно с больной головой и страшной тошнотой, его выворачивало от выпитой вчера бормотухи. Рыгнув на всю квартиру, он соскочил с кровати и бросился в ванную. Прокашлявшись, и отплевавшись, словно чахоточный, Чёрный посидел на унитазе, затем сморщившись от своей же вони, припёрся на кухню. Налив из –под крана, большую кружку холодной воды. Сашка выпил её залпом, дохнул на окружающих перегаром и, усевшись к столу, закурил.
-Похмелиться есть? –посмотрел он зло на сеструху.
-А ты заработал на опохмелку –то? –огрызнулась та. Ишь ты только бельма открыл и уже дайте ему похмелиться, обойдёшься. Иди к своим приятелям они тебя похмелят.
-К каким ещё приятелям?
-К таким, каким? У которых вчера лопал к тем и чеши! Ишь взяли с утра привычку похмелиться!
-Так ведь праздник сегодня, рождество, сам Бог велел, а ты зажала.
-Я не знаю, чего тебе Бог велел, может лопать, а может топать. Только ты давай вали скорей по своим делам. Ко мне подруги придут в двенадцать, им смотреть на твою уголовную рожку не больно приятно.
-У меня не дела, а делишки, дела в прокуратуре. А подруг я твоих знаю как облупленных. Смотреть им на мою рожу не приятно, видишь ли? Знаю я чего им приятно, любая ко мне в кровать залезет, только свисни. Дай хоть рубль на пиво, тогда уйду, а не дашь, за стол с вами сяду. Не погонишь же ты родного брата из-за стола, тем более при подругах, неудобно вроде.
Сеструха достала из кармана старенький кошелёк, открыла его и, вытащив на свет железный рубль, с портретом Ленина, бросила его на стол.
-На, подавись! Только что б до завтрашнего утра, твоей уголовной морды я дома не видела.
Рубль покатился по столу, Сашка, ловко прихлопнув его ладошкой, расплылся в улыбке.
-С паршивой овцы, хоть шерсти клок!
Сам ты козёл облезлый, давай вали скорей –парировала сеструха.
Но брат уходить не спешил он полез в карман клешей и выудил от туда помятую засаленную трёшку, и несколько беленьких монеток.
-Сначала капитал надо пересчитать, а потом уж подумаем куда пойти.
-Ну, ты Сашка и гад, у меня на хлеб не хватает, а у тебя целый карман денег верни рубль назад. И сеструха попыталась схватить прижатый к столу железный рубль.
-Но, но, полегче, что упало то пропало, и не надо мне врать, что у тебя денег нет. Мухомор только позавчера получку получил. Сашка стал пересчитывать вываленные на стол деньги. С мелочью получалось пять с полтиной.
-Прекрасно на пузырь хватит и пивка ещё попью –обрадовался Чёрный. Эй, Мухомор, похмеляться пойдёшь, у меня бабульки есть! В кухне сразу появилась заспанная морда зятя.
-Конечно, пойду, чего глупости спрашиваешь. Когда это Валерка от выпивки отказывался?
-Я ему пойду, я ему похмелюсь! Да и тебе тоже, вали отсель, морда уголовная, пока я тебя половником физиономию не разбила. И сеструха, схватив со стола большущий черпак, затрясла им над головой брата. Сашка, моментально выскочив из кухни, стал напяливать на ноги дутики. Накинув на плечи старенькую пургу Чёрный выскочил в подъезд, и уже от туда опять спросил у зятя.
-Эй, Мухомор ну чего пойдёшь похмеляться, или будешь сидеть под юбкой у жены? В дверь ударилась скалка и отлетела в сторону.
-Пошёл вон, алкоголик проклятый ни куда он не пойдёт, я сама его похмелю, молотком. Сашка не стал дожидаться, пока в него полетит, что нибудь ещё и захлопнул за собой дверь.
-Ну и стерва у меня сестрица, как с ней Валерка живёт, я бы наверно не смог.
Матерясь и харкаясь, Сашка Чёрный двинул напрямую к пивной. Вот тут –то всё и случилось, придя в пивную, мучающийся похмельем парень. В первую очередь, растолкав толпящихся у прилавка мужиков. Затем залпом, выпил пару кружек, кислого разбавленного водой вчерашнего пива. Получив временное облегчение, он стал искать глазами напарника, с кем можно было спаять на бутылку. У окна, расположив на подоконнике кружки с пивом, и огрызки вяленой рыбы стоял Сенька, по кличке Горбатый.
-Во у Сеньки Горба всегда деньги есть, с ним спаять можно –решил Чёрный, и расталкивая пьяных мужиков направился к подоконнику.
-Семён, не желаешь со мной спаять на пузырь водки! Горб полез в карман и, достав от туда засаленную трёшку, спросил.
-Сам сбегаешь или гонца пошлём?
