Мир Сеньч-Джу

Мир.
Это мы его так называли. Просто мы не видели иного мира, кроме того, в котором жили. Вообще-то, мы и Сеньч-Джу никогда не видели.
Если верить слухам, Сеньч-Джу - седой безобразный старик, которого страшатся даже Ночные. Но только, если верить слухам. Если бы это было правдой, ни одна женщина не стала бы его женой. А Мелиса стала...
Ах, Мелиса! Её портреты окружали нас всюду.
Мелиса...
Многие мужчины мечтали увидеть её вживую хотя бы одним глазком, но Мелиса красовалась только на портретах. Высокая, стройная, с тонкими пальчиками и хрупкими плечами, утончённым лицом, большими голубыми глазами, чудесным носиком и чувственными губами. Она была намного, намного красивее всех женщин, что окружали меня тогда. Ни одна из них не могла назваться даже симпатичной, когда на экране появлялась Мелиса. Каждый её шаг переполняло изящество; страсть и любовь превращались в призывное покачивание крутых бёдер; иссиня-чёрные волосы развевались на ветру, создавая ореол таинственности; а под платьем при каждом движении, при каждом вздохе, вздымались благородные сферы груди. Никогда, никогда я не видел женщины прекраснее Мелисы. И уж тем более я не мог вообразить, что где-то, не так далеко, есть женщины ещё более красивые, утончённые и добронравные.
Сколько себя помню, я всегда жил в мире Сеньч-Джу, не зная слов "отец" и "мать". К старшим я обращался "учитель", к сверстникам - "друг", а к детям - "младший".
Меня учили тринадцать лет, а на четырнадцатый год отправили работать механиком на завод. Я не знал, что мы производили, и куда оно потом девалось, но мне и незачем было знать. Я просто делал своё дело, и всё.
А где-то, не так далеко, за лесом, проходили пути железной дороги. Они уползали в большой мир - мир настоящих людей.
На семнадцатом году жизни я обнаружил в себе новое чувство - как будто мне чего-то не хватает. Нет, у меня было всё: работа, друзья, довольствие, - но чего-то не доставало. И я поделился своим чувством с Георгом - самым близким другом.
- Тебе не хватает чего-то? - воскликнул Георг, - Клянусь глазами Мелисы, я знаю чего.
И он поволок меня за собой.
Мы прошли весь рабочий этаж и вышли на совершенно незнакомом уровне. Я, конечно, знал о его существовании, но заглядывать сюда не приходилось. В Мире Сеньч-Джу каждый находит себе занятие по способностям, и чем шире твои способности, тем больше потребностей ты можешь удовлетворить. Хорошему работнику, наример, давали красный билет, и он мог кроме своего этажа посещать ещё несколько. Я обладал жёлтым билетом, дающим право прохода только на один этаж, куда и привёл меня Георг. Я не хотел идти сюда. Не потому что я не знал, что меня ждёт, а потому что однажды мой учитель сказал: "Чем чаще ты посещаешь этажи, доступные всем, тем больше шансов навсегда застрять на этих этажах." Но слова учителя оказались бесполезны, ведь мы уже пришли, и поворачивать назад было поздно.
Тихо шумел ветерок в деревьях. Мы сидели за столиками и пили противный горько-кислый напиток, который Георг называл "вином". Долго сидеть одним не пришлось. Некоторое время спустя к нам подсели две девушки. Как я уже говорил, им было далеко до Мелисы. Хотя по-своему они были красивы. Румяные пышные девицы с ярко-алыми губами и озорными глазами.
- Мальчики, - спросила светловолосая, - вы одни, или кого-то ждёте?
Георг лишь широко улыбнулся и отставил ногой стул.
- Меня зовут Манилла, - вновь заговорила светленькая, - мою подругу - Элилла. А вас?
Георг представил нас обоих, завязался нестройный, еле-еле поддерживаемый разговор. Я всё время наблюдал за Георгом и старался подражать ему, но и он, и Манилла быстро отстранились. Почему-то они смотрели друг другу в глаза и держались за руки, а их лица нездорово румянились, как при лихорадке, а дыхание чуть ли не срывалось до хрипа. Мне казалось, что между ними вот вот случится разряд, как между пластинами динамомашины. Но ничего такого не произошло - они просто встали и ушли, даже не попрощавшись.
