Письма к биографу

которой нет опасных насекомых, ядовитых змей и хищников, но есть чистые ручьи и изобилие фруктов.
Море в тех краях неизменно тепло и спокойно, поверхность его в полдень сходна цветом со светлым изумрудом. Огромные розовые медузы поднимаются из глубины понежиться на солнце, летучие рыбы трепещут плавниками над волнами, удирая от макрелей. И все наполнено ленивой полудремой и древним покоем, прерываясь лишь сезонными штормами и затяжными теплыми дождями.
В моем багаже будет несколько ампул и коробка со шприцами – и через несколько недель я очищу наши тела от homophilus shibrjaensys. А потом наступит преображение: сначала вылетит весь научный мусор, которым я начинял мою бедную черепушку столько лет; потом забудется мир людей, и важной для меня останется только родная Машка; еще через пару месяцев бактериальные токсины будут разрушены, и наши тела начнут преображаться. Сначала станет плотной и упругой кожа, потом мышцы нальются молодой силой. Зубы, конечно, не вырастут – но и черт с ними, рыбу и бананы как-нибудь слопаем. Мы будем бездумно сидеть вечером высоко над океаном и смотреть, как медное солнце валится за антрацитовое море, как в сумерках мельтешат летучие мыши, а последние чайки, тяжелые от проглоченной рыбы, летят на ночлег. Мы будем пить ледяную воду, черпая ее кокосовой скорлупой, и разыскивать банановые кусты и папайю в джунглях; будем ругаться с мартышками и обворовывать птичьи гнезда.
Мне и Машке придется ночевать в гроте близ берега, если вечер застанет за ловлей рыбы. И воздух будет наполнен запахами моря и моллюсков. Постелью нам послужат старые сети, выброшенные прибоем, и сухие водоросли. А если тьма застигнет близ вершины, то будем ночевать в шалаше на груде банановых листьев, и слышать ночью вскрики птиц и трескотню цикад, и видеть огромную луну, и редкие облака, и столбы черных в лунном свете островов, стоящих над морем. Или же засыпать под шелест теплого тропического дождя, и в такие дни не покидать шалаша, и лишь спать, пить друг у друга из ладоней дождевую воду да есть фрукты.
А мир, в котором по воле бессмысленных микробов бродят толпы людей, сталкиваясь в изнуряющей борьбе и взаимном  притяжении,  забудется. И– чем черт не шутит, – быть может, у нас с Машкой получится избежать контактов с людьми и повторного заражения бациллой очеловечивания, и доведется жить долго и счастливо – и гори оно всё синим пламенем.