Леший

Л Е Ш И Й

В пансионат (или дом отдыха, или неприметный глазу кабак  – чёрт его знает) «Лукоморье» я приехал жарким августовским днём, когда в дороге не ощущаешь ничего, кроме солнца и пыли. Не заметив  никаких признаков стоянки, также как наличия запрещающих знаков, я небрежно припарковал потрёпанную иномарку под развесистым дубом – без всякой златой цепи и кота; вылез из машины, размял затёкшие ноги и огляделся. Особо рассматривать было нечего. Казённое массивное двухэтажное здание  грязно-белого цвета, выцветшая на солнце вывеска «Лукоморье», широкая щербатая лестница, массивная деревянная двустворчатая дверь с бронзовыми давно нечищеными  ручками – всё это оставляло лишь неприятный осадок  от царящего запустения места, построенного в своё время с должным размахом.  Приняв окружающую действительность, как она есть, я решительно поднялся по лестнице, не без усилий открыл дверь и сразу оказался в  довольно прохладном помещении, где в глаза прежде всего бросались хорошо сохранившийся кожаный диван и  большой доперестроечный стол с табличкой «Администратор». За столом сидела миловидная женщина неопределённого возраста между тридцатью и сорока, чуть полная, с большими зелёными и настороженными ( это слово первое пришло  на ум) глазами. От стола явственно несло рыбой. Я не большой любитель играть в гляделки, но тут мы секунд тридцать молча рассматривали друг  друга, оценивая достоинства и недостатки каждого, пока она первая не заговорила низким чуть хрипловатым голосом, который у женщин принято считать сексуальным (хотя, возможно, им просто меньше надо было бы курить):
- Здравствуй, мил человек. Лешего нашего приехали навестить?
От такого попадания в яблочко я невольно растерялся, выдавая себя с головой, и неловко ответил вопросом на вопрос:
- К-какого лешего?
- Того самого. Вы как – любитель или… как  это там… специалист по парааморальным явлением? При окладе небось?
И опять в яблочко. Я действительно был штатным сотрудником секретного Института паранормальных явлений и приехал сюда в командировку, потому что в Институте накопилось достаточно информации для того, чтобы один из лучших его сотрудников  разобрался во всей творящейся здесь хреновине.
Между тем не в меру проницательная администраторша уверенно держала инициативу в своих руках:
- А почему бы вам сначала со мной не познакомиться? Всё-таки дама. Аделаида Ивановна. Русалка. Днём.
В подтверждении её слов из-под стола вдруг появился большой облезлый рыбий хвост, игриво поиграл в воздухе и  снова исчез под столом, шумно плюхнувшись, по всей видимости, в какую-то большую бадью.
Я попытался мысленно досчитать до десяти, но Аделаида Ивановна прервала это моё  занятие фразой:
- Зря вы машину под дубом поставили. Уберите, пока не поздно.
- П-почему?- выдавил я из себя.
- Уберите-уберите. Поверьте, это очень хороший совет.
Но машина занимала меня сейчас меньше всего и я легкомысленно отмахнулся от предостережения.
- Вы… настоящая русалка?
- А вам какая ещё нужна? – иронично осведомилась моя собеседница.
- Не знаю, я никогда ни одной не видел…  А почему вы не на дереве… в ветвях?
- Хватит, насиделась, - неожиданно резко ответила русалка. – Уезжали бы вы отсюда. Тут и без вас весело.
-Да нет, я пожалуй останусь, - медленно произнёс я. Аделаида Ивановна только пожала плечами.
- Ваше дело. Хотите с ума сойти – сходите. Вы, как я вижу, не сторонник прислушиваться к чужим советам.  Будем заселяться?
Она записала мои данные в потрёпанный гроссбух, всем своим видом показывая, что не верит ни одному моему слову, но никаких документов не спросила. Мне был вручён ключ от комнаты №17 и велено подниматься на второй этаж и далее по коридору направо. На том наш первый разговор и закончился.
