Успеть в срок

зачастил расчётами. «Чёрт возьми!» За секунду до столкновения мозг озарило разгадкой страшной тайны, заставившей сбиться с ног полицию, медиков и спасателей. Той самой тайны разрезанных надвое автомобилей и бесследно пропавших голов. «Вон оно как!» Я нёсся не на обычный грузовик. То была платформа на колёсах. Платформа, заточенная острым клином, который нацелился прямо мне в горло. Ещё мгновение и моя голова, отхваченная этой „гильотиной“, также скатится в чрево платформы. Мозг выдал мне ещё немало попутной информации, которой я, сказать по совести, не нашёл применения в эту секунду. Но когда мозг успел подсказать решение рукам, я не уловил. Руки, казалось, сами выкрутили руль, и машина, в последний миг увернувшись от столкновения, выпрыгнула с шоссе, ломая придорожные кусты. Последнее, что врезалось в память - толстое дерево, летящее навстречу из темноты…
Застонав, я приоткрыл глаза.
Маленькое косматое чудище, замахнувшись, примеривалось, как половчее рубануть мне по шее топором. Ржавый топор в свете Луны казался обагрённым свежей кровью. Или так оно и было на самом деле, не знаю.
- Ну что ты возишься?! - услышал я дребезжащий голосок второго мерзкого карлика. - Ты его сперва из машины-то выволоки. На земле, небось, сподручнее рубать-то…
- Так подсоби! - огрызнулся первый. - Этакого борова тягать!..
- Ха! Ну-ка, погоди-ка... - „дребезжащий“ осветил фонариком мою машину. - Ты номера-то его видал, Вань? Сызнова, значит, столичная штучка пожаловала. Небось, тоже из ентих самых. Повадились, ироды.
- Ага, - отозвался тот, что держал в руках топор, -  И что ж им только неймётся, сволочам!
- А давай-ка, Вань, знаешь что, - „дребезжащий“ довольно хмыкнул, - давай-ка мы его тогда, Ванюх, целиком доставим. Пущай Шаман позабавится. Авось добавит его в свою икебану…
И нам с тобой рублишко-другой, глядишь, накинет. Смекаешь?
- Угу, хорошо бы... Но как же мы его? Фрола тогда кликни, что ль. Неча ему, пьяной роже, в машине дрыхнуть.
- Пожалуй. Я скоро, Ванюх. Одна нога здесь, другая там...
- Угу... Стой, погоди-кась! Шевелится вроде. Как бы не сбёг!.. - забеспокоился Иван.
- Э-э-э, Вань, да что ты, право, как дитё! - „дребезжащий“ подскочил к Ивану и выхватил из его руки топор. - Дай-ка мне...
От удара обухом в лоб я снова потерял сознание.
Говорят, самая лёгкая смерть - от холода. Человек просто засыпает и больше не просыпается. Не знаю - может быть у кого-то и так. Я, наоборот, от холода проснулся.
Зубы выстукивали морзянку, связанных рук и ног я не чувствовал вовсе. Мне казалось, что я намертво примёрз к металлической платформе, нервно вздрагивавшей на ухабах. Рассвело. От снега не осталось и следа, хотя по-прежнему было морозно. Видимо, в этих местах, уже больше похожих на равнину, чем на горы, он не выпадал вовсе.
Я осторожно покрутил головой. Борта на платформе отсутствовали. Я не выпал на каком-нибудь крутом вираже, похоже, лишь благодаря разным механизмам, закреплённым на платформе. Вроде лебёдки, какие-то тросы, крюки, петли... «Точно! - догадался я, - это ведь смахивает на обычный эвакуатор». Такие я не раз видел в центре города разгребающими стихийные парковки под командованием бравого дорожного инспектора. «Эвакуатор-убийца! Ловко они это придумали!»
Ближе к кабине я разглядел кусок брезента, закреплённый на полу. Решив, что на этой немудрёной подстилке мне станет хоть чуточку теплее, чем на металлическом полу, я, как мог отталкиваясь негнущимися руками и ногами, переполз на брезент. Не скажу, что лежать не нём было удобнее - под брезент явно сложили какие-то детали или инструмент. Но я, действительно, смог немного согреть левый бок.
