вековых исполинов. Зимой, в безветренную погоду слушал до звона в ушах тишину, нарушаемую изредка мягким шуршанием роняемых усталыми ветками снежных шапок, да треском веток. Морозы-то и называются трескучими, потому что ветки от него трескаются, прокалывая звонким эхом тишину сонного зимнего леса. Иногда парень делал здесь уроки, а недавно стал готовиться к экзаменам в институт. Грезил авиацией, мечтал конструировать самолеты. "Сегодня хоть и безветренная погода, но морозец не слабый, правда, и не трескучий, так, градусов пятнадцать. Посижу часок, подучу алгебру, а то домой дядья с женами из Питера понаехали. Шумно, не сосредоточиться", - подумал Саша. Ему, семнадцатилетнему деревенскому парнишке, живущему на природе, не привыкать к морозу. Минут через двадцать серое без просветов небо стало внезапно темнеть. Поднялся ветерок. Сначала легкий. Потом порывы усилились. Начинался буран. Причем, он так неожиданно и стремительно набирал силу, что у видавшего не один десяток резких ухудшений погоды Саши это вызвало крайнее удивление. "Пора домой, - решил парень и приготовился спускаться. - Хотя тут идти-то всего минут пятнадцать хоженым-перехоженным путем, но не ровен час, пурга в лесу застанет. Лучше не рисковать". И тут произошло совершенно неожиданное. Внезапно над головой ударил гром. "Ух ты! Зимой! Гроза!" - пронеслось в голове. Он начал спускаться. В нескольких метрах от его сосны почти одновременно с адским грохотом шибанула молния. Явление в эту пору настолько редкое, что парнишка не на шутку испугался. Руки и ноги быстрее стали перебирать сучки. В одно мгновение после ослепительной вспышки и заложившего уши грохота всё потемнело в глазах. Саша, теряя сознание, разжал пальцы, цеплявшиеся за ветку.
*** Михаил проснулся среди ночи от непонятного чувства тревоги. Сел на полу, плохо соображая, где находится. Огляделся. Обстановка помещения, выхваченная светом луны, пробивавшимся сквозь закопченное окошко, помогла напомнить вчерашние события: поездка на рыбалку, гроза, авария, заимка со странного вида хозяйкой. Петя рядом на полу и Юрий Сергеевич на лежанке мирно посапывали. Вдруг заметил полоску света, пробивающуюся сквозь щель двери в бабкиной комнате. "Ладно, не спится старушке", - подумал Михаил и уже хотел снова погрузиться в объятия Морфея, как вдруг увидел, что полоска света становится шире. Чуть скрипнула половица. На пороге комнаты появился сгорбленный силуэт хозяйки. В секунду Михаила охватил ужас. Глаза старухи горели зеленым светом. Как у кошки в темноте. В одной руке ведьма держала керосинку, а в другой - подсвечиваемый её тусклым светом топор.
- Э-э! Мамаша, вы чего это?! - почти крикнул гость, пытаясь разбудить друзей. Михаил уже вскочил на ноги и в нерешительности смотрел на приближающуюся каргу в попытке оценить ситуацию: то ли это дурной сон, то ли надо как-то защищаться. Тем временем, бабка спокойно поставила лампу на стол и взяла топор уже в две руки.
- Ты пошто, Раскольников, мою сестру-процентщицу зарубил? - послышался скрипучий старческий голос. - Я давно тебя поджидаю. С 1866 года.
- Слава Богу, вы шутите! Это ж плод воображения писателя!
- Врёшь! - выкрикнула "сестра" убиенной процентщицы таким голосом, что у "Раскольникова" застыла кровь в жилах.
- Мужики!!! Атас!!! Подъём!!! Убивают!!!
- А! Что?! - Петя резко оторвал спину от пола, сел и уставился на обезумевшую старуху, стоявшую в свете керосинки в угрожающей позе. - Вы сума сошли?! Зачем топор?!
- Что происходит? - подал с лежанки голос Сергеич. Михаил заметил за спиной бабки еще один силуэт. Как ружье наперевес мужик прижимал к груди вилы с непомерно длинными зубьями.
