Судьба Якова Эстермана

                        Всю свою жизнь Яков Исаакович Эстерман противился тому, что ему было на роду  написано: быть добропорядочным местечковым евреем.
                        Нельзя сказать, что он противился сознательно, во всяком случае, в юности. Просто треклятые парки упрямо плели его судьбу по своему плану, не оставляя ни малейшего шанса соответствовать  фамилии, имени и отчеству.
                        Окончив школу, он, сын провинциальных  учителей, поехал в Москву  -поступать в Архитектурный, но провалился на вступительных экзаменах. Вернувшись не солоно хлебавши в родной Саратов, за неимением какой бы то ни было специальности, устроился чернорабочим на стройку.
                        Мысли перекантоваться до следующего года в  теплом родительском гнездышке  не возникло, семья жила небогато, да и отец, бессменный школьный завуч по воспитательной работе, был непримирим к тунеядцам.
                      Впрочем, до следующего года дотянуть не удалось, его загребли в армию, и,  надо же, служил он не писарем и не кладовщиком, а в стройбате.
                      Размахивая лопатой в какой-то удмуртской глуши на исключительно свежем воздухе он впервые задумался, что, возможно,  все это неспроста. Гуманитарные науки в школе не являлись его стихией, и потому он не стал утруждаться поиском философских мотиваций и формулировать сверхзадачу своей жизни. Он просто решил не возвращаться домой.