-Гонца пошлём, самому в подляг бегать, вон Краб толкается, плеснём ему полстакана. Горб закивал головой, соглашаясь с предложением Чёрного.
Добавив к трёшке Горба свою трёшку, Сашка поманил пальцем Краба.
-На сбегай по быстрому, принеси водки бутылку, за четыре двенадцать, и колдушку яблочного, за рубль тридцать семь, понял? Да купи ещё на сдачу грамм двести кильки, на закуску, а то здесь закусить нечем.
-А если в магазине очередь? –заглядывая в глаза Сашке, расплылся в улыбке Краб.
-Скажешь Нинке, что для меня она тебе без очереди продаст. Краб убежал, а Сашка, взяв ещё кружечку пивка, расположился рядом с Горбом. Не успела пена осесть в кружке, как в пивнухе вновь появился Краб. Он держал в руках пару пузырей, и радостно улыбался.
-Ставь сюда –ткнув пальцем в подоконник, распорядился Горб.
Раздавив на двоих бутылку водки, и догнавшись кружкой пива, собутыльники принялись за яблочное. На душе у приятелей сразу полегчало, в голове защебетали пташки, весь мир стал розовый, а люди счастливые. Лишь один Краб, переминаясь с ноги на ногу, стоял, молча, понурив голову. Он так и не дождался своей доли за беготню в магазин, и по этой самой причине был не в себе. И вот когда собутыльники, стали разливать, по стаканам остатки красного. Душа бегунка вскипела от несправедливости, и он заорал, перекрикивая гудящую толпу пьяниц.
-Вы что шакалы совсем обнаглели! Я словно бобик, бегал в магазин ругался с мужиками, из –за очереди! А вам для меня полстакана красного жалко!
Горб удивлённо посмотрел на орущего во всю глотку Краба, и ни слова не говоря, саданул ему в лоб пивной кружкой.
-Ну зачем ты так, пусть бы выпил полстаканчика –возразил Чёрный, и протянул руку растянувшемуся на полу Крабу. Вставай я тебе свою долю отдам, и предложил пострадавшему стакан, с недопитым, красным вином. От удара кружкой по башке у Краба, вылетели остатки его мозгов и он, решил заболеть говнетизмом. Скорчил рожу, и с обидой в голосе Краб прогнусавил.
-Не надо мне ваших подачек –и махнув рукой, выбил стакан, наполненный вином из цепкой пятерни Чёрного. Стакан, подлетев в воздух, выплеснул содержимое в лицо хозяина, и разбился о бетонный пол.
-Ах, ты сука подпольная, моим вином да мне в рожу –заорал Сашка, и со всей дури пнул Краба в грудь. Затем одной ногой встал валявшемуся на полу Крабу на горло, а второй надавил на голову. Послышался глухой треск, и Краб, дёрнувшись всем телом, закатил глаза.
-Да ты ни как ему шею сломал – прогнусавил Горб наклонившись над шестёркой. Да ты его убил! –отпрянул он от валявшегося на грязном полу Краба.
-Убил, убил!! –заверещали буфетчицы.
-Клавка, ебитвую мать, вызывай ментов!!! –заорали пьяные посетители и кинулись прочь. Сашка стоял, опустив голову.
-Ну, вот и доигрался ты паренёк поедешь на строгий режим, зону топтать лет на десять –пронеслась в башке здравая мысль. Убежать бы, куда глаза глядят. Дак смысла нет, вся пивнуха меня видела. В этот момент кто –то схватил Чёрного за плечё, и попытался завернуть ему руку за спину.
Сашка, изловчившись, вывернулся и нанёс хватавшему удар в челюсть. Хватавшим оказался местный участковый, от удара шапка слетела с головы, обнажив блестящую лысину во всю его голову.
-Ты что гад я же при исполнении –завопил мент и стал расстегивать кобуру. У Сашки помутилось в башке. То ли от испуга, быть застреленным, при нападении на сотрудника правоохранительных органов. То ли от горечи и злости на вест мир и самого себя. Он схватил тесак, для резки хлеба, который бросили убегавшие буфетчицы, и рубанул им по блестящей лысине усчасткового. Тяжелый острый тесак, разрубил башку чуть не пополам. Чёрный оставил тесак торчащим в голове, сел на пол и завыл. Так воющим его и арестовали прибывшие на место бойни менты.
Мысли его прервал скрежет кормушки, принесли ужин. Сашка взял шлёнку с вонючей перловой кашей. Запустив руку в карман, он выудил утреннюю горбушку чёрного хлеба. Поковырявшись ложкой в тарелке, Чёрный оттолкнул её от себя.
-Кормят всякой парашей, на солидоле что ли они её варят. Вообще –то после оглашения приговора, ему кусок в глотку не лез. Черный до последней минуты надеялся что расстрела, не будет. Но судья всё же произнёс это страшное