Комната оказалась по коридору не направо, а налево. Я безуспешно несколько минут пытался провернуть ключ в замке, пока дверь под моим нажимом не открылась сама. Обстановка в ней была самая что ни на есть спартанская: тощий матрас на железной кровати, стол в окружении трёх ветхих стульев,  графин с мутной водой на столе и умывальник типа «а-ля  «моя деревня»  глаз особо не радовали. Правда, окно было широкое, занимавшее почти весь стенной проём, и выходило как раз на дуб, одна из ветвей которого почти касалась окна. Я осторожно присел на тут же заскрипевший стул, достал телефон, обнаружил полное отсутствие связи с внешним миром, засунул его обратно и задумался. От дуба в комнату начали тянуться тени, и мною вдруг овладело какое-то смутное, иррациональное беспокойство. Я встал со стула и подошел к окну. Машина стояла под деревом. Решив для себя, что моё состояние вызвано словами Аделаиды Ивановны (как, впрочем, и экстравагантным видом последней), я счёл нужным всё-таки последовать её совету. Спустившись, я обнаружил осиротевший стол, и некоторое время мотал головой по сторонам, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки администратора. «У неё что… ноги выросли?» Я даже заглянул под стол – бадья с водой была на месте. Вздохнув, я уже без всякой охоты вышел на улицу, добрёл до машины, уселся на сиденье и попытался её завести. Машина не заводилась. Почему-то не особо этому удивившись, я вылез обратно, поднял капот и обнаружил отсутствие аккумулятора. Чтобы хоть как-то унять подступавшую вместе с сумерками совсем не шуточную тревогу, я решил для разнообразия рассердиться.
-Ну и какая сволочь это сделала? – заорал я, обшаривая взглядом территорию. -
Если через пять минут….
Никаких пяти минут не понадобилось. В ветвях дуба что-то зашуршало, и на крышу машины с грохотом свалился аккумулятор. Затем наверху кто-то  то ли срыгнул, то ли мяукнул, причем как-то нехотя, без всякого довольства.
«Охренеть…»
Желания покарать обидчика не возникло однозначно. Ноги сами понесли меня обратно к парадному входу, далее наверх -  в свой номер, где я обнаружил уже опрятно заправленную кровать и тут же завалился на неё, пытаясь  в глубинах сознания обнаружить остатки мужского достоинства. Их не было. Было огромное желание оказаться подальше отсюда, но за окном были дуб, вечер и  моя раскорёженная машина. И какая-то тварь, повадками напоминавшая в меру сытого удава. В комнате скрипнул стул. Я вскочил, судорожно нашарил выключатель  и при свете тусклой лампочки, висящей под пыльным неопределённого цвета абажуром, увидел  непринужденно сидящую Аделаиду Ивановну, закинувшую ногу за ногу в чёрных чулках со стрелками. Ноги были, как и она сама, чуть полными и осень сексуальными. Кроме этих самых чулок на ней больше ничего не было.
-Что же вы, дружок, из банальности трагедию сделать решили? – с лёгкой укоризной спросила она, спокойно давая разглядывать свое почти совершенное тело.
Вид обнажённой человеческой плоти вдруг почти  успокоил меня.
-Вам легко говорить… Вы сами себя считаете… - тут  я слегка замялся, - обыденностью.
-Ну да. Обычная баба. И вы можете мне помочь.
- Может, сначала Вы должны мне хоть что-то  объяснить?
-Да что объяснять-то? Было Лукоморье – стало Залукоморье. Скоро сам всё поймёшь, раз уж решил остаться.
Она довольно легко переходила с «вы» на «ты», причём в обращение на «ты» у неё было больше вежливости, чем когда она вдруг решала обращаться ко мне на «вы».
-Это не объяснение.
-Ну хорошо, что вас смущает, мой мальчик?
Ох, не понравилось мне это её обращение – «мой мальчик». Что-то плотоядное отразилось в её глазах и теле, и разговор явно начал смещаться в чувственную плоскость.
