я бросилась на своих незваных гостей. Мне удалось поцарапать ближнего, пока они оставляли мой дом. Я все еще порыкивала, когда увидела себя в зеркале. Это была я, но обезумевшая и…., озверевшая. Растрепанные волосы, выпученные глаза, грязные по локоть руки, юбка порвана, оголяет мои ноги до самых бедер…
«Ванна, еда, одежда» - всплыло в моей голове. Засосало под ложечкой. Я развернулась к лестнице. Он лежал, выпучив глаза, и смотрел в одну точку. Двумя руками схватила его за ворот и поволокла на улицу. Вышвырнула, как выбросила бы чужого, нагадившего котенка. Фыркнула, смахнула с рук его запах, вошла в дом и принялась баррикадировать двери. Сначала одни, затем вторые, подтаскивая к ним все, что могла поднять.
- Ванная, еда, одежда!
****
«В этот час прозвучали. Слова твои…»[/i]
Он сидит за моим столом. Да, у меня нет сомнения, это он. Высокий, плечистый, с военной выправкой и неизменным умением не торопить, ни события, ни собеседника. Присел так, чтобы тень падала на его лицо, дабы был общий вид и не вырисовывались детали. Но я-то его знала! Даже если бы он сменил обличье, то взгляд, как и глаза, холодные, прозрачные, как у рыбы, изменить невозможно. Если бы он мог только знать, какое я получила удовольствие, от самого интереса, проявленного ко мне.
Он поднял руку, призывая официанта и говоря мне:
- Разрешите угостить шампанским?
- Я пью вино, - отрицаю и добавляю: - легкое.
Это можно было и не говорить, смененный бокал стоял чуть тронутым. Тут я замечаю мелькнувшую усмешку на его губах, он же, взяв в руки винную карту, моментально сделал заказ, указав официанту и не озвучив мне. «Усмешка? – подумала я, - интересно, по какому поводу? Что я не отказалась, или что озвучила очевидное? Странно, неужели я так сильно изменилась? А быть может, снова играет?» И тут он, словно прочел все мои «почему», после довольно продолжительной паузы, во время которой мы неустанно изучали друг друга, слегка качая головой, произносит:
- «Шенон Бран». Прекрасный выбор. Бодрящее, с пряным запахам. Однако, как бы Вам не показалось назойливым мое присутствие за Вашим столиком, я позволю себе угостить Вас «Сотерн». Поверьте, в этом заведении оно настоящее.
- Я верю. – просто отвечаю я и отважу глаза. «На этот раз, ты – мой улов!» – хвалю себя, уже не боясь, что он подумает или предпримет, глядя на засветившуюся радость в моих глаза. Как не боюсь и того, что он раскусит мои планы. Я-то уже знаю – мысли он не читает, будущее не видит.
****
[i]Дом пуст, прислуга, как и родители, исчезли. Камины, печи не топлены, значит, горячей ванны мне не видеть. Зато вода есть, я смогу смыть с себя грязь и больничную вонь. Стоя посреди своей ванной комнаты, я стала стаскивать с себя одежду и почувствовала боль, тут же вспомнила, что в меня стреляли. Сняв, не без усилий, платье, я подошла к зеркалу, принялась разглядывать рану, она была не глубокой, скорее даже поверхностной и больше походила на ожог.
- Интересно, чем это в меня пальнули?
Потемневшая кровь на моих руках, вызвала во мне отвращение, настолько сильное, что я, плюнув на собственное ранение, принялась мыть руки, щеткой, стирая кожу. Затем так разохотилась, что забравшись в ванную, уже не ойкала от холода воды. Вымыв голову, вдруг осознала, что произошло в моем фойе. До меня дошло, что люди могут вернуться, что вряд ли мне удастся с легкостью прогнать их второй раз. Но и покидать свой дом я не хотела. Я начала действовать быстро. Оделась тепло и как можно скромнее, собрала в узел немного, самых необходимый вещей. Не расставаясь с узлом, побежала в кабинет папеньки, вскрыла стол и получила небольшую дозу радости – мои документы были на месте. Взяв их, выгребла деньги, их было совсем немного. Подбежала к окну. Внутренние ставни были закрыты. Пришлось отварить. Улица плохо просматривалась в заколоченное окно, но вход во двор был как на ладони и, пока еще чист. Тут я вспомнила про свою копилку, побежала, забрав и узел с вещами. Разбила ее – очередная порция отрады, собралось достаточно, чтобы купить билет на пароход. Снова подбежала к окну. Уже не раскрывая ставень, больше прислушивалась, чем присматривалась. Удивительно, но за мной не спешили. Достав одну из шляпок, надела ее на голову и тут, третье желание, которое я так и не успела выполнить, напомнило о себе.
