Остров свободы

У большого дома богатого патриция Гая Кассия стояла жалкая лачуга. Это было жилище кузнеца Ферба. Ферб был рабом своего господина Кассия.
Молодой и крепкий черноволосый чужеземец, каких римляне презрительно именовали варварами, не всегда был рабом. Когда-то давно он жил в Дакии – земле далеко на востоке от Италии. Отец Ферба – храбрый воин Клос - был вождём племени. Он научил сына ездить верхом, владеть мечом и копьём. Но однажды брат отца подло убил Клоса, борясь за власть над его землями. Предатель велел убить и всю семью Клоса, но мать Ферба успела раздобыть для сына коня. Молодой Ферб вынужден был покинуть родную землю, направляясь на запад…
По сравнению с иными рабами, трудившимися на рудниках или гребцами на галерах, Ферба можно было считать счастливым человеком. Он не нуждался в пище и одежде, мог позволить себе краткий отдых. Хозяин ценил талант молодого дака к ковке замечательной красоты мечей и различных вещиц из меди и бронзы. Когда настроение господина было особенно хорошим, Кассий даже выдавал рабу-кузнецу несколько медных ассов в награду за труд и отпускал на день в Город.
Сейчас кузнец Ферб, как обычно, делал своё дело. В его мастерской из бесформенного металла в огне рождался новый меч. Раб вынул продолговатую заготовку из горящей печи и  внимательно взглянул на раскалённый металл, представив, каким ярким бликом будет играть солнце на гладком острие клинка, когда он будет готов.
В деревянную дверь кузницы осторожно постучали. Ферб уже знал, что так приходит к нему лишь один человек.
- Проходи, мудрый Петроний! – крикнул кузнец.
Дверь лачуги отворилась. В помещение осторожно вошёл худой старик с белой как снег бородой, одетый в простую тунику и короткую накидку греческого покроя.
- Приветствую тебя, искусный Ферб! – улыбнувшись кузнецу, произнёс старик.
- Привет тебе, мудрец! – Ферб положил горячую металлическую заготовку на наковальню и взял в мускулистую руку тяжёлый молот. – Рад буду побеседовать с тобою. Но не могу прервать свой труд сейчас, прости.
Старик Петроний улыбнулся и медленно присел на грубую деревянную скамью у входа.  
– Позволь спросить тебя, о Ферб. Твои мечи так дивны. Кто учил тебя кузнечному искусству? Не сам ли Гефест-Вулкан, владыка огня и молота?
Кузнец ударил пару раз по металлу, а затем с улыбкой посмотрел на старика. Грек Петроний тоже был рабом при доме Кассия.
- Нет, мудрый старец, - ответил кузнец. – Мне боги не являются. Кузнечному искусству меня учил отец. И было мне двенадцать лет, когда мой подлый дядя лишил его жизни. Рассказывай, Петроний, для чего пожаловал ко мне?
Лицо старика стало задумчиво-серьёзным.
- Я пришёл к тебе, молодой друг мой, чтобы ты рассказал мне кое-что.
Ферб по-доброму ухмыльнулся.
- Что могу я, раб-варвар из Дакии, поведать просвещённому мудрецу-греку? Разве рассказать о пути, что послали мне боги…
- Да, ты прав, Ферб, - ответил Петроний. – Но я также раб. Тебе известно, в чём, однако, разница между нами?
Кузнец отложил в сторону молот, опустил заготовку клинка в чан с водой и присел у горящей печи.
- Я не силён в мысли, как ты, старец-философ, - задумчиво ответил Ферб. – Быть может, разница лишь в том, что ты мудрец, а я всего лишь покорный раб…
Петроний снова улыбнулся.
- Я не о том хотел спросить совета твоего. Послушай, молодой мой друг. Я родился в неволе. Мой отец и дед мой были несвободны. Я – раб; и все отцы мои – рабы… Ответь мне, кузнец. Что есть свобода?
Ферб рассмеялся.
- О Петроний, если б могли мы лицезреть богов, услышали б сейчас с тобой мы звонкий смех Минервы. Богиня мудрости смеялась бы громко, услыхав, как один раб вопрошает у другого о свободе!
Старый грек рассмеялся в ответ. Но вскоре лицо его снова стало задумчивым и грустным. Кузнец подумал вдруг, не обидел ли он старика неосторожной своей фразой.
