Удивительное рядом, или тот самый, иной мир Главы 6-18

перечисленное плюс ещё и сон. Тюкнут тогда от души часового поленом по «тыкве», и делай с нами, что пожелаешь! Перспектива совсем не радостная, ещё и заикаться с перепугу начнёшь, если выживешь, конечно. А то и дурачком сделаешься, будешь всю жизнь по лесам бродить, грибы собирать и песни петь.
   С такими невесёлыми мыслями шагал я по лесу, когда в моём утомлённом и измученном мозгу будто радио включили. Звук такой бывает, когда волна в приёмнике уходит и вновь возвращается. По обрывкам слов я начал понимать, что это старина Дормидорф общается с кем-то. Причём практически моими словами общается, объясняя суть дела. Плагиатом занялся премудрый дедуся на старости лет! Ладно уж, пускай, главное, чтоб с пользой и без последствий. А суть дела, подслушанного мной, заключалась в следующем: ночное нападение необходимо и неминуемо! Бить не сильно, а ласково и нежно, чтоб без последствий, придурковатые заики нам ни к чему. Но худого с хищной физиономией можно несколько раз приложить по-настоящему, от всей души. Пнуть там или поленом огреть, но осторожно, у него в сапогах припрятаны длинные ножи. А ворона, по возможности, общипать до пуха и голым в лес выпустить, на съеденье комарам и клещам, или прищучить иным способом, но тоже не до смерти, пускай ещё немного поживёт.
   Я сразу успокоился. Надо же, как образно и чётко Дормидорф умеет изъясняться, когда захочет, только странно, почему он говорил практически моими мыслями, не может же быть так много совпадений? Про заикания сказал, про полено, про то, чтоб нападали на привалах и ночёвках!
   Потом Дормидорф рассказывал мне, что от нечего делать прослушивал наши мысли, а на моих отдельно остановился, потому как они его заинтересовали, и решил: необходимо связаться с лесными людьми. Если получится, конечно. И всё им доходчиво и подробно растолковать, как следует. Связаться с ними получилось практически сразу, а так как он всё ещё был настроен на меня, это помогло мне всё услышать. Ну и фрукт же заморский этот хитроумный дед! А если б я в тот самый момент, когда он меня прослушивал, о своей жене думал, о чём-нибудь таком этаком, у меня иногда бывает! Прямо даже неудобно сделалось. Раньше я об этом в шутку думал, а теперь мне сделалось вовсе не до шуток. Какие уж тут шутки, когда в твоём мозгу, как у себя в кармане, шарят все, кому не лень! Нет, так дело не пойдёт! Дормидорф больно уж деловой дед, хоть бы предупреждал, когда подмысливать собирается! Кому подобные выкрутасы понравятся?
   Дормидорф мне позже разъяснил, что ежели человек о чём-то личном в этот момент думает, то  считается дурным тоном подмысливать. Тогда хочешь не хочешь, а надо отключаться. Это приблизительно так же, как у нас в замочную скважину подглядывать. Я немного успокоился, но не окончательно. Да-а, отключаться, легко сказать! Бывает, такое в эту замочную скважину увидишь, что и рад бы отключиться, и знаешь, что нужно это сделать, а вот не можешь! Не можешь, и всё тут!  А потому не можешь, что очень уж захватывающе интересно! Всё интересно! И что сейчас происходит, и что дальше будет… прямо-таки завораживает! Это я шучу, конечно, обычно такое в нежном возрасте бывает, а потом проходит, но не у всех. Надеюсь, Дормидорф не шутил, когда про свою скромность рассказывал. Помню, я ещё спросил про то, о чём остальные думали? А он мне и говорит с наигранным укором:
   – Про Юриника с Дорокорном говорить не стану, а про Коршана с Корнезаром тебе и самому догадаться не трудно! Думали, как посильнее насолить друг другу.