- Да что же это такое, в конце-то концов, я сейчас вызову полиц... -
Поднявшийся с пола Петя не успел договорить. Вилы просвистели в нескольких сантиметрах от головы и с характерным дребезжанием затряслись в бревенчатой стене. Пока он вытаскивал их, старуха, с неожиданной для ее возраста прытью, подскочив вплотную к Мише, занесла топор.
Хек! - Топорище обдало ветерком чудом увернувшуюся от удара голову. Михаил сместился в угол. Маневрировать бедолаге было уже некуда, и второй удар острого лезвия неминуемо расколол бы череп "Раскольникову".
Звон разбитого стекла и торчащее оперенье стрелы из сердца бабули оборвали смертельную траекторию инструмента для колки дров, раскраивания черепов, вывешивания в накуренных помещениях и плавания без топорища. Через мгновенье входная дверь, сорванная мощным ударом с петель, ввалилась в комнату. На пороге стоял молодой человек с луком в руке и колчаном стрел за спиной. На вид ему было лет восемнадцать-двадцать. Лицо мужественное. На волевом подбородке характерная ямка. Серо-голубые глаза светились решительностью. Подручный старухи, успевший вытащить из-за пояса огромный тесак, с ужасом в глазах ринулся в комнату, откуда вместе с хозяйкой они начали вылазку на мирно спавших гостей. Мужики, в непередаваемом словами изумлении, граничащем с потерей сознания, проводили глазами молодого лучника, подобравшего из рук покойницы топор и скрывшегося в соседней комнате. Возня! Вскрики! Два хрястких удара! Тишина... По локоть в крови и со следами кровавых брызг на лице лучник вышел на середину комнаты. Тусклый свет керосинки отбрасывал тень на бревенчатую стену, придавая фигуре спасителя довольно внушительной вид. - Больше эти упыри вас не побеспокоят.
- Вообще, что тут происходит? - оправившись от шока, выдавил Сергеич.
- Кто это такие, кто вы такой?
- Что здесь происходит, вам, двадцать первым, не понять. Наши разборки. Это, - он кивнул на тело старухи, - беда нашего мира. Я - лесник, охотник, лучник, санитар леса, чистильщик. Называйте, как хотите. Нас много, у каждого своя ниша. Есть городские, морские, горные. Наш отдел занимается лесом средней полосы.
- А имя есть?
- Александр. Я сейчас унесу эту падаль отсюда, а вам советую из дома до рассвета не выходить. Иначе я за вашу жизнь не ручаюсь. Недобрый сегодня лес. В заимке же вы теперь в полной безопасности. Но только в эту ночь, день и до следующего заката. А вообще, лучше уйти утром. - А нечисть-то эта с юмором своеобразным, - заметил Юрий Сергеевич. - Зачем-то Раскольникова приплела.
- Они всегда так. Изуверы. Им главное сначала жертву напугать до смерти. При этом её отрицательной энергией подпитываются. Около Достоевского эти и ещё несколько всё крутились. У него при сочинении столько эмоций негативных выплескивалось. До эпилептических припадков доводили беднягу. Бесы. Вот тогда у них пиры случались. Одним словом, энергетические вампиры. - На лице Лучника появилась брезгливая гримаса. - Остальных мы извели. Эти последние в данном секторе были.
- Да кто они-то? Загадками говорите. Можете толком объяснить? - не выдержал Михаил.
- Какая вам разница? Если нужно ярлык или табличку на шею повесить на это явление, то пусть будут "негативные энергоинформационные эгрегоры параллельного мира".
- Эгрегоры? - пожал плечами Миша.
- Сущности, проще говоря, - вставил Сергеич.
- Правильно, - продолжал Лучник. - Эти среднего уровня. С более высокими я бы в одиночку не справился.
- Ерунда какая-то, - подал голос Петр. Не верю я во всякие там параллельные миры и энергоинформационные, как там их, эгрегоры.
- Напрасно, вы же научные работники, почитайте Вернадского.