- Прости меня, мудрец, - тихо произнёс Ферб, - если словом случайным обидел или оскорбил тебя. Скажи, что именно желаешь ты услышать от простого кузнеца.
- Поведай мне, юноша, каково это – быть свободным? Ты говорил, отец и мать твои были свободными…
Ферб с грустью посмотрел на огонь в печи.
- Ты прав, мудрец Петроний. Как другу я поведаю тебе. Я был свободен. Как ветер в горах. Я был тогда совсем ребёнком… Мой дядя – подлый Нахлос – после убийства моего отца хотел и меня предать смерти. Моя мать спасла меня, велев бежать в западные земли. Двенадцати лет разбойники пленили меня, привезли в Рим и продали одному господину. У него я прожил три года. Потом меня снова продали – на сей раз нашему господину Кассию. С тех пор, мудрец, я здесь, - Ферб взмахнул рукой, указывая, очевидно, на свою кузницу. – И я – раб…
- А что есть для твоей души свобода, которую ты утратил? – спросил с ожиданием старик Петроний. – Хотел бы ты обрести её снова?
Ферб посмотрел на свою наковальню и тяжкий молот.
- Знаешь, старец… Больше всего на свете я хотел бы увидеть родные леса и степи, свою деревню… своих братьев… и мать. А для этого нужно быть свободным. – Кузнец взглянул в глаза Петрония. - Свобода – это то, что важнее самой жизни. Я помню свободу. Она подобна полёту орла над горами. Орёл не выживает в клетке, без полёта. Даже если его кормить и лелеять. Не живёт – без полёта.
Варвар внимательно смотрел на старца.
- И я, Ферб из Дакии, тоже однажды обрету свободу. Клянусь всеми богами – это свершится.
Неожиданно дверь в кузницу распахнулась, и в лачугу быстро вошёл толстый краснощёкий раб по имени Тулий. Он был управляющим всем хозяйством.
- Чего расселись, бездельники? – забрюзжал Тулий, взмахнув пухлой рукой, очевидно, полагая, что его жест будет выглядеть угрожающе. – Языками чешете? А кто работать будет?
Петроний встал со скамьи. Молодой Ферб даже не шелохнулся, однако, и, поглядев на управляющего надменным и тяжёлым взглядом, спокойно произнёс.
- Я предупреждал тебя, Тулий-галл, не врывайся в мою кузницу, когда я работаю.
Потом мускулистый дак резко поднялся. От страха краснощёкий толстячок резко попятился назад, ударившись спиной о деревянную дверь.
- Я повторю только единожды, бездельник, - спокойно произнёс Ферб. - Если ещё раз ты, недостойный галл, войдёшь в кузницу мою без стука – клянусь Марсом и Юпитером, я отсеку твою голову и принесу её хозяину. Поверь, он лишь посмеётся.
Толстячок покраснел от страха и от злости, но, кивнув, резко выскочил из кузницы. Потом Фербу и Петронию послышалось, как, уходя, Тулий тихо прошептал: «Проклятый варвар, пусть боги покарают тебя…»
Когда управляющий поспешно ретировался, два раба громко рассмеялись. Но вскоре, вспомнив о теме своего разговора, грек и дак снова загрустили.  
Так Петроний и Ферб молча смотрели, как огонь в печи пожирает сухие дрова.
- Я мучил тебя этим разговором, мой молодой друг, - произнёс, наконец, старый грек, - чтобы узнать одно. Я тоже хочу обрести свободу.
- Как ты сможешь сделать это? – спросил кузнец.
- Я стар и болен, - со вздохом ответил старик. – Если господин позволит, я смогу отправиться в храм Эскулапа, бога врачевания. Храм его на острове посреди Тибра. Там я смогу обрести свободу.
- Кто же освободит тебя, мудрец? – спросил Ферб. - Неужели сам Эскулап?
- Я узнал, что волею Императора Клавдия немощные и больные рабы, привозимые на остров в храм бога врачевания, становятся свободными.
Лицо молодого кузнеца озарила искренняя радость.
- Твоя свобода счастьем и для меня будет, мой мудрый друг! Но чем могу помочь тебе я?  
- Если господин отпустит меня, прошу тебя, мой друг, доставь меня до острова, - тихо попросил старик.