   Но Корнезар что-то почувствовал, и тогда любопытный дедуся решил, что с ним надо на будущее быть поаккуратнее, дабы дров ненароком не наломать. Интересно, о чём же думали Юриник с Дорокорном, надо будет научиться так же, как дед, и применять направо и налево! А что? В жизни всё пригодится.
   Мы ещё около часа шли по лесу, и я утомился не на шутку, ноги отваливались и спину ломило с непривычки. Но время устроить привал, отдохнуть и перекусить всё же пришло. И правильно, давно пора!
   А нападать на нас собираются как раз во время привала и, естественно, неожиданно, чтобы натуральнее выглядело. С одной стороны, это хорошо, ибо меньше вероятность разоблачения. А с другой не очень – не люблю я неожиданности. Приятные ещё ладно, куда ни шло. А уж если не совсем приятные, то большое спасибо, лучше не надо, оставьте себе. Но делать нечего, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Надо расслабиться и по возможности сохранять достоинство.
   Нашли мы подходящую поляну. Вокруг берёзки, солнышко сквозь кроны пробивается, красота! Гляжу, Корнезарка какой-то бледненький, видимо, предчувствует нехороший человек, что наступают для него тяжёлые времена. Каким чувствительным наш плохиш оказался! А вот залез бы он к себе в подсознание и пошарил там в мозгу хорошенько, отключил бы левое полушарие, включив правое, и сразу бы всё осознал и поставил на свои места. В правом полушарии кроются подсказки-ответы, творческое оно до невозможности, сокральный язык его восприятия образный и доступный.
   Ведь зачастую цепочка симптомов и рассуждений сокрыта в подсознательном. Оттого и принимаемое решение не всегда ясно выражено, но при желании многое вполне можно проявить. Всё это можно вытянуть из себя и сделать осознанным. Подсознание приходит из инстинктивного, а осознанность есть понимание и в какой-то степени контроль над происходящим. Но иногда осознанность настолько слабо выражена, что действует практически на уровне подсознания. Инстинкт же всегда имеет под собой совершенно здравое объяснение – он явно необходим для выживания. Подсознание основано на стремлении не оплошать и опирается на симптомы и малозаметные факты, не упущенные сознанием, но и не достаточно акцентировано выделенные. Их можно осознать и выделить, и даже приучить себя так поступать в дальнейшем, при этом появятся новые ощущения, взамен когда-то неосознанных, но теперь вполне понятных.
    Интуиция и подсознание разные вещи. Интуиция – это отчасти ещё и некий опыт или его отголоски. Интуитивное имеет своей частью что-то от подсознательного... и наоборот. Без подсознания, видимо, не было бы и интуиции. В подсознании всегда живёт настороженность, а интуиция подсказывает пути к её преодолению. Интуиция основана на разуме. На что-то мы не обратили должного внимания, но наш мозг каким-то образом обратил и, обработав, выдал решение без объяснения и доказательств, но выявить и проследить весь этот путь осмысленно бывает очень интересно. Получается, интуицию можно развивать, совершенствуя осознанность, и тогда это будет уже не столько интуиция, сколько знание. Подсознательное проходит сквозь инстинктивное и, осознавая и понимая, можно наблюдать, что и как, каким путём приходит на замену вытащенного на белый свет из более дальнего и глубокого далёка подсознательного и по возможности определять для себя и это новое, и так до бесконечности. Процесс этот медленный, но мы никуда не спешим, а потому везде успеем... в самый срок! Можно поступать так, а можно довериться работе образов правого полушария.
   А левое… что левое? Простой пример: инстинктивно мы боимся смерти – инстинкт самосохранения, а подсознательно с давних и древних времён сторонимся огромных, а тем более хищных животных, например, кого-либо из семейства кошачьих, особенно ночью, когда всё уже само по себе кажется чёрным и мрачным. Подсознательные опасения приходят из инстинктивной боязни лютых хищников, напрямую связанных со смертью. Отсюда: подсознательное приходит через инстинктивное.