Перевернуться на правый я уже не успел. Эвакуатор, посигналив перед металлическими воротами, въехал на территорию, больше напоминающую заброшенные фабрики из голливудских боевиков, чем что либо ещё. Бетонные и кирпичные корпуса выглядели  столетними стариками, оставленными умирать в доме призрения. Всего одно здание казалось обитаемым: из трубы валил дым, а окошки в небольшой деревянной пристройке к нему горели тусклым светом.
Кто-то коснулся меня сзади. Небритый мужик с опухшим лицом пилил топором верёвку на моих ногах. Огромные ручищи подхватили меня и поставили на землю. Я едва не упал - ноги отказывались слушаться.
Сам не ожидая от себя подобной реакции, я криво ухмыльнулся. Я вдруг понял, что стал обладателем ещё одной информации, которой уже вряд ли найду применение в своей жизни. Нет, эта информация вполне могла бы принести мне  немалую выгоду и, причём, в самом недалёком будущем. Могла бы, да, разумеется легко могла бы. Но дело в том, что само будущее у меня, судя по всему, будет очень коротким.
Я нашёл то, что искал. Нашёл, не потратив усилий, не потеряв ни дня на поиски. Ирония судьбы. Вот они, пропавшие цирковые вагончики. Вот, штук двадцать, а то и больше - все, как один, свалены в беспорядке в глубине двора. Как один улыбаются со стен весёлыми расписными рожицами клоунов и жонглёров. Огромная жёлтая голова „главного клоуна“ из папье-маше в остроконечном колпаке валяется тут же, среди вагончиков и старой рухляди. Когда-то этот картонный чудак, по-видимому, украшал собой вход в шапито или висел над кассой и заманивал публику. Ну и что мне прикажете со всем этим делать теперь? Теперь, когда я в скором времени должен стать составной частью некой „икебаны“.  Сердце подсказывало, что удовольствие это, скорее всего, не придётся мне по нраву.  Похоже, лучшая доля, как ни цинично это звучит, ждала бы меня на том склоне, в моей разбитой машине. Всего один удар топором и... Интересно, что успевает подумать человек своей отрубленной головой?
- Ишь ты! Ты тока глянь, Вань, на ентого чудика. Лыбится! - мохнатый „гном“, мой ночной „спаситель“ с противным голосом на самом деле оказался обыкновенным бородатым мужичком, только очень маленького роста. Под стать ему выглядел и Иван.
- Да не-е, это у него, видать, шок, - со смешком отозвался он. - Испужался, сердешный. Глянь-кась , в штанишки-то ужо надудонил…
И оба, радостно гогоча, зашагали по направлению к пристройке. Я остался под наблюдением третьего, гориллообразного молчаливого верзилы, который недавно с необычайной лёгкостью в один присест достал меня с платформы эвакуатора.
Навстречу карликам уже спешили. Три бородача в перепачканных красками чёрных халатах, во главе с тучным женоподобным существом с противными редкими усиками, вывалились из дверей и наперебой загомонили, приветственно хлопая карликов по плечам.
- Что ж, хвастайтесь, - надломленным дискантом то ли приказал, то ли поинтересовался „женоподобный“, подойдя к эвакуатору и холодно кивнув „горилле“ . Меня он как бы не замечал.
- Дык отчего ж не похвастать, Шаман, - засуетились карлики, - улов, небось, вчера отменный был. Фрол, покажи...
„Горилла“ подошёл к платформе и потянул за угол брезента, на котором я только что лежал. Из углубления в полу на землю, будто тыквы, посыпались заиндевевшие человеческие головы.
Меня стошнило. Женоподобный Шаман брезгливо посмотрел на меня.
- А этого зачем целого привезли? - через плечо бросил он карликам.
- Дык увернулся, сволочь. Склизкий, гадёныш, что твой вьюн.
- А топор вам на что, недоумки?!
- Не гневись, Шаман. Мы ж как лучше хотели, - заканючил „дребезжащий“. - Ты посмотри, Шаманчик, какой фигуристый. Из столицы к нам пожаловал. Не ровен час, тоже из тех ищеек, по клоунские души…
- Да-а-а? - расплылся в улыбке Шаман, - любопы-ы-ы-тно. Таким гостям мы всегда рады.
Он сделал было шаг в мою сторону, но, взглянув мне под ноги, вновь недовольно скривился и замер на месте.