- Конечно, Петроний! О чём ты спрашиваешь? – кузнец подошёл и крепко пожал руку старца. – Но позволь, глупый дак даст совет мудрецу. Обратись вначале к госпоже Лавинии. Она хоть и римлянка, но у неё доброе сердце.

Петроний вошёл в покои Лавинии, супруги Кассия, и поклонился хозяйке. Женщина была одета в пурпурную паллу – одеяние из дорогой индийской ткани – и восседала в мягком кресле.
- Приветствую тебя, о госпожа!
- Петроний, - ответила старику немолодая, но красивая аристократической красотой женщина. – Мне доложили, что ты хотел беседовать со мной.
- Да, госпожа, - ответил, преклонив голову, грек.
- Тогда присядь и говори.
Раб покорно сел на низкий табурет.
- Госпожа, не знаю, как начать мой разговор. Я не хотел тревожить господина и прежде решил посоветоваться с тобой, Лавиния.
- Ты мой верный слуга, - ответила патрицианка. - Ты был слугой моего отца. Если просьба твоя важна, я посодействую тебе. Говори же.
- Я стар и болен, о госпожа, - начал робко Петроний. – Долгие годы я служил господину Кассию, тебе, госпожа, и вашим благородным детям. Осмелюсь я теперь просить тебя, - волнуясь, старец сделал паузу, - отпустить меня на остров к храму Эскулапа.
Лавиния задумалась.
- По указу Божественного Клавдия, раб, отправляясь в храм Эскулапа, обретает свободу. – Госпожа с каким-то сожалением посмотрела на своего старого слугу. - Мне будет жаль, слуга Петроний, что тебя не будет более в нашем доме. Ты много лет был педагогом моих детей, воспитывал моего сына и дочь в мудрости, читал им басни и мысли древних мудрецов. Чем мы обидели тебя? Разве плохо тебе в нашем доме? Может, кто-то плохо с тобой обошёлся?
- Я понимаю, госпожа, твоё недоумение, - тихо произнёс Петроний. – Прости, если оскорбил тебя словом. В твоём доме у меня есть крыша над головой, еда и вино. Но я всегда был рабом. Прежде, чем дух мой отправится в царство Плутона, я хотел бы обрести то, чего не имел никогда – свободу.
Лавиния помолчала, задумавшись.
- Но что есть «свобода», старец? – спросила женщина. – Куда ты пойдёшь? Как распорядишься своей свободой? Стоит ли оно того? Останься – и живи с почётом и уважением…
Старец молчал, опустив взгляд.
Госпожа Лавиния вздохнула.
- Хорошо, - наконец произнесла она. - Мне жаль, Петроний. Но, если ты решил – господин освободит тебя.
Никогда ещё Лавиния не видела такой радости в глазах своего слуги, которая появилась после её слов.
- Благодарю тебя, о госпожа! Пусть благословят тебя боги!

За обеденной трапезой, возлежа на кушетке, Лавиния решила поговорить с супругом о старом Петронии.
- Кассий, выполни просьбу своей любимой жены, - с улыбкой начала Лавиния.
- Чего желает моя прекрасная супруга, взгляд которой подобен взгляду самой Венеры? – ответил Кассий, накладывая в тарелку сардины и салат.
- Обещай мне, что не откажешь, - игриво взглянув на мужа, произнесла Лавиния.
- Клянусь Юпитером и Юноной! Говори же, не терзай меня любопытством.
Женщина сделала глоток вина.
- Наш раб Петроний. Грек. Помнишь?
- Да, - ответил Кассий, набивая рот салатом. – Старик-педагог. А чем он обратил твоё внимание, Лавиния?
- Хочу просить тебя о нём, господин, - ласковым голосом произнесла женщина. – Он стар и болен. Просьба моя к тебе такова: отпусти его на остров, что посреди Тибра, в храм Эскулапа.
Кассий перестал жевать и посмотрел на супругу.
- Но всякий раб, попадая в храм Эскулапа-целителя, становится свободным.
Лавиния улыбнулась.
- В этом и есть моя просьба, господин мой.  
Задумавшись, патриций отпил из кубка.
- Ты поклялся Юпитером и Юноной… - вкрадчиво прошептала женщина.
Кассий вздохнул.
- Ну, будь по-твоему, - взмахнул рукой супруг. – Какое дело мне