Я долго держал Элиллу за руку и смотрел ей в глаза, но между нами не возникало странного напряжения, как у Георга и Маниллы, и нас не охватывала непонятная лихорадка. Наконец девушка сказала:
- Может мы тоже пойдём?
- Куда? - удивился я.
- Ну, например, ко мне...
Мы встали и пошли. Вернее, пошла Элилла, а я просто плёлся за ней, шатаясь. Голова кружилась, разум качался на волнах тумана, лип к размокшей пастиле мозга, то и дело срываясь, и я совсем перестал понимать, куда иду и зачем.
В комнате Элиллы царил синий полумрак. Она усадила меня на диван, а сама села напротив. Теперь и у неё блестели глаза, теперь и она учащённо  дышала. Я понял, что у неё началась лихорадка, и вот-вот она начнётся и у меня. Я насторожено ждал эту странную болезнь, но ничего не происходило. Тем временем девушка приблизилась ко мне, благоухая густым уютным ароматом:
- Хочешь попробовать сладость, которую никогда не пробовал?
Её предложение меня заинтриговало, и я кивнул. Она наклонилась ещё, и её губы примкнулись к моим. Я замер, перестав дышать, а в это время её язык проскользнул ко мне в рот. Туман в голове развеялся вмиг. Я оттолкнул Элиллу и с чувством глубокого омерзения выскочил из комнаты.
Я бежал к себе и на ходу плевался. Меня тошнило, голова разболелась, я чувствовал себя так мерзко, как не чувствовал ещё никогда.
- Что это было? - спросил я у Георга на следующий день, - Почему она сделала это? Зачем?
- Ты с неба упал? - удивился Георг.
Я посмотрел на небо. Чистенькое ультрамариновое с лёгким накрапом молочно-белого, оно смотрело на меня с жалостью и отвращением. А лампы, пересекавшие его, светили тускло и тоскливо. Удручённый этим ещё больше, я опустил глаза вниз.
Георг похлопал меня по плечу:
- Тебе исполнилось семнадцать, а ты до сих пор ничего не знаешь о мире, - несколько секунд он молча разглядывал меня, будто пытался прочесть мои мысли, потом сказал: - Ты жил здесь с рождения и просто-напросто не представляешь, что может быть по другому. А я... Меня привели сюда в три года. Я успел запомнить и небо и траву. Не это нарисованное небо с искусственными светилами, и не гидропонные стебли, а настоящее Небо и настоящую Траву. Я дышал чистым воздухом и грелся под вольным солнцем. Это было каких-то пятнадцать лет назад. До сих пор помню нежный мамин поцелуй... А потом - раз! - и я уже биолог в Мире Сеньч-Джу.
- Но та девушка...
- Это лишь её работа. Такая же работа, как и твоя. Она больше ничего не умеет, только делать приятно.
- Что-то мне было совсем неприятно, - буркнул я.
- Значит тебе нужно полюбить, - он увидел, что я хочу спросить ещё что-то, и остановил меня жестом, - Придёт время, и ты узнаешь. Твой мир изменится, когда рухнет Мир Сеньч-Джу, - и вновь он предупредил мой вопрос: - Шахты истощены, продукцию некому сбывать. Ты был когда-нибудь в шахтах? Ах да, не был... Страшное место. Тебя с детства учили носить кольчугу, а там кроме грязных тряпок никакой одежды нет. Жара, духота, пыль, болезни... Земля ис... Земли ты тоже не видел...
Я не знал, что сказать на это, и потому промолчал.
- Какой сейчас год? - неожиданно спросил Георг.
- Семьдесят пятый.
Честно сказать, его вопрос меня озадачил, ведь это невозможно - забыть, какой сейчас год.
- Ты не понял, - таинственно произнёс Георг, - У нас есть Год Урожая, Год Тяжёлой Жизни... А сейчас какой год?
- Год Прихода, - догадка поразила меня, как разряд: - Ты появился здесь в Год Прихода!