Голод кружил голову. Может к голоду и ранение добавляло слабости, я не знала, просто ужасно хотела есть. Взяв всю свою поклажу, очень тихо ступая, постоянно прислушиваясь ко всем звукам улицы, я спустилась на кухню. Тут появилась проблема – парадный вход был далеко. Однако и плюс тоже был – двери во внутренний дворик находились именно в кухне. Взяв метлу, я вернулась к проходу, просунула ее в дверные ручки, подергала, подумала и подставила ведро – если кто начнет ломиться, я обязательно услышу. Обосновалась в кухне, соответственно подперев и эту дверь на улицу, приступила к трапезе. Ела все, что можно было как-то разгрызть. Набив желудок, почувствовала облегчение и, вместе с тем, поняла, что сил почти не осталось. Ужасно хотелось спать. По существу я давно не сплю, как только поняла, что таблетки, коими меня пичкали, отключают меня надолго, прятала их. Нужно было выспаться. Находиться здесь опасно, но и уходить, тем не менее, мне не хотелось. Оставался подвал, или чулан. Но это не выход. Если в дом ворвутся, то их обязательно, в поиске провизии, обыщут. И я решила – чердак! Собрав корзину кое-какой еды, я отправилась наверх.
Наш дом, из двух жилых этажей, имел еще один, чердачный, тут папенька устроил свою мастерскую, он у меня ученый муж, я никогда особо не лезла в его дела и поднималась в его обитель всего пару раз – пригласить к столу. Особым любопытством я не страдала, поэтому, что творится под крышей, не знала, совершенно. Зайдя же сюда, я была восхищена – чисто, тепло, уютно. Шкафы с книгами и какими-то рукописями, труба на треноги, папенька изучал звезды, мне тоже пару раз дал взглянуть. Массивный стол, ящики и дверцы заперты. Кожаное кресло и небольшой диванчик. Это все меня очень обрадовало. В связи с находкой сон отступил и я, бросив принесенную поклажу, побежала вниз. В скором времени, в папенькином кабинете была настоящая постель с подушками, теплыми одеялами. Затем появилось еще кое-что из моих вещей, кое какая мелочь, милая моему сердцу, фотографии. За ними съестные припасы и вода. Немного подумав, я спустилась и взяла себе несколько бутылок вина – на случай если замерзну. Самым последним я принесла пустое ведро, решив, что уж если ночью мне понадобится по нужде, или же в доме появится кто, я смогу воспользоваться «ночной вазой», а уж потом буду думать обо всем остальном. Уселась в кресло, напротив малюсенького окошка, вытянула ноги и прикрыла глаза. Нет, так сидеть и прислушиваться я долго не смогу. Сбежала, нашла веревки, перевязала все ручки в доме, ввязывая жестянки. Тоже сделал с окнами. Теперь если будет вторжение, то поднимется звон, и я буду уведомлена. С чувством выполненного долга, я удалилась в свое убежище. Дверь папенька соорудил добротную, засунув запоры, я, не снимая одежду, улеглась.
Сколько я спала – не знаю, часы не брала, а когда открыла глаза, в окно сияла луна, это радовало, не полная темень, да и тишина в доме была ничем не нарушена. Вдруг удар, я вздрогнула и вскочила, но тут же, прижав руку к заколотившемуся сердцу, упала на подушку и стала считать. Я-то, совсем забыла, что у нас есть напольные часы с боем. Днем-то я их не встретила, да и в суматохе их бой не привлек внимания, а сейчас…
-Раз, два, три, четыре! – посчитала я. – Скоро утро!