Она заметила, как я лихорадочно шарю глазами по ее ногам и выше, стараясь при этом побыстрее их отводить, и непринуждённо улыбнулась:
- Извини, привыкла  голой в озере купаться. Сейчас Машка придёт, так  ты на меня больше и не взглянешь.
-А кто это… Машка?
- А дочь Бабы-Яги. Ей уж скоро лет триста стукнет… Мамаше-то, конечно, поболе будет...
Тут в комнату действительно вошла девица, медленно прикрыв за собой дверь, как бы сожалея о сужении площади  обзора её форм. Вся она была словно точеная: точеная маленькая головка в экзотическом обрамлении путаницы черных волос, точеная шейка, точеные упругие груди с точеными стоящими сосками, точеная талия, изящные точеный ножки с маленькими ступнями…  Из одежды на ней, естественно, были только слегка прикрывающие лобок трусики и прозрачная мини-ночнушка. Эта немыслимая по своей совершенности точёность сразу же скрутила моё либидо и начало выжимать из него соки эротических фантазий. Всё это, очевидно, явственно отразилось на моём лице, потому что Аделаида Ивановна (не без некоторой ревности в голосе), произнесла:
-Ну всё, Машенька, хватит…  Пожалей человека.
Машка тут же преобразилась. Волосы ее оказались заплетённые в косу, раскосые глазки потуплены, на щеках заиграл смущенный румянец, а тело до самых ног прикрыл  полотняный сарафан.
Мой пульс постепенно стал возвращаться от 180  к более привычной норме.
-Ну а теперь, милочка, расскажи вкратце нашему гостю, что тут у нас происходит. Вдруг его психика окажется сильнее, чем мне показалось вначале, и он именно тот, кто нам нужен, - мило проворковала Аделаида Ивановна.
-Ну что же, голубушка, раз вы так считаете… Как Вы относитесь к сказкам? – обратилась она уже непосредственно ко мне. – Считаете их только плодом буйной фантазии, как и своей в данном случае?
Последнюю фразу она произнесла с явным удовольствием, как будто хорошо ответила на выученный урок.
-Ну… - мне  было сложно ответить, тем более что сомнения в расшатавшейся психике у меня действительно уже появились.
-Не нукайте. Всё, что когда -либо было описано в сказках, действительно происходило на самом деле. Слово-то оно, милок, не зря говорится…  О том, что происходит сейчас, разговор ещё впереди.
Было немного странно выслушивать, как молодая очаровательная девушка говорит приятным чистым голосом, но с явными интонациями старухи.
-Так вот, в один прекрасный момент насочиняли столько, что деваться стало уж некуда: тут тебе и драконы, и кащеи, и водяные, и кикиморы, и домовые – да кого только не было! И все к нам, к нам – да куда же ещё-то?  Порядок срочно надо было наводить. Ну и Сергееич – царствие ему небесное, как у вас говорят – его и навёл.
-Что за Сергееич? –  осведомился я.
-Чё тупим, милый? Пушкин конечно же, Пушкин. Александр Сергееич. Он всем проживающим в Лукоморье место своё и определил. Кое-кем пришлось, конечно, пожертвовать. Драконы вымерли, домовые обиделись и сами по миру разбрелись.  Так оно и шло до поры до времени… Но всем-то, понятное дело, не угодишь. Вот и у нас свой мессия объявился.
Аделаида  Ивановна фыркнула.
- В ЛТП вовремя не определили, вот и объявился. Извини милая – продолжай, продолжай.
Голова у меня пошла кругом.
-Подождите, подождите…   Так что, Лукоморье в самом деле существует?
-А -то как же… - Машка даже обиделась. –  Многие про него знали, да времена сам  ведаешь какие были, так что был здесь закрытый заповедник. Кто привилегии имел, тот и кота слушал, и русалкой любовался, и у Бабы-Яги в баньке парился, и на неведомых дорожках невиданных размеров кабанов да медведей калечил. Всё было, милок. И Леший был как леший – шут гороховый, да и только. Да вот только наловчился как-то из травки болотной кисель свой мерзкий делать, вот тут-то веселье и