- А вы откуда знаете, что мы научные...
- Не важно, знаю и всё. Вы, ваша цивилизация думаете, что на Земле одни. Ошибаетесь. Здесь столько обитателей, столько невидимых друг для друга миров. Только все находятся в разных измерениях, так сказать, существуют на разных частотах. Ведь что такое материя? Это всего лишь вибрация энергетических волн с колоссальной, невообразимой человеческим разумом частотой. Но иногда при выбросе огромной энергии бывают случайные накладки, соприкосновения или пересечения миров. Могут перемешиваться и времена года. Молния может быть таким выбросом. А материализуются такие сущности, если им нужно, набрав энергию и раскачивая вибрацию до необходимых частот по своей воле. В комнате надолго повисло молчание.
- Жестко вы с ними..., я имею ввиду в физическом плане, - нарушил, наконец, тишину Михаил.
- Иначе нельзя. Если бы я опоздал, вы пожалели бы, что родились. Они бы вас сначала ранили, а потом..., но вам этого лучше не знать. И... спасибо.
- ???
- Извините, но вы были моей приманкой. На дороге перед аварией видели силуэт?
- Да, - ответил Михаил. - Я, по крайней мере... А если бы мы погибли. Если бы старая карга первый раз не промахнулась? Если бы вилы нашли Петькину голову?
- Но все же живы. История не терпит сослагательного наклонения. Погибни вы, тогда бы эти упыри не одну сотню душ загубили.
- А заимка откуда? Её здесь отродясь не было. Мы эти места вдоль и поперек исходили. Только сразу не сообразили, что её здесь не может быть. От шока, видать.
- На все вопросы я не могу ответить. Да и ни к чему вам это. Забудьте и никому не рассказывайте. Всё равно не поверят.
- Вы назвали нас двадцать первыми...
- Номер вашего измерения по нашей градации. Александр вытащил тела за порог и обернулся на крыльце. - Прощайте, хотя, возможно, и до свидания... Мужики прислонили вышибленную дверь к проему, обследовали вторую забрызганную кровью комнату, оказавшуюся абсолютно пустой, и легли. Но сон долго не шел. Ещё бы! После всего увиденного и пережитого... Как уснешь? Часа три разговаривали, обменивались впечатлениями. Поверить в случившееся было почти невозможно, но вилы, топор, кровь на полу, разбитое окно и выбитая дверь подтверждали реальность произошедшего. В конце концов, усталость оказалась выше возбуждения, и сон постепенно сморил-таки рыбачков.
*** Открыв глаза, Саша увидел над собой обгоревший ствол своей любимой сосны, словно разрубленной сверху вниз гигантским мечем почти до половины. Рядом в снегу валялись обуглившиеся доски - всё, что осталось от насеста. Встал. Голова кружилась, но не болела. Руки были в чем-то липком. Парень уставился на них в недоумении - словно чужие. Господи, да это кровь?! Откуда?! Потрогал лицо. Пальцы почувствовали на лбу и щеках такую же липкость. А вот на полушубке крови нет. Если бы поранился, накапало бы и на одежду. Странно. А где шапка? Нет шапки. Обшарил всё вокруг сосны. Как сквозь землю провалилась. Да ладно, Бог с ней. Мать с отцом и дядья с женами чуть в обморок не упали, когда увидели Сашу на пороге. Лицо и руки в крови. Выяснилось, что его три дня искали по всему лесу и, в первую очередь, у любимой сосны. Почему она оказалась вдруг поверженной молнией? И откуда та могла взяться? Никто в округе не видел, не слышал даже и намека на непогоду в тот день. Когда парень помылся, на теле не оказалось ни царапины. Чья же это была кровь? Кроме того, он даже не обморозился и не простудился. Без шапки-то, да в двадцатиградусный мороз! Три дня! На следующее утро Саша как ни в чем не бывало пошел в школу. Ничего не изменилось в характере и поведении. Как был добрым и веселым парнем, так им и остался. Разве что повзрослел как-то резко. Интересы кардинально поменялись. Раньше интересовался точными науками - геометрией,