Прикрыла глаза, глубоко вздыхая, успокаивая себя, я неожиданно, вспомнила детскую считалочку:
«Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать!» – резко открыла глаза и уставилась на окно. Сон, или воспоминания из недалекого прошлого посетили меня. Мужчина! Был какой-то мужчина… Что связано с ним, что он мне сделал, пока еще было загадкой, но вот то, что из-за него у меня оборвалась привычная жизнь, я поняла всем своим существом. То, что ответов, пока, в себе я не найду, признала с готовностью. Как поняла и то, что сон уже не вернется. Все еще лежа, укутавшись в одеяло, в отблеске небесного светила, изучала помещение, пытаясь понять, что делать дальше.
Эта, не очень большая, но просторная комнатка, была сооружена не в самом начале чердака, а после большого, пустого пространства. Да и сам вход был не выделен из общей деревянной обивки. Я без труда открывала дверь, потому что знала, что она тут есть. Что же мой папенька делал? Что изобретал, чем занимался, зачем сделал это укромное, таинственное убежище? Тут у меня, наконец-то, с большим опозданием, я имею в виду возраст, проснулось любопытство. Поднявшись, укутавшись в большую маменькину шаль, вытащив сухую булку, но еще вполне пригодную, чтобы ее жевать, смочив ее немного вином, я принялась ходить по кругу.
- Что, с моими родителями? Куда они, да и прислуга, делись? Отчего бросили меня? - вопросы выстраивались в длинный, безответный ряд.
Луна удалялась в сторону, меня пробивала дрожь. Снова бой часов подсказал мне, что утро уже совсем близко. Решилась. Пока есть возможность, нужно спуститься. Проникнув в сою комнату, привела себя в порядок, обработала рану, побывала в спальне родителей, пытаясь найти хоть какие подсказки – снова ничего. Поглядывая в каждое окно, пробралась на кухню, поела, чтобы не тратить свои запасы, решила, что надо припрятать родовое, столовое серебро. Так в комнатке на крыше оказалось много дорогих вещей, которые я могла бы продать. Да и надежда появилась, когда в городе утихомирится, у нас хоть что-то останется. Книги не брала, а вот картины были легки, чтобы и их упрятать. Начало светать. Пока у меня есть возможность, я должна быть в доме и, теперь уже я этого очень хотела, обыскать кабинет отца. Первым обследовала стол – ничего существенного. Затем я прощупала кресло и диванчик – тайников не нашла. Бегло просматривая книги, чудом увидела пуговку. Даже улыбнулась – это моя пуговка, она была на моем любимом платьице, с которым я, повзрослев, не хотела расстаться и верно хранила в своем шкафу. Потянулась к ней и, она сдвинулась в сторону, но взять ее я не смогла:
- Странно! Что это папенька выдумал. – поцарапала ее пальчиком и отскочила в сторону. Скрежет, полки сдвинулись, открывая мне узкий проход. Я с детства была девочкой тихой, но смелой. Тайник – значит, я должна его исследовать. Зажгла керосиновую лампу, осмотрительно прихваченную мной еще вечером, я легко протиснулась в щель. Небольшое помещение, совершенно пустое, зато тут были и лампы и свечи, и даже факелы. Не найдя окошка, вот же, с улицы меня не заметят, я добавила огонечек и принялась тщательно изучать место. В десяти шагах вправо от входа я обнаружила спуск вниз. – Вот это да! Ладно, чуть позже. Тут должен быть тайник, обязательно! Я рассматривала стены, трогала коробки и нашла! В одном из старых комодов была всякая ветошь и мои разломанные игрушки. Это ли не намек?! Я стучала по стенкам, выстукивала дно. Оно оказалось двойным. Оттуда я и достала несколько свертков. В первом была пачка денег, а так же небольшой кожаный мешочек, на длинном шнурке. Он был достаточно тяжелым, открыв его, я увидела золотые червонцы. Слезы