- Так ты, значит, мил человек, стукачок?
В иное время я бы посмеялся над знакомой фразой из популярного фильма, но теперь я счёл благоразумным ответить вполне серьёзно:
- Нет, что вы! - промямлил я жалостливо, - я ученый. Биолог…
- Ха! - всхлипнул Шаман, - биолог! Что-то новенькое. Те, трое, все как один менеджерами поначалу сказались... Поначалу... - добавил он многозначительно.
- Я честно учёный! - гнул я свою линию. Впрочем, без особой надежды, что мне это хоть как-то поможет.
- А хочешь послужить науке, учёный? - Шаман явно издевался. Я почувствовал какой-то подвох, но не в моих силах было уже изменить ситуацию.
- Науке? Хочу. А что мне надо сделать? - ответил я „по сценарию“.
- Ха, а тебе, собственно, и делать ничего не придётся, - женским голосом взвизгнул Шаман. -  Просто поучаствуешь в эксперименте. Видишь ли, мил человек, я изобрёл новый состав для консервации тканей. Не гниют мертвяки, представляешь? Куда там до них фараоновым мумиям! Ни разу покамест он меня не подводил. Все твои „коллеги“ висят себе спокойненько в моей лаборатории. Хотя я предпочитаю всё же называть её музеем. Представляешь, учёный, за два года ни одного пятнышка на экспонатах, ни единого следочка разложения. А аромат! Не зря мои... э-э-э... компаньоны, - Шаман обвёл широким жестом людей вокруг себя, - не зря они за моей спиной прозвали мою музейную композицию икебаной. Но я не в обиде, нет. Думаю, тебе тоже понравится. Сам понимаешь, для объективности результатов надо статистику набирать. Глядишь, нам с тобой премию дадут когда-нибудь за открытие.
- Странное у вас хобби, - осторожно начал я прощупывать почву, - Коллекционируете человеческие головы? Думаю, для этих экспериментов я бы пригодился вам живым.
- Ой, уморил! Ж-живы-ы-ым... - зашёлся в смехе Шаман. И вдруг резко сделался серьёзным и буднично, даже немного устало, сказал:
- Да ну... Ни к чему это, мил человек. А головы? На кой они мне? Это так, для бизнеса. Для поддержки, так сказать, штанов. В некоторых странах, мил человек, в моде черепа, не слыхали? На камин поставить или там на стол заместо вазы. Да не просто чтоб. Хотят, чтоб раскрашены были оригинально, не абы как, чтоб, значица, такого же второго больше ни у кого не было. Пробовали мои умельцы-художники им из гипса черепа отливать, из пластмассы пытались... Веришь, нет - артачатся, не берут, настоящие им подавай. Видал, цацы? Ну, что поделать, у богатых свои причуды. Добыли настоящие. И представь, пошло дело с божьей помощью.
- С божьей? - удивился я.
- Ай, да мне фиолетово, с чьей! - рассердился Шаман. - Главное, бизнес идёт.
- Ну и почём нынче головы на рынке? - осознав безысходность, я отчего-то осмелел. - Мою, например, во что оцените?
- Твоя -  фуфло, дешёвка, - махнул рукой толстяк, - потому я тебя в своей личной композиции и оставлю, не жалко. Вот детские черепа - да, в большой цене. Только где ж их напасёшься, детских-то? Прикидываешь? Ну, мои парни, умницы, и надумали один фортель. Лилипутов сообразили за детей выдавать. А тут, представь, такая удача - целый их грёбаный паноптикум в нашу глухомань пожаловал. Наши малыши, - Шаман с умилением посмотрел в сторону двух карликов, - недолго думая, их, как своих,  и заманили в гости. Родственные же души, оно понятно. Скажешь, не молодцы?
Шаман подышал на ладони, потёр их одну о другую:
- Морозно сегодня, однако... Да уж, разоткровенничался я с тобой. Люб ты мне, мил человек, наверное. Обещай только не рассказывать о нас никому, лады?
Вся компания дружно заржала. Даже Фрол приоткрыл рот в щербатом оскале. Лишь заметив эту немую усмешку, я как прежде почувствовал животный ужас.
- Ну, веди, что ль, его в мастерскую, - обратился Шаман к Фролу. - После