   Кстати, суеверие о чёрных кошках – жестоких ночных хищниках, перебегающих тропу, отсюда же! Мы знаем, что обычно это происходит, когда они голодны и выходят ночью на охоту, вот только раньше, очевидно, не было такого множества маленьких кошечек, а лютый хищник на тропе, да ещё и ночью, не сулил счастья повстречавшему его.
   Но всё необходимо пытаться приспособить и применить в повседневной жизни на пользу: если нам почему-то не хочется общаться с тем или иным человеком, у нас дурное предчувствие или ощущение опасности от дальней поездки на старой машине с неопытным водителем, да ещё по ночной дороге – здесь всё ясно! Всё это и многое другое имеет определённые значения, предпосылки и поводы, их нужно вытащить, осознать, подтвердить. Мало того, что это полезно, так ещё и интересно.
 Эти мысли пронеслись в моей голове, только мои ли они были или навеяны извне, кто знает... Разожгли мы небольшой костерок, уселись вокруг него поудобней, достали еду, а разговор почему-то совсем не клеился. На душе тяжело, муторно, будто помирает кто-то очень милый и сердцу дорогой. А тут ещё Корнезар куском сыра поперхнулся, да так «удачно», что аж глаза выпучил и захрипел, засипел и забулькал, словно загнанный конь. Его бы пристрелить по правилам настоящих пастухов, но Дорокорн весьма своевременно пришёл на помощь, быстро смекнув что к чему.
   Он сразу догадался, как помочь товарищу, молодец, спас положение! По простоте душевной он решил бедолаге по спине кулачком своим пудовым, размером с человеческую голову, постукать! Приложил не сильно, но искренне, от души. Да-а, постучал, конечно, так постучал. А тот ещё и рот раскрыл, и гулкое эхо, как от барабана, разошлось по округе. И, естественно, чуть не пришиб, зато  позвонки вправил, оттого захрустело что-то в Корнезаре, который попытался Дорокорна укусить напоследок, перед смертью.
   Но ничего, выжил! Захромал за дерево и стоит там вихляется, цепляясь руками за ветки, и всё пытается отдышаться, стараясь удержать равновесие. Пока безуспешно, но ничего, времени ещё много, пусть тренируется. Один всё сильней хрипит, другой старательней стучит и своими ручищами его мацает! И невдомек ему, что Корнезар хрипит уже оттого, что он стучит. Еле успели оттащить услужливого помощника и спасителя.
    Юриник правильно сказал:
   – Ты бы его сразу пристрелил, и дело с концом! На, возьми, если хочешь, мой арбалет. Сила есть – ума не надо!
   Но ничего, Корнезара быстро откачали. Ожил он практически мгновенно, как только живого кипяточка из кувшинчика отхлебнул. Это старина Дормидорф постарался: чайку решил заварить в своём чудесном кувшинчике. Кувшинчик тот обладал плохой теплопроводностью, а потому ручка, как и сам кувшинчик, были подозрительно прохладными. Да ненароком позабыл наш старенький Дормидорфушка об этом и не бросил заварки в кипяток. А Корнезарка, соблазнившись видом свежей водицы, решил освежиться после учинённой над ним экзекуции. И снова началась катавасия с воплями и причитаниями.
   Только всё более-менее улеглось, как кто-то совсем рядом принялся орать благим матом, будто ему большой палец дверью защемили, да не один раз. Оказалось всё просто: местный сокол тоже собрался слегка перекусить… нашим вороном. Насилу отбили. Коршан потом ещё долго к костру жался, чуть оставшиеся перья на хвосте не спалил. Никогда бы не подумал, что он способен так орать и верещать, да ещё так быстро бегать меж стволов и корней, ну, прямо, как мышь под метлой! Хотя, коли жить захочешь, ещё и не так заорёшь и забегаешь.
   Юриник тоже отчебучил. Пошёл за хворостом и по неосторожности попал ногой в чью-то