- Точно! - он раскинул руки, будто собирался обнять весь этаж, - Я появился в Год Прихода, а в этом году здесь появятся новые люди. Они будут младше нас, или сверстниками, но они будут "младшими". Их придётся учить, их придётся заставить забыть солнце, небо, траву, города. В этом году вернутся Ночные, и мы со страхом будем спешить в наши комнаты, будем работать, ощущая спиной их дыхание, мы будем... - на этом импровизированная цитата из Учения оборвалась, и он сказал такую хульную речь, что даже теперь язык не поворачивается её повторить.
И всё же он был прав.
Через месяц начался Приход. Новые люди появлялись из ниоткуда. Дикие, непонятливые, странные, в свободных одеждах. Уродливые, согбенные и совсем не приспособленные к жизни.
Комната рядом с моей пустовала уже больше года, но однажды утром и там кто-то появился. Я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл. На кровати, уткнувшись лицом в подушку, лежала девушка. Под покровами её одежды проступали изящные контуры. В ней чувствовались необыкновенная сила и жизнь. Стройная, утончённая, преисполненная благородства и красоты, она была прекрасна.
Я гнал эти хульные мысли прочь. Она не могла быть прекраснее Мелисы, это просто невозможно. Но даже не видя её лица, я понимал, что пытаюсь лгать сам себе. Сначала мне показалось, что она спит, но потом я заметил, как вздрагивают её плечи. Девушка плакала.
- Младшая, - обратился я к ней, - с Вами всё в порядке?
И тут она вскочила. Нет, никогда я не видел столь прекрасной женщины. Однажды я слышал от Георга о воительницах, так может она была одной из них? На щеках её сверкали слёзы, глаза сияли праведным гневом, медные волосы разметались по вздрагивающим плечам.
- Ты кто такой? Один из них? Да!?? - закричала она.
- О чём Вы, младшая?
- Какая я тебе "младшая", сопляк?
- Я Вам сосед и не более. Я работаю на этом этаже механиком.
- Да мне плевать, кем ты тут работаешь! Какого дьявола меня сюда притащили?
- Миру Сеньч-Джу понадобились новые люди. Вы просто оказались одной из Удостоившихся.
- Удостоившихся? - она хотела что-то сказать, но только открывала и закрывала рот, а потом упала на колени: - Демоны и бесы!..
Я вновь с ужасом отметил, как она красива. Большие зелёные глаза так удивительно сочетались с волосами, трепетный тонкий носик будто бы изваян искусным мастером, а припухшие розовые губы как магнитом притягивали взгляд, и мне хотелось сделать тоже самое, что пыталась сделать Элилла со мной. Так я стоял и смотрел на девушку с нескрываемым восхищением, а она сидела на полу, склонив голову, и о чём-то думала. Наконец, она вскочила и воскликнула:
- Ну ладно! Раз уж я здесь, придётся какое-то время побыть одной из вас. Идём, - она схватила меня за руку, чего, признаться, не делал никто, и поволокла на улицу, - Покажешь мне всё.
- Постойте, младшая, - воскликнул я, слегка обалдев, - Вы пойдёте в таком виде?
На ней было надето странное платье, больше похожее на ночную рубашку.
- А что? - удивилась девушка.
- Но ведь это неприлично. Вам должны были выдать кольчугу по прибытии.
Она огляделась и нашла глазами свёрток с униформой. Я отвернулся, хотя девушка и не просила об этом. Переодевание не отняло много времени, металлическая ткань плотно пристала к коже, очертив плавные контуры её стройного тела. В довершение она собрала волосы в хвост, и мы пошли по этажу.
Пока мы шли, я узнал, что её зовут Милли, и что жила она в большом городе, в большом доме, а вокруг простирались бесконечные просторы лесов, полей и рек. Я никогда не видел городов, не видел рек и лесов, и волшебного ночного неба, уходящего на тысячи миль в пустоту, где плавают гигантские сферы огня и света, настолько далёкие, что видятся маленькими сияющими точками. Она называла небо бездонным.
- Я думала, что моя жизнь ужасна, - призналась Милли на третий день, - но вы живёте здесь ещё хуже. Вы - рабы у этого